– Как сказать, – Лука пожал плечами. – Сейчас, может быть, он расценил бы такую выходку как угрозу безопасности. Знаешь… он стал более серьезным после… ну… после трагедии.

– После такого любой станет серьезным и будет обращать внимание на выполнение всех пунктов безопасности. Наверно, его жена очень переживает, когда Марко улетает в рейс. – Адель чуть не прикусила язык. При чем тут его жена? Она никак не касается статьи и трагедии! Для статьи его жена вообще не нужна! Можно упомянуть ее, но не более.

– Работа Марко нравилась Патриции лишь в самом начале, – начал свой рассказ Лука, и Адель затаила дыхание, внимательно слушая, – быть девушкой пилота престижно. Думаю, что все ее подруги сходили с ума от зависти. Но жизнь жены пилота, видимо, иная, более приземленная. Не мне судить, но я рос в семье, где отец тоже был пилотом и часто отсутствовал дома. Мама стойко переносила его любовь к небу, ведь она тоже касалась этой профессии. Патриция другая, ей надо, чтобы муж утром уходил на работу, а вечером возвращался. Она любящая жена и Марко любящий муж, но когда любовь одного делится на два и любовь к семье спускается на второе место, то будут недовольства. Так и случилось, недовольство Патриции нарастало. Я не вмешиваюсь в эту семью, просто наблюдаю со стороны, и знаешь какой вывод сделал?

Адель боялась шелохнуться, лишь бы только Лука продолжал. Но взглядом дала понять, что ждет ответа.

– В семье либо все должны быть преданы одному делу, либо один должен понимать, принимать и разделять любовь к делу другого. Как в случае с моими родителями. Но в случае семьи Марко этого нет. Он никогда не бросит небо, и Патрицию это злит. Марко делит любовь на двоих, хотя, могу сказать, после трагедии их семья сплотилась, они стали относиться друг к другу более внимательно.

– Сколько у них детей? – наконец спросила Адель, ведь дети должны соединять.

– У них нет детей, что злит мою маму. Марко вроде все устраивает, как устраивало и Патрицию, ведь каждый из них все эти годы делал карьеру. После трагедии они по-другому взглянули на свою семью и решили, что время детей и полной семьи наступило.

Адель сглотнула и перевела взгляд на кружку в своих руках. Она от Луки о Марко узнала больше, чем из всех статей и личных разговоров. Но эта информация для статьи не нужна, зато приблизила ее к капитану, как к обычному мужчине со своими проблемами. И эти проблемы далеко не на последнем месте, ведь так она узнавала его лучше.

А еще… Еще она могла сказать, что он молодец! Он пережил много трудностей со своей женой, но катастрофа сплотила. Иногда необходим толчок, но толчок бывает жестоким.

– Я так много болтаю, – Лука отпил шоколад, – ради бога, не выдавай меня. Ты ведь не просто так рядом с ним? Пишешь статью о катастрофе? Марко знает? Конечно, знает! Ведь журналисты возле него надолго не задерживаются, он им ничего не рассказывает. Странно, что тебя он привел прямо в дом.

Лука следил за Адель, за тем, как изменилось ее лицо после его заявления, она буквально не могла выдавить ни слова, закрыла глаза и опустила голову.

– Может, ты ему заплатила?

– Нет, – тут же вставила она, – это было бы очень просто. Твой брат не выбирает легких путей. Я действительно должна написать статью о капитане: герое или, напротив, виновном, потому что в чем-то ошибся. Но я не эксперт и не бог, чтобы судить. – Эти слова давались тяжело, Адель сжимала чашку, боясь, что та расколется в руках. – Честно, я даже не знаю, что бы написала. Но я точно написала бы правду.

Пришлось рассказать Луке все от начала и до конца: про боязнь летать, про статью, которая даст ей право работать в крупном журнале, про больницу в Катании и свой первый рейс.

А теперь она сидит с чашкой остывшего шоколада и почему-то чувствует внутри нечто странное – грусть. После слов Луки о странной семье Марко, о его жене… Это ли было виной? Или то, что Лука ее раскусил? Наверно, все в совокупности.

– Ты думаешь, у меня есть шанс, что Марко поведает мне правду?

Она могла задать этот вопрос лишь Луке, точно уверенная, что он ответит без лжи.

– До того, как ты переступила порог этого дома, я бы с уверенностью мог сказать, что у тебя нет шанса. Но сейчас, находясь напротив тебя в комнате для гостей в доме родителей Марко, уже не знаю. – Лука задумался, его взгляд был направлен куда-то в сторону, но потом он улыбнулся и перевел его на Адель: – Может, он и скажет, но тебе придется признать, что самолеты – это любовь всей твоей жизни и летать ты можешь сутками напролет.

– Ты с ума сошел! – возмутилась девушка. – Он же увидит ложь.

– Ой, знаешь, сколько раз я обманывал его в детстве, Марко наивный. Это он кажется грозным затворником, но за этой оболочкой прячется очень чувственная и сентиментальная натура. Кстати, все пилоты романтики, ты знала об этом?

Адель пожала плечами, не представляя Марко наивным сентиментальным романтиком.

– Нет, мне он кажется черствым сухарем.

Лука хихикнул и встал с кровати:

– Черствый сухарь оставил бы упавшую девушку лежать на холодном полу в аэропорту.