– Угадал, – настало время усмехаться светлому.

Он вытащил из-под плаща небольшой прозрачный цилиндр в котором в свернутом состоянии находилось несколько листов А4, и протянул их Агапию. Темный недоверчиво посмотрел его на свет и его брови в удивлении взметнулись вверх.

– Сколько здесь? – спросил он, рассматривая прозрачный цилиндр с печатью на основании.

– Три, – отозвался Гаврила и почувствовав на себе еще более изумленный взгляд Агапия, пояснил. – Дело крайне запутанное и потому наверху перестраховались. В общем, договоры не посей и постарайся ни во что не влипать, – взмолился Гаврила, следя за тем как Агапий убирает цилиндр в рюкзак. – Работать ты будешь в видимом режиме, а потому есть большая вероятность, что будут и дополнительные клиенты, помимо вызывающего.

Темный напрягся. С одной стороны работать в невидимом режиме в неделю бессилия было не очень приятно, так как начарованная невидимость временами спадала, а иногда и вовсе только частично. И гулял тебе хвост или нога по городу отдельно от всего туловища. Но с другой стороны, видимый режим мог представлять и свои трудности. Как например, что делать если надо выждать несколько дней или даже недель на квартире, если тебя вызвал скажем подросток, и за его друга что поживет немного с ними ты никак не смахиваешь? Подобные истории были сплошь и рядом и не всегда родители или особенно подозрительные соседи были довольны временным жильцом. А ночевать на чердаке или подвале, было и вовсе хуже.

– К кому меня хоть направляют? – осторожно задал Агапий интересующий его вопрос.

Все же возраст клиента играл роль, так же как и семейное положение. Если взрослый и холост, то стоит опасаться только соседей, а вот если какой малолетка, или еще хуже девушка-подросток, то пиши пропало. Либо разговаривать с родителями девушки, либо объяснять любовникам одну из двух истин: первая истина, «девушка тебя любит, а ты идиот» и вторая истина «девушка тебя не любит, ты в пролете». Стандартная схема с кулаками обычно проходила на ура, но порой удавалось обойтись и без нее.

– Евгений Анатольевич Семьянов, – прервал его размышления довольно громкий голос Гаврилы, разом разогнавший все его самые жуткие опасения. – На первый взгляд дело самое обычное, но что-то там не так. Я носом это чую, а потому будь осторожен, – продолжил он немного подумав, и это продолжение совсем не понравилось темному. – Вышел на связь с нами он в первый раз, но как бы этот раз не оказался и последним, и при том для обеих сторон. Ему тридцать два года и он не женат.

– Мерзость, – скривился Агапий, внимательно слушая своего начальника. – В этом возрасте по современным меркам помирать можно, а он, не женат. Хоть был?

– Вот ты мне это потом и скажешь, – усмехнулся Гаврила, язвительно щурясь на темного. – И если откровенно, то более чистой истории жизни чем у него, найти просто нельзя. Я даже подозреваю что правды в этом вызове меньше чем вымысла. Хотя наши аналитики только покачивают головой и говорят, что имя вроде как по картотекам проходит, а далее тьма тьмешенька.

Теперь Агапий смутился окончательно. Нет более чистой истории жизни? По этим словам можно было посудить, что она у него просто пустая, а не чистая. Ведь любой человек в своей жизни совершает, пусть и безобидные на первый взгляд, но грехи. И отмаливай не отмаливай, а они подшиваются в папку его жизни и остаются там до последнего. И когда аналитики проверяют на, что называется скорую руку, поступивший вызов, они отмечают в нем все тонкости. И дай им повод решить что что-то не так, как они идут в архив и вызывают нужную им папку.

Порой по таким причинам вызовы могли задерживаться на несколько часов, а порой доходило и до суток. Но в этом случае видимо было что-то и вовсе из ряда вон выходящее. Но странно было не то, что человек вроде есть под названным именем, а жизнь у него чересчур правильная или даже вместо записей подшиты пустые листы, а то и вовсе без них обошлись, а то, что его ведущие молчат. Ведь порой они и разматывают тяжелые клубки ошибок и недомолвок среди служб.

– А что его хранитель с искусителем говорят? – уточнил Агапий, шаря по карманам куртки в поисках сигарет. – Или молчат по какой-то причине?

– Да их у него просто нет, – посмотрел прямо перед собой на главный вход в здание вокзала Гаврила. – Ни приставленных, ни временных. Ни офисных. Никаких нет, и похоже что даже и не было.

– Снова промашка? – опешил Агапий, понимая, что с каждым годом подобных промашек становится все больше и больше.

Одно дело нет постоянных, иногда такое случалось. Одни не подходят, присылают других. Другие не подходят, присылают третьих. Порой приходя на вызов сталкиваешься с ними, а порой их просто нет. Ушли домой, в отпуске или же еще чего. Но есть люди за которыми следят из главного офиса. Присылают туда контролирующих, которые собственно к определенному человеку и не приставлены вовсе, а курируют сразу нескольких. Таким образом к одному человеку может наведываться до десятка хранителей и искусителей.

За то время что Агапий успел отработать, он встречался уже со всеми структурами надзора этих ребят, и знал пожалуй не меньше их об устройстве их ведомства. Но одно он знал точно: если у человека никогда не было курирующих его хранителя и искусителя и более того, в их отделении о нем ничего не знают, значит и связаться с другими ведомствами он не может. А если может, то не факт что он человек.

– А как тогда он нас вызвать сумел? – не понял Агапий, найдя все же сигареты с зажигалкой и вкладывая в рот длинный белый цилиндрик.