Он убил её после месяца их свадьбы, как мне сказали, Оливия была даже беременна. Срок у неё был небольшой всего 3 недели.

На суде он говорил, что он очень любил её, и любит её до сих пор и никогда бы не тронул её пальцем и тем более он не знал, что Олива была беременна. Он отмазывался и смог доказать, что он не убивал её.

Но я, то знал, что он убил её и беспомощного ребёнка в утробе матери.

Через 5 лет я выучился на адвоката и смог доказать, что это он убил мою хрупкую, нежную, любимую, родную и единственную Оливию. Мою кровинушку.

Возможно в другой Вселенной, Оливия жива, и с ней не произошла такая страшная ситуация, она счастливая дочь и сестра, любимая жена и драгоценная мама. Она счастлива с родителями и ушла от абьюзера и тирана.

После того как я посадил этого ублюдка в тюрьму в душе я сказал себе:

— Надеюсь твоя душа спокойно спит, моя Оливочка. Я очень по тебе скучаю. И всегда буду скучать.

После её смерти я буквально не мог сидеть на месте, начал разгульную жизнь, пил, ходил по клубам. Длилось это всё 2 месяца, но потом я взял себя в руки и погрузился с головой в работу адвоката. После, того как я закрыл этого тирана, который убил мою сестру. Меня стали считать популярным и лучшим адвокатом в Италии. Часто начали ловит на улице журналисты и спрашивать о моей личной жизни, но я всегда пропускал и буду пропускать этот вопрос. Чуть позже меня взяли на работу в самый престижный и лучший суд в Италии, и я конечно же согласился и не пожалел об этом.

Ладно не будем о грустном. С тех пор уже прошло 9 лет, а на душе всё такая же пустота, как будто это случилось вчера. На каждый праздник, её день рождения или на какой-нибудь значимый для неё день я иду к ней на кладбище с букетом её любимых голубых роз. У меня почти никого не осталось, кроме дедушки. Но он живет далеко от меня. Я очень редко его навещаю. В последний раз я навещал на 10-ой годовщине смерти его дочери, т. е. моей матери. Это было 10 месяцев назад.

На работе меня ждал неожиданный сюрприз в моём кабинете — это мой начальник-прокурор Маттео Грека. Он всегда приходит меня либо похвалить, а либо наказать, но в большинстве случаев, конечно же, наказать. Его наказанием за то, что я раньше встречался с коллегой по работе послужило, что каждый год я буду брать студентов-практикантов к себе. Но меня хотя бы не уволили, а просто объявили выговор, а Ангелику уволили. После этого я её не видел, мы не созванивались и не переписывались.

Интересно, что на этот раз?

— Здравствуй, мой дорогой Даниэль, я зашёл поинтересоваться, как там наша новая практикантка?

— Здравствуйте, Аделина, хорошо. Я ей даже поручил одно дело. Уверен, она с ним справится, сказала я с уверенностью в голосе.

— А что за дело? — поинтересовался мой начальник.

— Дело, связанное с физическим насилием, муж избивает жену.

— Ничего себе, ну я желаю удачи, и помни о нашем договоре, никаких отношений на рабочем месте, тем более со студенткой, а тем более с девушкой, которая младше тебя на 11 лет. Ей вроде 22, а тебе уже 33. На этот раз я тебя не пожалею и точно уволю.

— Да-да, я помню на счёт вашего разговора. Я не собираюсь с ней завязывать отношения и да, карьера для меня превыше всего.

— Хорошо, что мы с тобой понимаем друг друга.

Он уходит и внутри какая-то пустота. Я сразу же вспоминаю мою Оливию, ей было столько же, как и сейчас Адель. Да у нас большая разница 11 лет, но мне кажется любви все возрасты покорны, но сейчас в этой ситуации могут пострадать не только я, но и Адель. Так что, никаких любовных отношений на работе, а тем более с Адель.

На часах было уже в 8:23, а Адель всё ещё нет на рабочем месте. А вон идет. В черных очках. Я сразу же вспомнил про Оливию, что она тоже ходила в чёрных очках, только когда у неё были синяки на глазах, может Адель тоже кто-то бил. Поэтому она понимала ту женщину, как никто другой. В её глазах были слёзы, когда она мне рассказывала о ней.

Я решил подойти к ней.

— Адель, здравствуйте, как вы?

— Ой здравствуйте, Даниэль, дела у меня хорошо, вот назначили дату суда. Смотрю, изучаю все нюансы.

— И когда суд?

— Через 6 дней.

— Хорошо, а можно у вас поинтересоваться?

— На счёт чего?

— На счёт ваших очков, почему вы в очках? Вроде погода не солнечная, а наоборот дождливая.

— Просто захотелось, но если вам мешает так, я могу снять?

— Да, если вам несложно, я соскучился по вашим изумрудно-зелёным глазам. — сам не знаю, что сказал, что в голову пришло, видимо, то и сказал, но сказал я это, чтобы она сняла очки, а не от любви к её изумрудно-зелёным глазам. А может и от любви, кто ж его знает.

— Что? Я вас не понимаю… Хотя, в прочем, неважно.

Она их снимает, и я вижу, что у неё действительно, что её глаза замазаны тоналкой и лишь слегка видны оттенки синего, и понимаю, что её кто-то ударил. Смотрю на эти изумрудно-зелёные глаза и понимаю, что по ним я тоже скучал, но они не сияют так, как вчера. Да и улыбка у неё не искренняя, а фальшивая.

— Что с вами такое, откуда у вас синяки?

— Я просто вчера ударилась.

— Ясно, по моему голосу можно было понять, что я не поверил в эту чушь.