А снег идет…
Читать

А снег идет…

Стихи и поэзия

:

cтихи, поэзия

.
Аннотация

Евгений Евтушенко еще при жизни завоевал огромную любовь миллионов людей, став по-настоящему народным поэтом. Он очень выделялся из блестящей плеяды шестидесятников, собиравших на свои вечера стадионы, и не только выразил мысли и чувства современников, но и определил отношение последующих поколений к поэзии и самому поэту.

Лирика Е. Евтушенко уникальна. Он писал кратко, емко, понятно и просто, отчего его стихотворения легко запоминались, а сами строки наполнялись особым звучанием, открывая новые возможности поэзии.

На его стихи известные композиторы писали музыку. Так появились песни, которые любят и поют до сих пор: «А снег идет», «Со мною вот что происходит», «Сережка ольховая», «Хотят ли русские войны», «Ты уходишь, как поезд», «Любимая, спи» и другие.

Е. Евтушенко был голосом своей эпохи. Он считал, что поэта должно касаться все происходящее в мире и ему нужно откликаться на все события собственным словом. «Поэт в России – больше, чем поэт» – с этим не поспоришь.

Со мною вот что происходит…

«Я сибирской породы…»

Я сибирской породы.Ел я хлеб с черемшойи мальчишкой паромытянул, как большой.Раздавалась команда.Шел паром по Оке.От стального канатабыли руки в огне.Мускулистый,лобастый,я заклепки клепали глубокой лопатой,где велели, копал.На меня не кричали,не плели ерунду,а топор мне вручали,приучали к труду.А уж если и билиза плохие дрова —потому что любилии желали добра.До десятого потагнулся я под кулем.Я косою работал,колуном и кайлом.Не боюсь я обиды,не боюсь я тоски.Мои руки оббитыи сильны, как тиски.Все на свете я смею,усмехаюсь врагу,потому что умею,потому что могу.

1954

«Я шатаюсь в толкучке столичной…»

Я шатаюсь в толкучке столичнойнад веселой апрельской водой,возмутительно нелогичный,непростительно молодой.Занимаю трамваи с бою,увлеченно кому-то лгу,и бегу я сам за собою,и догнать себя не могу.Удивляюсь баржам бокастым,самолетам, стихам своим.Наделили меня богатством.Не сказали, что делать с ним.

1955

Зависть

Завидую я. Этого секретане раскрывал я раньше никому.Я знаю, что живет мальчишка где-то,и очень я завидую ему.Завидую тому, как он дерется, —я не был так бесхитростен и смел.Завидую тому, как он смеется, —я так смеяться в детстве не умел.Он вечно ходит в ссадинах и шишках, —я был всегда причесанней, целей.Все те места, что пропускал я в книжках,он не пропустит. Он и тут сильней.Он будет честен жесткой прямотою,злу не прощая за его добро,и там, где я перо бросал: «Не стоит!» —он скажет: «Стоит!» – и возьмет перо.Он если не развяжет, так разрубит,где я не развяжу, не разрублю.Он если уж полюбит, не разлюбит,а я и полюблю да разлюблю.Я скрою зависть. Буду улыбаться.Я притворюсь, как будто я простак:«Кому-то же ведь надо ошибаться,кому-то же ведь надо жить не так».Но сколько б ни внушал себе я это,твердя: «Судьба у каждого своя», —мне не забыть, что есть мальчишка где-то,что он добьется большего, чем я.

1955

«Окно выходит в белые деревья…»

Л. Мартынову

Окно выходит в белые деревья.Профессор долго смотрит на деревья.Он очень долго смотрит на деревьяи очень долго мел крошит в руке.Ведь это просто — правила деленья!А он забыл их — правила деленья!Забыл — подумать — правила деленья.Ошибка! Да! Ошибка на доске!Мы все сидим сегодня по-другому,и слушаем и смотрим по-другому,да и нельзя сейчас не по-другому,и нам подсказка в этом не нужна.Ушла жена профессора из дому.Не знаем мы, куда ушла из дому,не знаем, отчего ушла из дому,а знаем только, что ушла она.В костюме и немодном и неновом,да, как всегда, немодном и неновом, —спускается профессор в гардероб.Он долго по карманам ищет номер:«Ну что такое? Где же этот номер?А может быть, не брал у вас я номер?Куда он делся? — трет рукою лоб. —Ах, вот он!.. Что ж, как видно, я старею,Не спорьте, тетя Маша, я старею.И что уж тут поделаешь — старею…»Мы слышим —дверь внизу скрипит за ним.Окно выходит в белые деревья,в большие и красивые деревья,но мы сейчас глядим не на деревья,мы молча на профессора глядим.Уходит он, сутулый, неумелый,какой-то беззащитно неумелый,я бы сказал — устало неумелый,под снегом, мягко падающим в тишь.Уже и сам он, как деревья, белый,да, как деревья, совершенно белый,еще немного — и настолько белый,что среди них его не разглядишь.

1955

Пролог

Я разный — я натруженный и праздный.Я целе- и нецелесообразный.Я весь несовместимый, неудобный,застенчивый и наглый, злой и добрый.Я так люблю, чтоб все перемежалось!И столько всякого во мне перемешалось —от запада и до востока,от зависти и до восторга!Я знаю – вы мне скажете: «Где цельность?»О, в этом всем огромная есть ценность!Я вам необходим.Я доверху завален,как сеном молодыммашина грузовая.Лечу сквозь голоса,сквозь ветки, свет и щебет,и — бабочки в глаза,и — сено прет сквозь щели!Да здравствуют движение и жаркость,и жадность, торжествующая жадность!Границы мне мешают… Мне неловконе знать Буэнос-Айреса, Нью-Йорка.Хочу шататься, сколько надо, Лондоном,со всеми говорить — пускай на ломаном.Мальчишкой, на автобусе повисшим,хочу проехать утренним Парижем!Хочу искусства разного, как я!Пусть мне искусство не дает житьяи обступает пусть со всех сторон…Да я и так искусством осажден.Я в самом разном сам собой увиден.Мне близки и Есенин, и Уитмен,и Мусоргским охваченная сцена,и девственные линии Гогена.Мне нравится и на коньках кататься,и, черкая пером, не спать ночей.Мне нравитсяв лицо врагу смеятьсяи женщину нести через ручей.Вгрызаюсь в книги и дрова таскаю,грущу, чего-то смутного ищуи алыми морозными кускамиарбуза августовского хрущу.Пою и пью, не думая о смерти,раскинув руки, падаю в траву,и если я умру на белом свете,то я умру от счастья, что живу.

1956

«Нас в набитых трамваях болтает…»

Нас в набитых трамваях болтает.Нас мотает одна маета.Нас метро то и дело глотает,выпуская из дымного рта.В смутных улицах, в белом порханьелюди, ходим мы рядом с людьми.Перемешаны наши дыханья,перепутаны наши следы.Из карманов мы курево тянем,популярные песни мычим.Задевая друг друга локтями,извиняемся или молчим.Все, что нами открылось, узналось,все, что нам не давалось легко,все сложилось в большую усталостьи на плечи и души легло.Неудачи, борьба, непризнаньенас изрядно успели помять,и во взглядах и спинах – сознаньеневозможности что-то понять.

1956

«Не понимать друг друга страшно…»

Не понимать друг друга страшно —не понимать и обнимать,и все же, как это ни странно,но так же страшно, так же страшново всем друг друга понимать.Тем и другим себя мы раним.И, наделен познаньем ранним,я душу нежную твоюне оскорблю непониманьеми пониманьем не убью.

1956

«Со мною вот что происходит…»

Б. Ахмадулиной

Со мною вот что происходит:ко мне мой старый друг не ходит,а ходят в праздной суетеразнообразные не те.И он не с теми ходит где-тои тоже понимает это,и наш раздор необъясним,и оба мучаемся с ним.Со мною вот что происходит:совсем не та ко мне приходит,мне руки на плечи кладети у другой меня крадет.А той — скажите, Бога ради,кому на плечи руки класть?Та, у которой я украден,в отместку тоже станет красть.Не сразу этим же ответит,а будет жить с собой в борьбеи неосознанно наметиткого-то дальнего себе.О, сколько нервных и недужных,ненужных связей, дружб ненужных!Во мне уже осатаненность!О, кто-нибудь, приди, нарушьчужих людей соединенностьи разобщенность близких душ!
в официальном магазине Литрес

Без серии

Собрание сочинений. Том 7
Собрание сочинений. Том 8
Собрание сочинений. Том 9
Стихотворения
Снежные стихи
А снег идет…