— Получается… — первой отошла от шока Ириса.

— …что все потроха в Улье, ничто иное, как попытка развить у иммунного Исток, а уже потом, взрастив его до определенного уровня, отправить его на убой, заставляя пожертвовать своей сутью, ради высшей сущности? Так?! — подвела девушка итог нашей беседы, вполне логическим выводом, отчего уже я с Марой, охреневающе уставились на нее.

— Все сошлось!!! — спокойным голосом констатировал финал нашего мозгового штурма.

— Теперь нам нужно жить, постоянно оглядываясь? — слегка удрученно высказалась Лия.

— Вот чего-чего, а забиваться в нору, боясь собственной тени, мы точно не будем! — зло рыкнул я.

— Но и пускать в свой внутренний круг, тоже никого не будем! А значит, живем так, как захотим! Не забывая про осторожность! Живем ради себя и ради Семьи! И горе тем, кто решит покуситься на Вас, мои милые! — с теплом и любовью взглянув на своих жен, я внутренне закипая, рыкнул во весь голос, краем сознания отметив мой раскрывшийся Исток.

— Улей содрогнется от нашего гнева!

Сегодня я исцелился от болезни, под названием альтруизм!

— За Семью! — рыкнул я и девочки поддержали мой клич, а посреди черноты, раздался треск ударившей в угольную пыль, разряд молнии.

Мать Магия приняла наш обет!

— За Семью! — прошептал я едва слышно и крепко прижал к себе своих жен.

— Ой, а что это такое?! — пискнула Лия, тыкая пальчиком куда-то мне за спину.

Быстрый разворот и мы застываем с раскрытыми ртами, разглядывая в заходящих лучах закатного солнца, невероятно красочную и материальную иллюзию, казавшуюся пределом совершенства.

Но это была не иллюзия…

Оазис посреди пустыни.

Именно им оказался стандартный кластер, который раскинулся по фронту нашего движения, на несколько километров в поперечине.

Но по мере того, как мы приближались к нему, картина кардинально менялась.

Буйство зелени и гордо вздымающиеся ввысь светло-серые здания, в какой-то миг покрылись черной «хмарью», что мгновенно утратили все краски жизни, оставив после себя засвеченную пленку.

Дома и здания принялись разрушаться с нарастающей скоростью, проваливаясь сами в себя, словно небывалой силы ветер иссушал и состаривал все в считанные минуты.

В какой момент все обрело катастрофический масштаб и огромный кластер разом взметнув клубы черной пыли, рассыпался как песочный замок, подточенный сокрушительной морской волной.

Облако антрацитовой пыли, мельчайшей взвесью покрыло миниатюрные холмики, в которых невозможно было узнать былое величие.

Чернота отвоевала еще один оплот у Мирозданья, обратив его величие, в прах.

Внезапно над черной пустыней раздался тонкий визг, едва слышимый, на уровне ультразвука, весьма схожий на… плач.

Один из чернильных холмов праха неожиданно зашевелился и над его поверхностью показалось что-то непонятное.

Не крупнее собаки, чернильное «нечто», неуклюже выбралось из своего схрона, после чего повело бесформенной мордой, если конечно это была морда, и осмотревшись по сторонам, задрала ввысь свою «башку» и протяжно и тоскливо «завыла/завизжала/зарыдала». И столько было в ее «крике/плаче», горести и тоски, что даже у нас, невольных свидетелей, принялась рыдать и рваться на части душа, опрокидываясь в пучину чужого… горя.

— Что это? — раздался по мыслесвязи голос Мары.

— Родился «скреббер»… а значит, где-то умерла Душа, очередного загубленного Мира.

Словно услышав наши мысли, а возможно, что действительно услышав, «черный» скреббер резко развернувшись в нашу сторону и встряхнувшись как пес, разметал в стороны клубы черной пыли, что являлся прахом его мира и предстал пред нами во всей своей обновленной «красе».

— Серый… — мысленно произнес я для девочек.

— Не трогаем! — добавил тут же, так как видел что они, осознав кто перед нами, уже приготовились к бою.

Мелкий Ужас Улья, сейчас не тянул даже на «ужастика», поэтому я в коротком ментальном выбросе, ретранслировал одну-единственную фразу:

— Иди с Миром!

Не знаю, совпадение, или же он действительно меня услышал, но шевельнув не имеющими название частями своего тела, «оно» взрыхлив фонтанчик антрацита, странно завертелось вокруг своей оси, после чего резко остановился и застыл неподвижным изваянием.

Не понимая что происходит, мы некоторое время рассматривали в опустившейся мгле, но освещаемый лучами звезд, вытянувшийся по стойке «смирно», «столбик» Серого. Но продлились эти гляделки, недолго.