— Некоторые вещи так просто не решаются,- наверное, поэтому Джонатан и ответил ей так, как мог бы ответить ребенку — не со злым отрицанием, а скорее с печальным, словно бы объясняя ребенку, почему он не мог сейчас купить ему пачку конфет,- Иногда случается так, что… Решение нельзя принять так просто. Иногда уверенности не хватает просто потому, что ее… Не хватает. Просто недостаточно — и ее негде взять.

Скарлетт, выдержав несколько секунд паузу, улыбнулась,- Нет. Может не хватать множества вещей — но точно не уверенности.

Джонатан моргнул, после чего взглянул на девушку напротив него вновь.

Хах, действительно ребенок…

Нет, хранить в себе внутреннего ребенка было… Правильно, наверное. Внутри каждого взрослого человека был всегда кто-то, доставшийся им из детства — ребенок, до сих пор взирающий на мир глазами, полными восхищения и радости, но… Люди взрослеют. На них наваливаются заботы, обязательства, сомнения — и ребенок отходит на второй план. Человек становится взрослым тогда, когда понимает, что ребенком он быть уже не может.

— Я не знаю,- Джонатан по итогу лишь помотал головой, прежде чем перевести взгляд на девушку,- Почему ты так думаешь?

Разве маг — не большой ребенок?

Джонатан моргнул.

Разве маг — не есть самое близкое к тому, настоящему ребенку? Разве не этому учат всех магов — возможно все, даже то, что невозможно — нужно лишь найти правильный подход к возможному и невозможному…

Это…

Джонатан замер, не заметив того, как Скарлетт, готовившаяся ответить ему, замолчала, не став говорить, заметив то, как Джонатан вдруг погрузился в свои размышления, наблюдая за тем.

Скажи, что я не прав, Джонатан. Скажи.

Это…

Джонатан медленно, со скрипом, был вынужден отступить.

Это так. Магов действительно учат тому, что это возможно…

Учат?

Джонатан моргнул — Да, учат.

А мне казалось, что Пробуждению не учат.

Пробуждение — это совершенно другой процесс…

Разве? А мне всегда казалось, что с Пробуждения начинается путь настоящей магии. С осознания своего всемогущества…

Это…

Джонатан был вынужден отступить еще полшага назад — Это так, но…

Но что? Но здесь речь идет не о магии — на разве магия это не все вокруг? Разве все законы реальности, все факты и условности — разве это все не магия?

Это…

Джонатан сжал чуть сильнее трость в руке, заставив Скарлетт напротив него нахмуриться — Да, но…

Но что, Джонатан? «Но, но, но…» Джонатан, ты ведь хочешь подобрать контраргумент, не так ли? Ты ищешь, прямо сейчас, отчаянно ищешь возможность возразить мне — потому, что ты… Что ты не хочешь соглашаться со сказанным. Но знаешь почему? Знаешь почему, Джонатан?

Джонатан молчаливо продолжил глядеть в чашку чая, и отражение, колеблющееся в легких волнах, поднимаемых проходящих сквозняком, продолжало смотреть на него с укоризной.

Потому, что это не то, к чему ты привык. Это не то обычное размышление, которое ты гоняешь каждый день, каждый месяц, вновь и вновь полируя свою теорию до блеска. Нет, Джонатан, это что-то новое. Это размышление, что подталкивает тебя к выбору — а делать выбор ты не любишь, Джонатан. Ты не хочешь ничего менять в своей строгой, уже сформированной картине мира — ты не хочешь действовать резко, необдуманно. Ты хочешь расписать, распланировать все на сто шагов вперед — не так ли, Джонатан?

— Было приятно пообщаться с вами,- неожиданно Джонатан поднялся из-за стола, бросив на прощание Скарлетт десяток льен — разбираться конкретно в том, что он задолжал за чай у него желания не было,- Надеюсь мы еще встретимся.

Скарлетт, поймав деньги, лишь взглянула в спину удаляющемуся парню, прежде чем вздохнуть.

С одной стороны, конечно же… Конечно же она тоже хотела повзрослеть — стать куда более ответственной и серьезной — как ей говорил ее муж или старик Озпин, но…

Но у нее никогда это не получалось.

Даже сейчас, начав говорить о том, как ей необходимо было повзрослеть — первым же делом она бросилась защищать самую детскую из всех возможных позиций — все возможно, стоит только поверить — словно бы в какой-то детской сказке.

Скрип двери привлек ее внимания — и спустя мгновение девушка смогла увидеть, как на пороге заведения появляется мужчина в серой рубашке и черных штанах, замотанный в походный серый плащ. Намотанная на лицо тряпка скрывала его трехдневную щетину, которая там однозначно наблюдалась — как скрывала и спрятанное на его поясе оружие — но не опознать вошедшего та не могла.