— Мать твою… — только и смог выговорить прапорщик Станов, стоящий рядом со мной и ошалевше смотрящий в сторону бывшего озера. — Ни хрена ж себе рыбалочка!

Хотел было ему ответить, но в этот момент во всей красе проявил себя майор. Он выхватил пистолет, приставил его к моему затылку и зло произнёс.

— Старшина Горюнов! Требую объяснений!

— Объяснений не будет, — спокойно парировал я. — Это не твоего ума дело, майор. Сейчас командир уже не ты, а я. В дело вступает личный порученец императорского двора. И попрошу мне не мешать, так как времени у нас мало. Жетон, кстати, показать?

— Не надо. Я в курсе, кто ты такой. Наши действия?

— Занимаем круговую оборону. И мне нужен телефон. Желательно с зашифрованным сигналом.

— Других не держим, — пояснил мне начальник бывшей базы, протягивая толстую трубку. — Всем экипироваться и разбиться по отделениям согласно штатному расписанию! Кто без оружия — в резерв!

Народ засуетился, а я, отойдя немного в сторону, задумался. Нужно доложить начальству о теракте. Только кому звонить? Новому губернатору Ломакину, близкому другу самого императора? Или Старшему следователю Комову, что сейчас тоже квартируется в Тюмени, ведя тайное расследование государственной измены Мешалкиных.

Наверное, лучше следаку. Очень не нравится мне то, что информация о суперсекретной базе просочилась к врагам. Значит, на высшем уровне крыса завелась. У нового губера люди в команде хоть и проверенные, но их много с секретным допуском. Вполне возможно, у них «подтекает».

С Комовым же мы такие вещи прокрутили, что будь у него трепло или предатель, то хрен бы дали нам порезвиться. Да и не факт, что кроме следака кто-то из его подчинённых знает про базу. Это армейская территория, а не ИСБ. Значит, ему звонить и буду.

Набрал по памяти номер телефона.

— Кто? — сонно ответил Комов.

— И вам недоброй ночи, Илья Сергеевич, — встревоженно ответил я. — У нас тут всё очень плохо.

После этого рассказал всё эпопею нашей героической эвакуации.

— Откуда ты узнал про взрыв? — сразу же проснулся в Комове следак.

— Приснилось, блин! Илья Сергеевич, вы реально считаете, что это самый важный вопрос?

— Да, Данила. Ты прав. Значит так… Забрать у солдат и офицеров все телефоны. Ты понял? ВСЕ! На связь ни с кем не выходишь, только со мной. Я сейчас никому не доверяю, поэтому подозреваю даже императора и родную маму… тем более, что я сирота.

Далее. Рвите когти подальше от озера. К утру пусть вас от места взрыва отделяет минимум вёрст пятнадцать. Я же быстренько всё обмозгую и приму кой-какие меры.

— Пятнадцать можем не осилить, — признался я. — Не думаю, что охрана базы диверсионную подготовку проходила, а на улице темень. В лесу быстрее все ноги переломают.

— Значит, сколько сможете пройти. Найдите плохо просматриваемое с воздуха место и схоронитесь. Ну не мне тебя подобному учить! Тем более с вами настоящие спасатели. А уж они лучше любого в этих вещах разбираются. Отбой.

Быстро передал весь разговор Якутовой и Станову. После этого мы обшмонали наше воинство, не оставив бойцам ничего, что даже гипотетически может подать сигнал и навести на нас. Оружие бы тоже не помешало забрать, но тут приходится идти на риск — нападение может произойти в любую минуту.

— Вы считаете, что среди нас может быть предатель? — тихо спросил меня начальник базы.

— Всё возможно, господин майор. Кто-то же активировал заряды самоликвидации. Если есть гнида наверху, то и внизу стоит допустить её наличие. Сами понимаете, что базы на воздух просто так не взлетают… Хотя тут уместнее сказать, что её поглотила водная стихия. И примите к сведению, что вы первый подозреваемый.

— Понимаю, конечно, — вздохнул он. — Я несу полную ответственность за объект. Оружие сдать?

— Не надо, — улыбнулся я. — Вы подозреваемый, а не обвиняемый.

— Спасибо и на этом…

Ночной переход дался мне, инструкторам и нашей боевой группе достаточно легко. Чего не скажешь о персонале базы. Пусть практически все они с оружием, но нормальной экипировки нет ни у кого, кроме дежурной охраны. Бойцы идут практически вслепую, частенько падая и глухо матерясь.

Через пару часов начало всходить солнце, и стало намного легче. Мы ускорились, насколько это было возможно. Но, как я и говорил, пятнадцать вёрст осилить не смогли. Еле-еле десяточку километров, по моим прикидкам отмотали. И то хлеб! Главное, что все в строю, без переломанных конечностей.