Хоть всё по-прежнему певец

Далёких жизни песен странных

Несёт лирический венец

В стихах безвестных и туманных, -

Но к цели близится поэт,

Стремится, истинной влекомый,

И вдруг провидит новый свет

За далью, прежде незнакомой…

(т. I, с. 95)

Жизнь без цели (хотя бы далёкой, неясной или неосуществимой) кажется Блоку бессмысленной. «Важно то, что при всей чуждости молодому Блоку напряжённого социального чувства или этической проблематике они ни в малой степени не противопоказаны его поэзии» (28, С.114). Александр Блок может эти настроения порой отталкивать от себя:

Что человеческие слёзы,

Когда румянится закат!

(т. I, с. 53)

Но они присутствуют в его поэтическом ощущении жизни:

Ужасна ночь! В такую ночь

Мне жаль людей, лишённых крова,

И сожаленье гонит прочь-

В объятья холода сырого…

Бороться с мраком и дождём,

Страдальцев участь разделяя…

Значение таких высокогуманных и пронизанных духом поэзии 19 века мотивов у Блока 1898-1900 гг. не следует преувеличивать: стихотворения, подобные процитированному, в эти годы единичны. Однако их нельзя не заметить. К мистико- утопическим надеждам начала 20 века А. Блок пришёл своим путём, обостряя и углубляя настроения, присущие ему и раньше.

Следующий этап эволюции А, Блока, этап собственно символический, связан с годами создания сборника «Стихи о Прекрасной Даме» (1901-1902). «Смена домашних и книжных воздействий неясными, но мощными импульсами, идущими от раскалённой атмосферы предреволюционных лет; глубокое и исполненное драматизма чувство к Л. Д. Менделеевой; наконец, овладевшие «всем существом» поэта и художественно оформившие его эмоциональный порыв впечатления от мистической лирики Вл. Соловьёва- всё это резко изменило Блока, способствовало его художественному созреванию». (28, с. 115)

Стихотворения, написанные за период 1898-1990 гг., объединились в цикл «Ante Lucem» только в 1910 году, когда А. Блок готовил к печати свой трёхтомник. В конце 19 века и в начале 20 века в русской литературе появляется новая тенденция- объединять произведения в циклы. Видами цикла являются трилогии и тетралогии.

Александр Блок назвал свой трёхтомник «трилогией вочеловечивания». Цикл «Ante Lucem» открывает эту трилогию. Данный цикл – замкнутый круг с одним лирическим героем, одним настроением. Лирический герой А. Блока – художественный «двойник» автора, вырастающий из текста как чётко очерченная фигура, как лицо, наделённое определённостью индивидуальной судьбы. Это- «я»-сотворённое». Вместе с тем такому авторскому образу сопутствует определённая искренность и «документальность» лирического излияния, самонаблюдение и исповедь преобладают над вымыслом. Следовательно, читательское чувство не ошибётся, уверенное в реальном человеческом бытии блоковского героя в цикле «Ante Lucem». Каждое стихотворение, входящее в цикл, может существовать как самостоятельная художественная единица, но будучи извлечённой из него теряет часть своей эстетической значимости.

«Первую книгу своих стихов Блок назвал «однострунной». В основе её – традиция русской романтической лирики, узнаваемая, но преображённая блоковской символикой.» (40, с. 285)

Поэтическое дарование Александра Блока, который начал писать ещё в детском возрасте, формировалось в условиях Бекетовской усадьбы, в атмосфере отрешённости от общественной жизни и влюблённости в искусство.

С детства Александр Блок дышал атмосферой живого культурного предания. Окружение его родных – Бекетовых и Карелиных – это Баратынские, Тютчевы, Аксаковы, Коваленские, Соловьёвы- наследственная интеллигенция России.

Н. Гоголь, А. П. Григорьев, Н. Некрасов, Ап. Григорович, И. Тургенев, Я. Полонский были в семье Бекетовых, воспитавших А. Блока, не только почитаемыми писателями, но и добрыми знакомыми.

«В семье царил культ науки, литературы и искусства, господствовали высокие представления об их ценностях, идеалах и традициях. Здесь все, не покладая рук, трудились во славу и на благо русской культуры, русского просвещения». (29, с. 7).

Дед – крупнейший учёный, «отец русской ботаники», активнейший общественный деятель, гуманист и либерал, профессор и ректор Петербурского университета. Бабка – неутомимая, широко известная переводчица, женщина обширного и оригинального ума. Старшая тётка- в своё время обратила на себя внимание как одарённый поэт и прозаик. Младшая – постоянно что- то писала, компилировала, переводила.

По воспоминаниям М. А. Бекетовой – все жители ректорского дома, где жил А. Блок до трёх лет, принимали Сашу с распростёртыми объятиями. В дедушкином кабинете он подолгу сидел на ковре и рассматривал картинки в больших томах Бюффона и Брэма. «Под влиянием чтения пушкинской «Полтавы» Саша выдумал новую игру. Изображался Полтавский бой. Это была бурная, воинственная игра, для которой Саша надевал картонные золотые латы с такой же каской…Он вихрем носился по комнатам…Сражался, в кого-то стрелял, целясь в сидящую за работой бабушку… Во время этих битв я сидела обыкновенно за роялем, играя гаммы, за что и получила название шведского музыканта. Таким образом, мы с бабушкой, не принимая никакого участия в Сашиной игре, были вовлечены в неё силою его воображения». (13, с. 42).

«А. Блок выучился читать к пяти годам. Этому научила его прабабушка А. Н. Карелина. Он очень скоро одолел грамоту, и прабабушка с торжеством показала его искусство матери Саши. Писать же он выучился сам совершенно незаметно, писал вначале печатными буквами, а потом и писанными.» (13, с. 43).

А. Блоку стали читать вслух, когда ему было около пяти. По большей части это делала Соня. Сам он тогда читал мало. Вначале ему нравилось больше всего смешное и забавное. Быстро он выучил наизусть «Стёпку-растрёпку», «Говорящих животных», «Зверьки в поле и птички на воле» и разные присказки, загадки и стишки из книжек так называемой Ступинской библиотеки. В лет шесть у Блока появился вкус к героическому, к фантастике, а также к лирике. Ему много читали сказок – русских и иностранных. «Больше всего ему нравился «Царь Салтан». Тогда же полюбил он «Замок Смальгольм», узнал он и «Сида» в переводе Жуковского. Наслушавшись этого гения, он дал няне Соне прозвище в духе испанского романсеро: «Дон няняо благородный, по прозвищу «Слепая» (13, с. 43). Без принуждения Саша говорил наизусть отрывки из разных забавных стихов о зверьках и птичках, «Замок Смальгольм» декламировал няне и маме, но лирических стихов никогда. Это были серьёзные вещи и при всех он не любил говорить. «Как-то вечером, лёжа в постели, Саша выпроводил из комнаты всех, кто там был, и м ы услыхали из соседней комнаты, как он слабым голоском, ещё слегка картавя, стал говорить наизусть стихи Полонского «Качка в бурю»: