Первая мировая война. 1914–1918 гг. Выдающийся труд, посвященный одному из самых кровавых конфликтов в истории

Аннотация

Андрей Медардович Зайончковский – русский генерал от инфантерии, историк и теоретик, написал фундаментальный труд, который мы печатаем по оригиналу государственного военного издательства Наркомата обороны Союза ССР. Более ста лет минуло с начала Первой мировой войны, но издание не утратило своей актуальности и уважаемо почитателями серьезных исторических трудов.

Эта книга посвящена описанию ключевых военных операций за период с 1914 по 1918 год. Полная история Первой мировой, построенная по хронологическому принципу. Максимум информации: вооружение, количество дивизий, мобилизационные планы, схемы, карты, огромное количество фактов, взаимосвязь происходящих событий… Это очень серьезная историческая монография, и она требует такого же читателя – вдумчивого, склонного к анализу любителя истории.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

От издательства Со времени составления этого труда и второго его издания появилась обширная военно-историческая литература, которая в ряде случаев по иному освещает события, изложенные А.М. Зайончковским. Коренная переработка такого обширного труда требует большого времени, она уже предпринята кафедрой военной истории Военной академии имени М.В. Фрунзе. Учитывая, однако, настоятельную и срочную потребность Красной Армии в сводном описании операций войны 1914–1918 гг., Государственное военное издательство решило переиздать труд А.М. Зайончковского, ограничившись лишь исправлением фактической стороны описываемых событий. Автор настоящего труда Андрей Медардович Зайончковский (1865–1926) по окончании академии Генерального штаба в 1888 г. занимал в царской армии ряд командных и штабных должностей и одновременно работал над историческими исследованиями. Важнейшие из его трудов: «Оборона Севастополя» (СПб., 1899), «Восточная война 1853–1856 гг.» (СПб., 1908–1913). В Русско-японской войне 1904–1905 гг. А.М. Зайончковский участвовал в качестве командира пехотного полка и затем бригады. На Империалистическую войну 1914–1918 гг. А.М. Зайончковский выступил в должности начальника 37-й пех. дивизии 18-го корпуса, с которой принимал участие в Галицийской битве. В 1916 г. он командовал 30-м корпусом, который участвовал в Брусиловском прорыве. Осенью 1916 г. ему было поручено командование отдельным корпусом в Добрудже, скоро развернувшимся в целую армию. После Великой Октябрьской социалистической революции А.М. Зайончковский отдал свой опыт и свое знание на службу Красной Армии, начав в ней работу одновременно с ее формированием. Летом 1919 г. на Южном фронте на посту начальника штаба 13-й Красной Армии принимал участие в борьбе против Деникина. По окончании Гражданской войны, будучи профессором Военной академии, сначала по кафедре стратегии, а затем – истории мировой войны, А.М. Зайончковский за короткий срок, с 1923 по 1926 гг., написал и выпустил следующие печатные труды: «Стратегический очерк войны 1914–19018 гг.»; ч. 6 – Период от прорыва Юго-Западного фронта в мае 1916 г. до конца года, ч. 7 – Кампания 1917 г., М., 1923; «Мировая война 1914–1918 гг.» (Общий стратегический очерк), М., 1924; «Подготовка России к мировой войне» (Планы сторон), М., 1920; «Подготовка России к мировой войне в международном отношении», М., 1926, и, наконец, «Мировая война. Маневренный период 1914–1915 гг. на русском (европейском) театре», М., 1929. Все военно-исторические труды А.М. Зайончковского представляют первую обработку архивных материалов с использованием заграничных источников и в этом смысле являются ценными по собранному в них богатому фактическому материалу, изложенному в весьма сжатой форме. Подготовка труда к печати, дополнение, составление введения, послесловия и примечаний, приложенных в конце каждого тома, и схем в тексте выполнены комбригом Де-Лазари, им же дополнены схемы из его атласа «Мировая империалистическая война 1914–1918 гг.», которые в третьем издании труда А.М. Зайончковского прилагаются ко второму тому. Том первый Кампании 1914-1915 Раздел первый Подготовка мировой войны Введение Общие причины империалистической войны (Схемы 1 и 2) [1] На рубеже двух столетий – XIX и XX – капитализм вступил в новую и последнюю свою стадию – стадию империализма. 1 Схемы имеют двойную нумерацию – помещенные в отдельном выпуске обозначаются арабскими цифрами, а помещенные в тексте – римскими цифрами. Распределение колониального мира между крупнейшими империалистическими государствами произошло неравномерно. Такие страны, как Англия и Франция – страны старого капитализма, – захватили главные колониальные территории. В силу этого они оказались крупнейшими колониальными монополистами. Что же касается Германии, США, Японии – стран сравнительно молодого капитализма, – то они пришли к разделу с запозданием и оказались «обделенными». Стремление к перераспределению колоний явилось одним из важнейших факторов в борьбе за передел мира и, как известно, привело к мировой империалистической войне 1914–1918 гг. Закон неравномерного развития есть безусловный закон капитализма. В эпоху империализма эта неравномерность обостряется до крайних пределов. Классическое определение этого закона дано товарищем Сталиным: «Изучая империализм, особенно в период войны, Ленин пришел к закону о неравномерности, скачкообразности экономического и политического развития капиталистических стран. По смыслу этого закона, развитие предприятий, трестов, отраслей промышленности и отдельных стран происходит не равномерно, не в порядке установившейся очереди, не так, чтобы один трест, одна отрасль промышленности или одна страна шли все время впереди, а другие тресты или страны отставали последовательно одна за другой, – а скачкообразно, с перерывами в развитии одних стран и со скачками вперед в развитии других стран. При этом “вполне законное” стремление, отстающих стран сохранить старые позиции и столь же “законное” стремление заскочивших вперед стран захватить новые позиции ведут к тому, что военные столкновения империалистических стран являются неминуемой необходимостью. Так было, например, с Германией, которая полвека назад представляла, в сравнении с Францией и Англией, отсталую страну. То же самое нужно сказать о Японии но сравнению с Россией. Известно, однако, что уже в начале XX столетия Германия и Япония ушли так далеко вперед, что первая успела обогнать Францию и стала теснить Англию на мировом рынке, а вторая – Россию. Ив этих противоречий и возникла, как известно, недавняя империалистическая война» [107] . 107 Сталин И. Вопросы ленинизма. 1934. С. 82–83. Вот несколько цифр, ярко иллюстрирующих действие закона неравномерности развития капитализма в эпоху империализма. По сравнению с 1887 г. увеличение выработки в 1912 г. достигает: Итак, Германия, которая гораздо позже вступила на путь капиталистического развития по сравнению с Англией и Францией, за 2 1/2 десятка лет сделала такой скачок по целому ряду экономических отраслей, который оказался не по плечу ни Англии, ни Франции. Именно в этом надо искать ключ к пониманию основного довоенного противоречия между германским и английским империализмом. В условиях уже закончившегося раздела колониального мира на «сферы влияния» проблема передела могла решаться только средствами вооруженного насилия, т. е. войной. «Ибо при капитализме немыслимо иное основание для раздела, сфер влияния, интересов, колоний и пр., кроме как учет силы участников дележа, силы общеэкономической, финансовой, военной и т. д. А сила изменяется неодинаково у этих участников дележа, ибо равномерного развития отдельных предприятий, трестов, отраслей промышленности, стран при капитализме быть не может» [2] . 2 Ленин В.И. Соч., т. XIX, изд. 3-е, стр. 167. Англо-германские противоречия Основным противоречием предвоенной мировой истории было противоречие между английским и германским империализмом. Интересы этих двух соперников сталкивались по всем решающим вопросам (вывоз капитала, источники сырья, рынки сбыта и т. д.). Германия своей превосходной техникой, организацией, торговой энергией била своего основного конкурента, Англию, по всем основным направлениям. Била она ее, главным образом на рынках Западной Европы. Достаточно указать на то, что Германия реализовала на материке Западной Европы 76 % своего экспорта, в то время как Англия – всего лишь 38 %. Била она ее и на колониальных рынках Востока, угрожая тем самым вековому колониальному могуществу английского империализма. Устремление германского империализма на Балканы и в Малую Азию вызвало особую тревогу у английских империалистов. Необходимо заметить, что эта тревога имела под собой глубокие основания, ибо постройкой Багдадской ж. д. (проект великого железнодорожного пути Берлин – Константинополь – Багдад) германские империалисты непосредственно угрожали основному колониальному центру Британской империи (Индии и Египту). Вся политика английского империализма в этот период сводилась к тому, чтобы парализовать движение Германии на Востоке. И приостановить это движение экономическим путем Англия была уже бессильна. Единственным средством оставалась война. В свою очередь, и для германских империалистов было также ясно, что без войны нельзя устранить своего соперника, преграждавшего путь к мировому господству. Следствием всего этого были бешеная подготовка к войне и, следовательно, гонка в вооружениях и на суше и на море со стороны всех империалистических государств, особенно и, в первую очередь, со стороны Германии. К моменту империалистической войны Германия имела наиболее подготовленную к войне сухопутную армию. Но и на море могущество Германии все больше и больше развивалось и укреплялось, представляя совершенно реальную угрозу для английского морского господства. Причины, вызвавшие мировую империалистическую войну в 1914 г., не исчерпываются только противоречиями между главнейшими конкурентами – Англией и Германией. В основе этой войны лежала целая система противоречий между различными империалистическими странами и группировками. В «Воззвании о войне» в 1915 г. Ленин писал: «Англия и Франция лгут, уверяя, что ведут войну за свободу Бельгии. На деле они давно готовили войну и ведут ее ради ограбления Германии, отнятия ее колоний; они заключили договор с Италией и Россией о грабеже и разделе Турции и Австрии. Царская монархия в России ведет грабительскую войну, стремясь к захвату Галиции, к отнятию земель у Турции, к порабощению Персии, Монголии и т. д. Германия ведет войну за грабеж колоний Англии, Бельгии, Франции» [3] . 3 Ленин В.И . Соч., т. XVIII, изд. 3-е, стр. 182. Франко-германские противоречия Франко-германские противоречия имели также обостренный характе р. Французская буржуазия еще с 1871 г. начала готовить реванш против Германии, отнявшей у нее важные в экономическом и военном отношениях провинции – Эльзас и Лотарингию. Металлургическая индустрия французского империализма почти совершенно не была обеспечена собственным углем, но зато этот уголь в огромных запасах находился у соседа – Германии – и в частности, в тех провинциях, которые когда-то (до 1871 г.) принадлежали самой Франции. Интересы этих соперников сталкивались и в колониальном мире, прежде всего, в Африке. Марокко было предметом вожделения и той и другой стороны. Конфликт из-за африканских колоний несколько раз приводил на грань войны французских и германских империалистов. Решение мароккского вопроса в пользу Франции при поддержке Англии не уменьшило, а усилило устремление германского империализма в Африку. Предоставленные Германии колониальные владения в Центральной Африке в виде компенсации за ее притязания на Марокко не удовлетворяли германских империалистов. Узел противоречий между этими странами все больше и больше обострялся. Русско-германские противоречия Русско-германские противоречия не могут быть поняты без рассмотрения их в связи с общим комплексом империалистических противоречий. Захватить у Турции Константинополь и проливы – это было вековым стремлением русского царизма. Турецкие проливы как путь к выходу на мировой рынок с каждым десятилетием приобретали все большее и большее значение для русской торговли. Это подтверждается рядом фактов. Если в 1875–1879 гг. через балтийские порты ежегодно вывозилось 54 % всего русского хлеба, а через черноморские порты – 46 %, то к предвоенному периоду соотношение резко изменилось в обратном порядке: в 1907 г. через балтийские порты вывозилось всего лишь 11 % хлеба, а через Босфор и Дарданеллы – 89 %. С момента Русско-японской войны путь через проливы получил новое значение для царской России. После поражения России в Русско-японской войне главное свое внимание русский царизм обращает на Ближний Восток. Русский империализм мог более или менее успешно конкурировать с другими империалистическими странами – Германией и Англией – только на Ближнем Востоке. Но на монопольное положение на этих рынках мог рассчитывать лишь тот, кто владел проливами, открывавшими выход из Черного моря. Отсюда попятно, что русский царизм, подгоняемый интересами империалистической буржуазии, торопился захватить эти турецкие проливы, иначе можно было опоздать. А угроза запоздания была действительно реальной, так как германский империализм развивал бешеную энергию на Ближнем Востоке, шаг за шагом закабаляя Турцию. Борьба между Россией и Германией имеет свою длительную историю. Таможенная война из-за пошлин на хлеб велась между германским юнкером и русским помещиком десятки лет. Временами она принимала чрезвычайно острые формы. Но теперь эта борьба вступила в свою новую стадию. Против Германии выступал уже не только русский помещик, но и русский промышленник. Германская буржуазия побивала своими товарами русскую буржуазию на ее же собственном отечественном рынке. Тем больше эта угроза возрастала на внешнем рынке. Военное столкновение между этими странами становилось неизбежным. В русско-германские противоречия Австро-Венгрия вовлекалась как верный союзник Германии. Прежде всего, Австро-Венгрия выступает агентом германского империализма на Балканах. Стремление Австро-Венгрии проникнуть на Балканы, усилить там свое влияние, поглотить Сербию и т. п., неизбежно натыкалось на жестокое сопротивление России, имевшей свою программу колонизации балканских государств. Под видом покровительства «братьям-славянам» царская Россия на протяжении долгих лет пыталась занять монопольное положение на Балканах. Но и территория самой Австро-Венгрии была предметом притязаний русского царизма. В планы русского империализма входил также захват Галиции – австрийской провинции. Все это показывает, с какой непреодолимой силой самим ходом развития капитализма был поставлен вопрос о новом переделе старых границ, о новом разделе мира. Важнейшие империалистические группировки Группировка под названием «Тройственный союз» в основном сложилась еще в XIX столетии, т. е. в монополистический период капитализма. Но очень скоро этот союз оформился как определенная империалистическая группировка. Вскоре же после Франко-прусской войны 1871 г. Германия начинает сколачивать свою коалицию, направленную против побежденного в этой войне противника – Франции. В 1879 г. Германия вступает в союз с Австро-Венгрией. В 1882 г. к Австро-германскому союзу примыкает и Италия. Основным мотивом присоединения Италии к союзу послужила борьба между Италией и Францией из-за Туниса. Группировка под названием «Тройственное согласие» (Антанта) оформлялась менее длительно. Россия после окончательного разрыва с бывшим своим союзником – Германией – в 1891 г. вступает в союз с Францией, которая, в свою очередь, также искала этого союза, чтобы сколотить коалицию против Германии. Что касается Англии, то с ней Франция и Россия достигают соглашения значительно позднее и разновременно. Это объясняется, во-первых, противоречиями из-за колониальных захватов между Англией и Францией в Африке и, во-вторых, тем, что угроза английским колониям на Востоке вырастала не только со стороны Германии, но и России, претендовавшей на Турцию, Персию, Афганистан. Традиционная политика английского империализма в отношении России сводилась к тому, чтобы ослабить военное могущество царизма и преградить ему доступ к восточным колониям Англии. Однако быстро растущая угроза со стороны экономического и военного могущества Германии заставила Англию поспешить с подысканием себе союзников. В 1904 г. Англия заключает с Францией «сердечное согласие», по которому Франция отказывалась от притязаний на Египет, занятый Англией, а последняя признавала права Франции на Марокко. В 1907 г. Англия договаривается с Россией о «сферах влияния» в Персии и Афганистане. Но это было сделано Англией не раньше, чем русский военный флот был разгромлен в Русско-японской войне, к которой, как известно, приложила руку и Англия. Так возникло Тройственное согласие. Прочность Тройственного союза была весьма сомнительна вследствие враждебных отношений Италии к ближайшему своему союзнику-соседу – Австро-Венгрии из-за западной полосы Австро-Венгрии с населением, говорившим на итальянском наречии. Между Австрией и Италией имели место также существенные противоречия в Адриатическом морс и в западной частя Балканского полуострова. Щедрые обещания, на которые не скупился лагерь Тройственного согласия (обещание отдать Италии Триент, Триест, Далмацию), также оказали существенное влияние на поведение Италии. В результате Италия с началом войны вышла из Тройственного союза и стала тяготеть к Антанте. Что касается прочих государств, то к Тройственному согласию с первых же дней войны примкнула и Япония, объектом действий которой был район Тихого океана, где Япония была заинтересована в захвате германских колоний, а в будущем – огромных пространств Китая. Румыния, хотя и связанная военной конвенцией с Австро-Венгрией против России, ориентировалась на ту коалицию, которая богаче и вернее заплатит за ее благожелательное поведение. Сербия и Черногория являлись определенными вассалами Антанты в противоположность Болгарии, явно тяготевшей, особенно после неудачной для нее Балканской войны 1913 г., в сторону Тройственного союза. Греция, отражая внутреннюю борьбу двух партий, из которых одна была связана с Германией, а другая находилась на службе у английского капитала, сохраняла нейтралитет. Бельгия, хотя и обеспеченная «вечным нейтралитетом», естественно, должна была стать на сторону Антанты. Швеция и Норвегия сохраняли нейтралитет, но охотно помогали Германии, будучи связаны с ней экономическими интересами. Португалия находилась в зависимости от английского капитала. Испания, Швейцария, Голландия и Дания держались нейтралитета, торгуя с каждой коалицией и наживаясь на войне. В отношении Испании германский империализм проявлял усиленную дипломатическую активность, особенно после того, как стало ясно, что Италия присоединится к Антанте. В случае привлечения Испании на свою сторону германская дипломатия рассчитывала поставить Францию под удар с юга и вместе с тем создать угрозу коммуникации Англии и Франции с их африканскими владениями. Участие Турции в войне на стороне Германии предопределялось всей предвоенной политикой Германии, которая сумела обеспечить себе наибольшее экономическое (Багдадская ж. д.) и военное (военная миссия фон-Сандерса) влияние. Однако в первые дни войны не исключалась возможность не только благожелательного нейтралитета Турции в пользу Антанты, но даже союза с Россией, предложенного Энвер-пашой и отвергнутого русской дипломатией, заинтересованной видеть Турцию своим врагом, так как у врага «приличнее» захватить Константинополь и проливы, чем у союзника. Повод к войне К моменту возникновения империалистической войны обе коалиции были готовы к войне. И та и другая сторона ждала сигнала, искала внешнего повода. Таким подходящим поводом оказалось известное событие в Сараеве. Во время маневров австрийской армии у сербской границы 28 июня 1914 г. в Сараеве был убит австрийский наследник престола Франц-Фердинанд. Убийство было совершено сербскими националистами с ведома сербского правительства. Австро-венгерское правительство незамедлительно решило воспользоваться этим выстрелом как «благовидным» предлогом для того, чтобы разгромить Сербию. Это решение было санкционировано германским кайзером Вильгельмом. В результате последовал австрийский ультиматум Сербии, заведомо неприемлемый для последней (закрытие национально-сербских обществ и газет, исключение из школьных программ всего неприятного для Австро-Венгрии, допущение на территории Сербии деятельности австро-венгерских властей для борьбы с сербским национальным движением и т. п.). 25 июля Австро-Венгрия прервала сношения с Сербией, 23 июля объявила ей войну , а 29 июля начала бомбардировку Белграда; 31 июля Россия и Австро-Венгрия провели всеобщую мобилизацию. На отказ России прекратить мобилизацию Германия 1 августа объявила ей войну . Далее в войну 1914–1918 гг. ввязываются целиком обе коалиции. Подводя итог всему сказанному и отвечая на вопрос, кто же вызвал войну, мы скажем словами Ленина: «…два разбойника напали раньше, чем трое успели получить заказанные ими новые нолей» [4] . При этом первым и главным из двух разбойников была Германия. Обе империалистические коалиции поспешили заявить «своему народу», что они только «обороняются», что на них «напали» и т. п. Эта дымовая завеса нужна была империалистам для того, чтобы скрыть от широких народных масс истинные цели войны и развить бешеную шовинистическую пропаганду. II Интернационал не только ничего не сделал для предотвращения войны, но, наоборот, способствовал ее разжиганию. Вожди социал-демократических партий с первого же дня войны встали на защиту интересов «своего отечества», т. е. своей буржуазии. 4 Ленин В.И. Соч. Т. XVIII. С. 93. Империалистическая война и крах II интернационала Предательство вождей II Интернационала было исторически подготовлено всем предшествующим ходом развития социал-демократических партий Запада, оппортунистическим курсом этих партий. «Формально во главе II Интернационала стояли «правоверные» марксисты, «ортодоксы» – Каутский и д р. На деле, однако, основная работа II Интернационала велась по линии оппортунизма. Оппортунисты приспособлялись к буржуазии в силу своей приспособленческой, мелкобуржуазной природы, «ортодоксы» же, в свою очередь, приспособлялись к оппортунистам в интересах «сохранения единства» с оппортунистами, в интересах «мира в партии». В результате получалось господство оппортунизма, ибо цепь между политикой буржуазии и политикой «ортодоксов» оказывалась замкнутой» [5] . 5 Сталин И. Вопросы ленинизма. 1934, стр. 7. Империалистическая война 1914–1918 гг. сорвала маску с предателей. Она разоблачила вождей II Интернационала как социал-патриотов и шовинистов. С первых же дней империалистической войны социал-демократические вожди стали на путь активной поддержки своей буржуазии. Они проповедовали среди рабочих и трудящихся основной тезис буржуазии: «На нас напали, мы защищаемся, интересы пролетариата требуют отпора нарушителям европейского мира». Они повторяли лозунг буржуазии о «защите своего отечества». Они пытались прикрыть свою измену именем Маркса. Сознательно искажая историческое различие двух эпох – национальных и империалистических войн, они говорили, что и Маркс в свое время становился на сторону одного из воюющих государств, особенно тогда, когда это государство вело войну против реакционной силы русского самодержавия. Французские социалисты на своем съезде в Бордо высказались за национальную оборону, сотрудничество классов, участие в министерстве и т. п. Одни из руководителей II Интернационала, Вандервельде, уже в первые дни войны (3 августа) принял пост министра бельгийского короля. Империалистические правительства использовали социал-демократических вождей в качестве своих агентов для вербовки союзников. Германского социал-демократа Зюдекума посылали в Италию для того, чтобы склонить итальянских рабочих на сторону германского империализма. Парвус с той же миссией путешествовал в Турцию и Данию. Русские меньшевики также открыто встали на защиту русского самодержавия. И только партия большевиков во главе с Лениным и Сталиным твердо и непоколебимо стояла на строго последовательных революционных позициях. Борьба Ленина с оппортунизмом II Интернационала началась с возникновения большевизма. Разоблачение шовинизма во II Интернационале Ленин и Сталин начинают еще задолго до мировой войны. Во время империалистической войны Ленин и Сталин развертывают напряженную борьбу по разоблачению истинного лица социал-шовинизма, начиная с открытых социал-шовинистов (Шейдсман – Плеханов) и кончая замаскированными социал-шовинистами (Каутский – Троцкий). Единственно правильным и до конца революционным был ленинский лозунг превращения империалистической войны в войну Гражданскую . В эпоху империализма все основные противоречия капиталистической системы и, прежде всего, противоречия между пролетариатом и буржуазией достигают своего наивысшего обострения и порождают империалистические войны и пролетарские революции. Непосредственно перед войной 1914–1918 гг. в ряде капиталистических стран происходит нарастание революционного подъема в рабочем движении, а в России революционное движение пролетариата достигает особой остроты. Летом 1914 г. перед визитом Пуанкаре к Николаю II (переговоры о конкретных вопросах предстоящей войны) в Петербурге вспыхнула баррикадная борьба. Наличие в России единственной до конца революционной партии большевиков, возглавлявшейся таким вождем, как Ленин, с такими непоколебимыми его учениками, как Сталин, предопределило в значительной степени более мощное и победное развитие революционного рабочего движения в России и на всем Востоке и помогло осуществить следующие слова манифеста ЦК РСДРП(б) написанные Лениным (1) [6] : «Превращение современной империалистской войны в гражданскую войну есть единственно правильный пролетарский лозунг, указываемый опытом Коммуны, намеченный Базельской (1912 г.) резолюцией и вытекающий из всех условий империалистской войны между высоко развитыми буржуазными странами. Как бы ни казались велики трудности такого превращения в ту или иную минуту, социалисты никогда не откажутся от систематической, настойчивой, неуклонной подготовительной работы в этом направлении, раз война стала фактом» [7] . 6 Примечания, помещенные в конце тома, обозначаются номером в скобках. 7 Ленин В.И. Соч. Т. XVIII. С. 66. Под этим лозунгом большевистская партия во главе с Лениным и Сталиным боролась за революционный выход из начавшейся в 1914 г. Мировой империалистической войны. Известно, что ленинский лозунг партия осуществила. Глава первая Вооруженные силы обеих сторон Сухопутные армии Для характеристики военного могущества воюющих сторон нужно было бы оценить всю совокупность средств, которыми располагало каждое государство, принявшее активное участие в войне, к моменту ее возникновения в августе 1914 г. Подобная задача в ее полном объеме едва ли выполнима в ограниченном размере данного труда. Приводимая ниже таблица дает лишь некоторые отправные данные о численности сухопутных вооруженных сил обоих союзов к началу войны на основании новейших статистических сведений. В действительности же военная мощь любой страны слагается из целого ряда факторов, среди которых одна голая численность живых сил не дает полного представления о могуществе государства. И к началу мировой войны ни одно государство не предвидело размеров грядущей борьбы, особенно ее продолжительности. В результате воюющие стороны, имея только боеприпасы мирного времени, столкнулись во время самой войны с целым рядом неожиданностей, преодолевать которые приходилось уже наспех в процессе борьбы (2). Анализ приведенных в таблице данных сразу резко подчеркивает численное превосходство вооруженных сил Антанты, но необходимо пояснить это бросающееся в глаза преимущество одной стороны. В число 122 русских пех. дивизий входят 17 ст. р. бригад, штатный состав которых был вдвое меньше пех. дивизий, и 35 второочередных пех. дивизий, боевая ценность которых к моменту первых столкновений значительно уступала мобилизованным кадровым дивизиям. Точно так же при несомненном огромном превосходстве русской конницы не следует упускать из вида, что в числе 36 1/2 кав. дивизий – 10 второочередных казачьих. Медленность русской мобилизация и особенно стратегического сосредоточения русских сил также ослабляет значение указанного превосходства, если вспомнить, что окончание сосредоточения русских армий без двух дальневосточных корпусов последовало на 45-й день мобилизации, а вместе с этими корпусами – только в конце 3-го месяца войны. Обращает на себя внимание незначительность боевых русских сил к началу операций сравнительно с общей численностью отмобилизованных сил. Эта разница объясняется указанной медленностью русского сосредоточения и оставлением крупных масс внутри государства (ополченские войска и неорганизованные запасные части). Соотношение вооруженных сил к началу мировой войны Сухопутные вооруженные силы Морские вооруженные силы В число 92 французских пех. дивизий входят, кроме 47 полевых, 26 резервных дивизий, 12 резервных бригад и 13 территориальных дивизий, почти равноценных русским ополченским бригадам. В цифровых данных об английских силах имеется несоответствие между их боевой численностью и числом дивизий. Последние показаны лишь в том размере, в каком они входили в состав экспедиционной армии для действий на материке ( см . сноску в таблице). К пограничному сражению англичане успели сосредоточить только 4 пех. (1-ю, 2-ю, 3-ю и 5-ю) и 1 кав. дивизии. Пятая (4-я) дивизия была погружена 23 августа и участвовала 26-го в сражении у Ле-Като, а 6-я прибыла и участвовала в Марнском сражении. Территориальная армия составила еще 14 дивизий, которые начали прибывать во Францию в ноябре 1914 г., а для военных действий были использованы впервые лишь в 1915 г. По быстроте окончания стратегического сосредоточения всех сил Германия и Австро-Венгрия обладали бесспорным преимуществом, что и позволило им на обоих важнейших направлениях предупредить своих врагов наступлением компактными массами. Русская армия За десять лет до начала мировой войны из великих держав только Россия имела боевой (и неудачный) опыт войны – с Японией. Это обстоятельство должно было оказать и в действительности оказало влияние на дальнейшее развитие и жизнь русских вооруженных сил. Россия успела залечить свои раны и сделать большой шаг вперед в смысле укрепления своего военного могущества. Мобилизованная русская армия достигла в 1914 г. грандиозной цифры 1816 батальонов, 1110 эскадронов и 7088 орудий, 85 % которых по сложившейся обстановке могло быть двинуто на Западный театр военных действий. Расширение повторных сборов запасных для обучения, а также ряд поверочных мобилизаций улучшали качество запасных и делали более достоверными все мобилизационные расчеты. В русской армии под влиянием Японской войны усовершенствовалось обучение, расширились боевые порядки, начала проводиться в жизнь их эластичность, было обращено внимание на значение огня, роль пулеметов, связь артиллерии с пехотой, индивидуальное обучение отдельного бойца, на подготовку младшего командного и в особенности офицерского состава и на воспитание войск в духе активных решительных действий. Но, с другой стороны, было оставлено без внимания выдвинутое Японской войной значение в полевом бою тяжелой артиллерии, что, впрочем, следует отнести и к погрешностям всех остальных армий, кроме германской. Не были достаточно учтены ни громаднейший расход боеприпасов, ни значение техники в будущей войне. Обращая большое внимание на обучение войск и на усовершенствование младшего командного состава, русский Генеральный штаб совершенно игнорировал подбор и подготовку старшего командного состава: назначение лиц, просидевших всю жизнь после окончания академии на административном кресле, сразу на должность начальника дивизии и командира корпуса было не редкостью. Генеральный штаб был оторван от войск, ограничивая в большинстве случаев свое знакомство с ними кратким цензовым командованием. Проведение в жизнь в войсках идеи маневра ограничивали только уставами и мелкими войсковыми соединениями, но на практике крупные войсковые начальники и крупные войсковые соединения не упражнялись в ее применении. В результате русский порыв вперед был беспочвен и неумел, дивизии и корпуса медленно ходили на театре военных действий, не умели совершать в больших массах марши-маневры, и в то время, когда германские корпуса легко в такой обстановке проходили по 30 км много дней подряд, русские с трудом делали по 20 км. Вопросами обороны пренебрегали. Встречный бой стал изучаться всей армией только с появлением его в полевом уставе 1912 г. Однообразного понимания военных явлений и однообразного подхода к ним ни в русской армии, ни в ее Генеральном штабе достигнуто не было (3). Последний, начиная с 1905 г., получил автономное положение. Он сделал очень мало для проведения в жизнь армии единого взгляда на современное военное искусство. Успев разрушить старые устои, он не смог дать ничего цельного, а его молодые и наиболее энергичные представители раскололись, следуя за германской и французской военной мыслью. С таким разнобоем в понимании военного искусства русский Генеральный штаб вступил в мировую войну. Кроме того, русская армия начала войну без достаточно хорошо подготовленного офицерского и унтер-офицерского состава, с малым запасом кадров для новых формирований и для подготовки призываемых, с резким, по сравнению с противником, недостатком артиллерии вообще и тяжелой в особенности, весьма слабо снабженной всеми техническими средствами [8] и огнеприпасами [9] и с плохо подготовленным высшим командным составом, имея у себя в тылу не подготовленную для ведения большой войны страну и ее военное управление и совершенно не подготовленную к переходу для работ на военные нужды промышленность. 8 К началу войны этот недостаток был в большей или меньшей степени присущ и остальным армиям. Отсталость русской армии в технических средствах особенно выявилась позднее, во время позиционной войны. 9 Мобилизационный запас огнеприпасов был недостаточен: 6 432 605 выстрелов для 76-мм пушек, 91 200 выстрелов для 107-мм пушек, 512 000 выстрелов для 122-мм гаубиц и 164 000 выстрелов для 152-мм гаубиц – Ред . В общем русская армия выступила на войну с хорошими полками, с посредственными дивизиями и корпусами и с плохими армиями и фронтами, понимая эту оценку в широком смысле подготовки, но не личных качеств. Россия сознавала недочеты своих вооруженных сил и с 1913 г. начала приводить в исполнение большую военную программу, которая к 1917 г. должна была намного усилить русскую армию и во многом восполнить ее недостатки [10] . По количеству авиации Россия, имея 216 самолетов, стояла на 2-м месте, следуя за Германией. 10 По большой военной программе 1913 г. русская армия по штатам мирного времени увеличивалась на 480 000 человек, т. е. на 39 % своего штатного состава 1913 г. Пехота увеличивалась на 273 600 человек, т. е. на 57 %; но для вновь формируемых 140 батальонов (32 четырехбатальонных и 6 двухбатальонных полков) предназначалось только несколько больше 1 / 3 этого количества, главная же масса должна была пойти на усиленно штатного состава уже существующих частей. Кавалерия увеличивалась на 38 400 человек, т. е. на 8 % своего штатного состава; главная масса этого количества шла на усиление уже существующих частей, причем ей придавалась организация, не ослабляющая ее дивизий выделением войсковой конницы во время войны. Артиллерия усиливалась на 129 600 человек и получала новую организацию: число пушечных батарей в легких полевых бригадах дивизионной артиллерии увеличивалось с 6 до 9, но число орудий в батарее уменьшалось с 8 до 6. Общее число легких полевых гаубиц увеличивалось вдвое, и в состав каждой полевой бригады дивизионной артиллерии включался 1 двухбатарейный дивизион гаубиц. После переформирований дивизионная артиллерия состояла бы из 54 легких пушек (вместо 48) и 12 легких гаубиц. Число полевых тяжелых дивизионов значительно увеличивалось, и в состав каждого армейского корпуса должен был войти, как корпусная артиллерия, 1 четырехбатарейный тяжелый дивизион (12 10-см пушек и 12 15-см гаубиц). Артиллерия русского корпуса не была бы слабее артиллерии германского корпуса, так как всего в ней имелось бы 156 орудий (108 легких пушек, 24 легкие гаубицы, 12 полевых тяжелых пушек и 12 полевых тяжелых гаубиц). Всего же в русской армии состояло бы на вооружении 8538 орудий. Проведение большой военной программы 1913 г. требовало единовременной затраты в полмиллиарда рублей. Она начала проводиться в жизнь в 1914 г., но к началу войны успели сформировать только 4-ю стрелковую финляндскую бригаду. А. Зайончковский . Подготовка России к мировой войне в военном отношении (Планы войны), Гиз. 1926. С. 92–94. Французская армия Французская армия свыше сорока лет находилась под впечатлением разгрома ее прусской армией и готовилась к несомненному в будущем столкновению со своим соседом-врагом не на жизнь, а на смерть. Идея реванша и защиты своего великодержавного бытия сначала, борьба с Германией за мировой рынок впоследствии заставили Францию с особой заботливостью относиться к развитию своих вооруженных сил, поставив их, но возможности, в равные условия с ее восточным соседом. Для Франции это было особенно трудно, ввиду разницы в количестве ее населения по сравнению с Германией и характера управления страной, из-за которого то увеличивались, то уменьшались заботы о ее военной мощи. Политическая напряженность последних перед войной лет заставила французов проявить усиленную заботу в отношении своей армии. Военный бюджет сильно возрос. Франция особенно была озабочена возраставшими затруднениями в развитии своих сил: чтобы не отставать от Германии, необходимо было увеличить ежегодный призыв новобранцев, но эта мера была неосуществима вследствие слабого прироста населения. Незадолго до войны Франция решила перейти от 2-летнего к 3-лет-нему сроку действительной службы, что увеличивало численность постоянной армии на 1 / 3 и облегчало переход ее в мобилизованное состояние. 7 августа 1913 г. был введен закон о переходе к 3-летней службе. Эта мера дала возможность осенью 1913 г. призвать под знамена сразу два возраста, что дало контингент новобранцев в 445 000 человек. В 1914 г. состав постоянной армии, без колониальных войск, достиг 736 000. Было обращено особое внимание и на увеличение туземных войск во французских колониях, которые оказали такую существенную пользу своей метрополии. Сильные штаты французских полков содействовали быстроте и прочности новых формирований, а также быстроте и простоте мобилизации, особенно же кавалерии и пограничных войск. Французскую армию 1914 г. нельзя назвать широко обеспеченной всеми средствами техники того времени. Прежде всего, обращает внимание по сравнению с Германией и Австро-Венгрией полное отсутствие тяжелой полевой артиллерии, а по сравнению с Россией, и отсутствие легких полевых гаубиц; легкая полевая артиллерия была очень бедно снабжена имуществом связи, кавалерия не имела пулеметов и т. д. Что касается авиации, то к началу войны Франция имела только 162 самолета. Французские корпуса также, как и русские, были, по сравнению с германскими, более бедно снабжены артиллерией; только в последнее время перед войной было обращено внимание на значение тяжелой артиллерии, но к началу войны еще ничего не успели сделать. В отношении расчета необходимого наличия огнеприпасов Франция была также далека от действительной потребности, как и другие страны [11] . 11 Во французской армии имелись незначительные мобилизационные запасы винтовок и орудий, 5 млн снарядов 75-мм и 155-мм калибров и 1388 тыс. ружейных патронов. Заводы обеспечивали ежедневную продукцию 2,6 млн ружейных патронов, 13 600 снарядов для 75-мм пушек и 455 снарядов для 155-мм орудий. В. Шапошников . Мозг армии. Ч. 1. М., 1927. С. 212. Командный состав был на высоте требований современной войны, и на его обучение было обращено большое внимание. Особого кадра Генерального штаба во французской армии не было; лица с высшим военным образованием чередовали свою службу между строем и штабом. На подготовку лиц высшего командования было обращено особое внимание. Обучение войск стояло на высоком уровне того времени. Французские солдаты были индивидуально развиты, искусны и вполне подготовлены к полевой и позиционной войне. Армия основательно готовилась к маневренной войне; на практику походных движений больших масс было обращено особое внимание. Французская военная мысль работала самостоятельно и вылилась в определенную, противоположную взглядам германцев доктрину. Французы развили метод XIX столетия ведения операций и сражений из глубины и в подходящий момент маневрировали крупными силами и имеющимися наготове резервами. Они стремились не к тому, чтобы создать сплошной фронт, а к тому, чтобы дать возможность всей массе маневрировать, оставляя между армиями достаточные стратегические промежутки. Они проводили идею необходимости первоначально выяснить обстановку и затем уже вести главную массу для решительного контрудара, а потому в период стратегической подготовки операций располагались очень глубокими уступами. Встречный бой во французской армии не только не культивировался, но его даже не было в полевом уставе. Свой метод обеспечения маневрирования массовых армий из глубины французы гарантировали мощной сетью рельсовых путей и пониманием необходимости широкого применения на театре войны автотранспорта, на путь развития которого они стали первыми из всех европейских держав и в чем достигли больших результатов [12] . В общем, германцы вполне основательно считали французскую армию самым опасным своим врагом. Главный недостаток ее заключался в нерешительности первоначальных действий до Марнской победы включительно. 12 В 1914 г. французская армия располагала 6000 автомобилей, а в 1918 г. – 100 000. Английская армия Характер английской армии резко отличался от армий других европейских держав. Английская армия, предназначавшаяся, главным образом, для службы в колониях, комплектовалась вербовкой охотников с продолжительным сроком действительной службы. Части этой армии, находившиеся в метрополии, составляли полевую экспедиционную армию (6 пех. дивизий, 1 кав. дивизия и 1 кав. бригада), которая и предназначалась для европейской войны. Кроме того, была создана территориальная армия (14 пех. дивизий и 14 кав. бригад), предназначавшаяся для защиты своей страны. По свидетельству германского Генерального штаба, английская полевая армия котировалась как достойный противник с хорошей боевой практикой в колониях, с подготовленным командным составом, но не приспособленным к ведению большой европейской войны, так как у высшего командования не хватало для этого необходимого опыта. Кроме того, английскому командованию не удалось изжить и бюрократизма, царившего в штабах высших соединений, а это вызывало массу ненужных трений и осложнений. Незнакомство же с другими родами войск в армии было поразительно. Зато длительные сроки службы, крепость традиции создавали крепко спаянные части. Обучение отдельного солдата и частей вплоть до батальона было хорошим. Индивидуальное развитие отдельного солдата, выполнение походов и обучение стрельбе стояли на высоком уровне. Вооружение и снаряжение были вполне на высоте, что давало возможность высоко культивировать искусство стрельбы, и действительно, по свидетельству германцев, пулеметный и ружейный огонь англичан в начале войны был необычайно меток. Недостатки английской армии резко обнаружились в первом же столкновении с германской армией. Англичане потерпели неудачу и понесли такие потери, что в дальнейшем их действия отличались излишней осторожностью и даже нерешительностью. Сербская и Бельгийская армии Армии этих двух государств, как и весь их народ, испытали во время войны наиболее тяжелую судьбу первого удара соседних колоссов и потерю своей территории. Обе они отличались высокими боевыми качествами, но в остальном между ними заметна и разница, Бельгия, обеспеченная «вечным нейтралитетом», не готовила свою армию для большой войны, поэтому она и не имела характерных, прочно установившихся особенностей. Долгое отсутствие боевой практики накладывало на нее известный отпечаток, и в первых боевых столкновениях она проявила естественную неопытность в ведении большой войны. Сербская армия, напротив, имела большой и удачный боевой опыт Балканской войны 1912–1913 гг. и представляла собой, как прочный военный организм, внушительную силу, вполне способную, как это и было в действительности, отвлечь на себя превосходные по числу войска противника. Германская армия Германская армия после успехов своего оружия в 1866 г. и в особенности в 1870 г. пользовалась репутацией лучшей армии в Европе. Германская армия служила образцом для ряда других армий, большинство которых находилось под ее влиянием и даже точно копировало ее устройство, германские уставы и следовало германской военной мысли. В отношении организационных вопросов Германское военное ведомство последовательным развитием кадров в количественном и качественном отношениях и поддержанием запасных в смысле обучения и воспитания, достигло развития своих вооруженных сил до максимального использования мужского населения. При этом ему удалось сохранить почти полное однообразие боевых качеств вновь формируемых частей с кадровыми. Исследуя опыты каждой войны, германский Генеральный штаб культивировал этот опыт в своей армии. Германия оказалась более готовой к войне, чем ее враги. Оплотом германской армии служил сплоченный, однообразный и хорошо подготовленный офицерский и унтер-офицерский состав. Он был настолько многочислен, что во время войны мог отчасти обслуживать и союзные армии. В обучении армии не только в теории, но и на практике широко проводился принцип активности, дерзости и взаимной помощи и выручки. Нельзя сказать, что центром тяжести в обучении войск являлся индивидуальный боец: дисциплина, переходящая в муштру, движение в атаку густыми цепями были свойственны германской армии 1914 г. Втянутость и плотные построения совместно с немецкой пунктуальностью делали ее наиболее способной к маневрированию и к походным движениям в крупных массах. Основным видом боя считался встречный бой, в его принципах главным образом и обучалась германская армия. В то же время она более других армий уделяла внимания тактической обороне. Германская военная мысль выкристаллизовалась в весьма определенную и четкую доктрину, которая основной нитью прошла через весь командный состав армии. Последним учителем германской армии перед мировой войной, сумевшим с энергией провести свое учение в толщу армии, был начальник германского Генерального штаба Шлиффен, большой поклонник фланговых операций с двойным охватом (Канны). Идея Шлиффена состояла в том, что современные сражения должны свестись к борьбе за фланги, в которой победит тот, кто будет иметь последние резервы не за серединой фронта, а на его крайнем фланге. Шлиффен исходил из того заключения, что в грядущих сражениях естественное желание обеспечить себя, в связи со стремленьем использовать всю силу современного оружия, приведет к громадному удлинению фронтов сражения, которые будут иметь совершенно иное протяжение, чем это было раньше. Чтобы достигнуть решительного результата и разгрома противника, необходимо вести наступление с двух или с трех сторон, т. е. с фронта и с флангов. При этом необходимые для сильного флангового удара средства можно получить, ослабляя, насколько возможно, фронт, который во всяком случае также должен участвовать в наступлении. Все войска, которые прежде задерживали для использования в решительный момент, теперь должны быть с места двинуты в бой; развертывание сил для сражения должно начинаться с момента выгрузки войск с железных дорог. Германский Большой генеральный штаб, выдвинутый заботами фельдмаршала Мольтке старшего на доминирующее место в строительстве вооруженных сил Империи и в подготовке к войне, сохранил традиции своего основателя. Связь офицеров Генерального штаба со строем, детальное изучение всех элементов войны, практические выводы из этого изучения, однообразный подход к пониманию их и хорошо поставленная техника штабной службы являлись положительной его стороной. В техническом отношении германская армия была хорошо снабжена и отличалась в выгодную в отношении своих врагов сторону сравнительным богатством полевой, не только легкой, но и тяжелой артиллерии, значение которой она поняла лучше, чем другие. Австро-Венгерская армия Австро-венгерская армия занимала одно из последних мест среди первоначальных участников войны. Наличный состав войсковых частей был очень ослаблен (60, впоследствии 92 человека в роте); для доведения полевых войск до полного боевого состава не хватало запаса обученных людей; ландвер до 1912 г. не имел никакой артиллерии. Хотя принципы, положенные в основание уставов, вполне отвечали времени, но учение хромало, и старшие войсковые начальники не имели опыта в управлении войсками. Отличительной чертой австро-венгерской армии являлся разнонациональный ее характер, так как она состояла из немцев, мадьяр, чехов, поляков, русинов, сербов, кроатов, словаков, румын, итальянцев и цыган, объединенных только офицерским составом. По мнению германского Генерального штаба, австро-венгерская армия, будучи одновременно занята борьбой на два фронта, не могла освободить германские силы, собранные на русской границе, а численный состав ее, степень обучения, организация и отчасти вооружение оставляли желать многого. Быстрота мобилизации и сосредоточения австро-венгерской армии превосходила таковую русской, против которой ей и приходилось действовать. Сравнение обеих сторон Сравнивая вооруженные силы первоклассных держав, столкнувшихся в 1914 г., можно прийти к следующему заключению. 1. В отношении численного состава армии и людских средств Антанта, благодаря России, находилась в более выгодном положении, чем центральные державы. Однако медленность мобилизации и сосредоточения русской армии, а также недостаток в России железных дорог, затрудняющий переброску войск с одного театра на другой, намного умаляли, а в первое время войны и совершенно уничтожали это преимущество. 2. Развитие вооруженных сил во время войны до предела, соответствующего количеству населения, являлось вполне достижимым в Германии и Франции, менее достижимым в Австрии и оказалось не по силам для России, стесненной кадрами, запасами, наличием большой территории и слабостью рельсовой сети. Это условие било особенно невыгодно для Антанты, так как Россия представляла в ней большой удельный вес. 3. Обучение всех армий велось в одном направлении, но в лучшую сторону оно отличало французскую и в особенности германскую армии; русская армия, делавшая в этом отношении большие усовершенствования после Русско-японской войны, не успела к 1914 г. дойти до предела желательного совершенства. Австро-Венгерская армия уступала в этом отношении русской. 4. Высший командный состав в общей своей массе стоял на должной высоте только в германской и французской армиях. 5. Военная мысль в выкристаллизовавшейся форме вылилась во французскую и германскую военные доктрины. 6. Быстрота мобилизации и развертывания находилась на стороне центральных держав. 7. В отношении снабжения артиллерией , в особенности тяжелой, в выгодную сторону выделялись германская и отчасти австро-венгерская армии. Сравнительное количество артиллерии в четырех крупнейших армиях представлялось так: 8. В деле снабжения техникой русская армия далеко отставала от всех остальных; за ней следовала австро-венгерская. 9. Обе стороны начали войну с наступления, и идея дерзновенных действий стала руководящей для обеих сторон. Но, в смысле подготовки к выполнению этой идеи, проведение ее через всю толщу армии было достигнуто постоянным и методичным трудом только в германской армии, что и отличало ее в положительную сторону по сравнению с Антантой. 10. Германская армия выступила на войну, упоенная успехами войн австро-прусской 1866 г. и франко-прусской 1870–1871 гг. 11. Обе стороны готовились к неизбежной войне, чтобы выступить во всеоружии. Если Франция и Германия достигли этого, то большая военная программа, долженствовавшая усилить мощь русской армии, оканчивалась в 1917 г., и в этом отношении начало войны в 1914 г. было исключительно выгодно для центральных держав. При таком приблизительном равенстве вооруженных сил враждовавших сторон и при необходимости вести войну до полного уничтожения врага трудно было рассчитывать на быстрое окончание войны, если в дело не вмешается исключительный случай молниеносного сокрушения одной из главных составных частей коалиции. В расчете на такой случай германцы, как увидим ниже, и построили свой план, но карта их была бита. Степень подготовки сторон к ведению современной войны Но если все государства готовили с особым напряжением к неизбежной войне свои вооруженные силы, то нельзя того же сказать относительно подготовки их к должному питанию современной войны. Это объясняется общим не учетом характера грядущей войны в смысле: 1) ее продолжительности, так как все исходили из расчета на ее краткость, полагая, что длительной войны современные государства выдержать не могут; 2) грандиозного расхода огнеприпасов; и 3) громадного потребления технических средств и необходимости заготовления разных орудий техники, в особенности оружия и огнеприпасов, в непредвиденно большом размере в течение самой войны. Все государства, не исключая и Германии, столкнулись в этом отношении с печальной неожиданностью и в течение самой войны были принуждены пополнять недочеты мирной подготовки. Франция и Англия, с их широким развитием тяжелой индустрии и со сравнительно свободным подвозом благодаря господству на морс легко справились с этим делом. Германия, окруженная врагами со всех сторон и лишенная морских сообщений, страдала от недостатка сырья, но справилась с этим делом при помощи своей твердой организации и сохранения сообщения с Малой Азией через Балканский полуостров. Но Россия, с мало развитой индустрией, с плохой администрацией, отрезанная от своих союзников, с громадным пространством своей территории при слабо развитой сети рельсовых путей, начала справляться с этим недостатком только к концу войны. Остается отметить еще одну особенность, резко отличавшую Россию от других воюющих держав, – это бедность в рельсовых путях. Если Франция в военном отношении была вполне обеспечена богато развитой сетью железных дорог, дополняемой в большом размере автотранспортом, если Германия, столь же богатая рельсовыми путями, в последние годы перед войной строила специальные линии в соответствии с установленным ею планом войны, то Россия была обеспечена железными дорогами в размере, совершенно не соответствовавшем ведению большой войны (4). Морские силы воюющих держав Десятилетие, предшествовавшее мировой войне, может быть отмечено в области развития морских сил тремя фактами: ростом германского военного флота, восстановлением русского флота после катастрофического разгрома его во время Японской войны и развитием подводного флота. Морская подготовка к войне в Германии велась в направлении постройки флота из крупных боевых судов (в несколько лет затрачено на это 7 1/2 млрд марок золотом), что вызывало сильное политическое возбуждение, в особенности в Англии. Россия развивала свой флот исключительно с активно-оборонительными задачами в Балтийском и Черном морях. На подводный флот наибольшее внимание было обращено в Англии и Франции; Германия центр тяжести морской борьбы перенесла на него уже во время ведения самой войны. Сравнительная сила флотов воюющих держав приведена в таблице [13] на стр. 38. Суда старой постройки, прослужившие 10 лет и более, в таблицу не включены. К этим морским силам следует прибавить в пользу Тройственного союза турецкий флот, состоявший, впрочем, кроме нескольких старых броненосцев, купленных у германцев, из 3 крейсеров и 12 миноносцев, находившихся в хорошем состоянии [14] . 13 Таблица заимствована из книги г. Р. Вильсона «Линейные корабли в бою». Воениздат. М., 1918. 14 11 августа 1914 г. Турция пропустила через проливы в Константинополь германские крейсеры «Гебен» и «Бреслау», которые вскоре были куплены турками. Получение турецким флотом этого подкрепления из Германии меняло всю стратегическую обстановку на Черном море: наличие «Гебена» более чем удваивало силы турецкого флота. «Гебен» принадлежал к числу новейших линейных крейсеров, не имея себе соперников среди русского черноморского флота. Благодаря своему большому ходу (27 узлов) он являлся практически неуязвимым для устарелых линейных кораблей (имевших ход 16 узлов): мощность его артиллерии превосходила таковую двух «Евстафиев» (линкор черноморского флота). Лишь вступление в строй дредноутов восстанавливало положение, но новые корабли черноморского флота могли вступить в строй лишь через год. Распределение морских сил обеих сторон перед началом войны (Схемы 1 и 2) В общем балансе морских сил воюющих государств господствующее значение по своей мощности имели британский и германский флоты, боевая встреча которых ожидалась с особой тревогой во всем мире с первого дня войны. Их столкновение могло сразу же иметь очень серьезные последствия для одной из сторон. Накануне объявления, войны был момент, когда, по некоторым предположениям, такая встреча входила в расчеты английского адмиралтейства. Уже, начиная с 1905 г., британские морские силы, до той поры разбросанные на важнейших морских путях, стали стягиваться к берегам Англии в состав трех «домашних» флотов, т. е. предназначенных для обороны Британских островов. При мобилизации эти три флота соединялись в один «Большой» флот, который в июле 1914 г. насчитывал в общем 8 эскадр линейных кораблей и 11 крейсерских эскадр, – всего вместе с мелкими судами 460 вымпелов. 15 июля 1914 г. была объявлена этому флоту опытная мобилизация, завершившаяся маневрами и королевским смотром 20 июля на Спитгэдском рейде. В связи с австрийским ультиматумом демобилизация флота была приостановлена, и затем 28 июля флот получил приказ идти из Портленда в Скапа-Флоу (пролив) близ островов Оркней у северных берегов Шотландии. В это же время германский флот открытого моря выходил в крейсерство в норвежские воды, откуда был возвращен 27–28 июля к берегам Германии. Английский флот шел из Портленда на север Шотландии не по обычному пути – западнее острова, а вдоль восточного берега Англии. Оба флота прошли в Северном море в противоположных направлениях. К началу войны английский Большой флот расположился в двух группах: на крайнем севере Шотландии и в Ламанше у Портленда. В Средиземном море, по англо-французскому соглашению, обеспечение морского господства Антанты возлагалось на французский флот, который в составе лучших своих единиц был сосредоточен у Тулона. На обязанности его лежало обеспечение путей связи с Северной Африкой. У острова Мальта находилась английская крейсерская эскадра. Английские крейсеры несли также службу охраны морских путей в Атлантическом океане, у берегов Австралии, и, кроме того, значительные крейсерские силы находились в западном районе Тихого океана. В Ламанше, кроме второго английского флота, у Шербурга была сосредоточена легкая эскадра французских крейсеров; она состояла из бронированных крейсеров, поддержанных флотилией минных судов и подводных лодок. Эта эскадра стерегла юго-западные подступы к Ламаншу. В Тихом океане у Индо-Китая находилось 3 легких французских крейсера. Русский флот был разделен на три части. Балтийский флот, безмерно уступавший в силах противнику, был принужден принять исключительно оборонительный образ действий, стараясь на рубеже Ревель – Поркал-Удд задержать, по мере возможности, наступление неприятельского флота и десанта вглубь Финского залива. С целью усилить себя и выровнять шансы боя было намечено оборудование в этом районе укрепленной минной позиции, к моменту начала войны далеко не законченное (вернее, только что начатое). На флангах этой так называемой «центральной позиции», на обоих берегах залива, на островах Макилота и Нарген, были установлены батареи дальнобойных орудий крупного калибра, а на протяжении всей позиции было поставлено в несколько линий минное заграждение. Черноморский флот оставался на севастопольском рейде и бездействовал, не сумев даже заложить как следует минные заграждения у входа в Босфо р. Однако нельзя не учесть всей трудности положения Черноморского флота не только в отношении недостаточности боевых сил, но и в смысле отсутствия иных операционных баз, кроме Севастополя. Базироваться же на Севастополь для наблюдения за Босфором было очень трудно, и операции по преграждению входа противнику в Черное море в этих условиях являлись совершенно необеспеченными. Дальневосточная эскадра – из ее состава 2 легких крейсера («Аскольд» и «Жемчуг») пытались крейсеровать у юго-восточных берегов Азии. Германский флот открытого моря состоял из 3 эскадр линейных кораблей, крейсерской эскадры и флотилии истребителей. После крейсерства у берегов Норвегии этот флот вернулся к своим берегам, причем 1 линейная и крейсерская эскадры стали у Вильгельмсгафена на рейде, под прикрытием батарей острова Гельголанда, а 2 другие линейные эскадры и флотилия истребителей – у Киля в Балтийском море. К этому времени Кильский канал был углублен для прохода дредноутов, и таким образом эскадры из Киля могли присоединиться при надобности к эскадрам Северного моря. Кроме означенного флота открытого моря, вдоль побережья Германии находился оборонительный флот крупного состава, но из устаревших уже судов. В Черное море искусно проскочили мимо английских и французских крейсеров германские крейсеры «Гебен» и «Бреслау», причинившие позже достаточно неприятностей русскому черноморскому флоту и побережью. В Тихом океане германские суда находились частью у своей базы – Циндао, близ Киао-чао, а легкая эскадра адмирала Шпее из 6 новых крейсеров крейсеровала близ Каролинских островов. Австро-Венгерский флот был сосредоточен на рейдах Пола и Катарро в Адриатическом морс и укрывался за береговыми батареями от крейсеров и минных судов Антанты. Сравнивая морские силы обеих коалиций, можно отметить следующее: 1. Силы одной Англии превосходили силу всего флота центральных держав. 2. Большинство морских сил было сосредоточено в европейских морях. 3. Английский и французский флота имели полную возможность действовать совместно. 4. Германский флот мог получить свободу действий только после удачного боя в Северном море, который ему пришлось бы дать при самом невыгодном соотношении сил, т. е. фактически германский надводный флот оказался запертым в своих территориальных водах, имея возможность предпринимать наступательные операции только против русского балтийского флота. 5. Морские силы Антанты были фактическими хозяевами всех водных пространств, за исключением Балтийского и Черного морей, где центральные державы имели шансы на успех, – в Балтийском море при борьбе германского флота с русским и в Черном – при борьбе турецкого флота с русским. Глава вторая Планы войны Разработка планов войны Опубликованные за границей и у нас военно-исторические труды, посвященные подготовке мировой войны, позволяют установить процесс выработки генеральными штабами «планов войны» в том смысле, который в настоящее время вкладывается в план операций. План войны в современном понимании представляется программой деятельности всего государства на известный период лет для защиты с оружием в руках своих жизненных интересов и, прежде всего, своей независимости. План войны охватывает все элементы подготовки к ней, обеспечивающие достижение ее целей путем применения вооруженных сил, подкрепленных всеми благоприятствующими экономическими и политическими мероприятиями. В таком смысле плана войны не существовало к 1914 г. ни в одном государстве. Однако во Франции и особенно в Англии подготовка к войне в широком государственном масштабе начата была с момента образования высших органов по обороне страны: во Франции – Высшего совета государственной обороны в 1906 г., и в Англии – Имперского комитета обороны в 1911 г. Этими советами был проведен ряд мероприятий, идейно подсказанных определенным планом войны. Наилучше разработанный план операций принадлежал Германии и охватывал наметку ее исходных военных операций. К экономическому плану будущей войны в Германии приступили лишь в 1913 г. Начало стратегической подготовки войны 1914–1918 гг. может быть отнесено к 1871 г. Уже в апреле 1871 г. фельдмаршал Мольтке в своем очередном мемуаре писал, что «опаснейшим испытанием для существования молодой Германской империи была бы одновременная война ее с Россией и Францией, и так как возможность такой комбинации не может быть исключена, то следует заблаговременно принять в расчет средства для обороны в таких условиях». С этого момента и вплоть до 1914 г., в течение 44 лет, в Большом генеральном штабе в Берлине велась разработка плана войны на два фронта, в конечном счете ясно установившая основную идею операций против Франции и России, четкое распределение всех германских сил и характер первоначальных военных действий. С заключением в октябре 1879 г. союза с Австро-Венгрией начальник германского Генерального штаба устанавливал роль австро-венгерских вооруженных сил при совместной борьбе обоих союзников против Франции и России. С присоединением Италии к Центральному союзу в 1882 г. в Берлине учитывалось использование итальянских сил для военных целей Тройственного союза, но участию итальянской армии никогда не придавалось первостепенного значения вследствие ясно сознававшейся в Берлине шаткости военно-политических связей между Италией и Австро-Венгрией. Зато экономическое порабощение Турции, особенно после прибытия в Константинополь германской миссии Лимана фон-Сандерса, делало се послушным орудием в руках Германии [15] , а положение вещей на Балканском полуострове делало для германской дипломатии небезосновательным расчет на возможность привлечения на свою сторону Румынии и Болгарин и объединения, таким образом, в один сплошной фронт всей средней Европы от Северного до Средиземного моря. Два упрека относительно стратегической подготовки к войне обычно ставятся Союзу центральных государств: отсутствие писаной военной конвенции между ними, которая жестко определяла бы взаимные оперативные обязательства контрагентов союза, и умолчание об объединенном руководстве союзными силами, особенно ввиду территориальной неразделенности государств союза, дававшей право считать их территорию единым театром войны. Однако первый упрек отчасти отвергается на основании статьи 1-го союзного договора между Германией и Австро-Венгрией, по которой обе державы обязывались помогать друг другу всеми своими вооруженными силами при нападении России на одну из них. Отсутствие более конкретных оперативных обязательств между обеими армиями объясняется политическими причинами. Германский Генеральный штаб не желал заранее открывать своих карт союзнику, военную ценность которого он расценивал невысоко. Нужно было считаться и с формальным участием Италии в союзе. Вместе с тем Германия опасалась оказаться на буксире у австрийской дипломатии, политика которой в течение 35-лет-него существования союза не раз стремилась спровоцировать войну ради сепаратных интересов лоскутной империи. Политика мешала также установлению единого Верховного командования. Оба начальника Генеральных штабов постоянным личным общением устраняли надобность в документе, который мог вредно отразиться на свободе действий обеих армий в обстановке действительной войны. Вопрос о едином союзном командовании, как свидетельствует опыт всех коалиционных войн, в том числе и мировой, не может быть разрешен удовлетворительно, так как затрагивает основные права верховной власти каждого государства, участвующего в союзе. Единое союзное главнокомандование к концу мировой войны формально было достигнуто на обеих сторонах, но по существу оно оставалось только деликатным компромиссом, опиравшимся лишь на добровольное согласие союзных правительств. 15 Германская миссия Лимана фон-Сандерса прибыла в Константинополь 13/XI 1913 г. после телеграммы германского посла в Константинополе фон-Вангерхейма от 15/VI 1913 г. следующего содержания: «Исходя из убеждения, что политика Германии искренно н серьезно стремится к укреплению Азиатской Турции, великий визирь просит меня передать е. в. императору просьбу прислать в качестве руководителя турецкой армии германского генерала». Liman von Handers, Funf Jahre in Turkei, Berlin. S. 9. На другой стороне, у французов и у русских, дело с планом войны формально обстояло лучше, но по ясности руководящей идеи, по смелости ее проведения в жизнь и по четкости союзнического взаимодействия их план значительно уступал германскому. Если можно миновать более или менее случайные эпизоды франко-русского сближения в 1875 и в 1878 гг., то возникновение Союза центральных держав надо считать окончательным толчком, который побудил французское и русское правительства одновременно пойти навстречу друг другу для заключения, в противовес Центральному союзу, в августе 1891 г. союзного договора, а через год – военной конвенции, подписанной, по уполномочию правительств, генералами Буадефром и Обручевым [16] и окончательно ратифицированной в январе 1894 г. 16 Генерал Буадефр был в это время помощником начальника французского Главного (генерального) штаба, а генерал Обручев был начальником русского Главного штаба. Оба правительства обязывались в случае нападения на одно из их государств выступить всеми силами против врага, причем статьей 3-й конвенции определялось выставление против Германии со стороны Франции 1 300 000 человек, а со стороны России – от 700 000 до 800 000 человек с целью заставить Германию вести борьбу одновременно на Востоке и на Западе. По статье 4 Генеральные штабы обеих держав должны были находиться в постоянных между собой сношениях для практического осуществления указанного выше обязательства. Во время последнего совещания обоих начальников Генеральных штабов (1913 г.) Жоффр особым протоколом изменил в конвенции цифру выставляемых Францией сил до 1 500 000 человек, с указанием срока их мобилизации на 10-й день и начала наступления на 11-й день, взамен чего Жилинский (начальник русского Генерального штаба) заявил о выставлении большей части из обещанных 800 000 человек к 15-му дню на германской границе и о немедленном их наступлении на территорию Германии. На основании периодически дополнявших военную конвенцию протоколов совещаний французский Генеральный штаб оказывал веское влияние на русское железнодорожное строительство, причем правительство Франции охотно предоставляло денежные капиталы для развития в желаемом для Франции смысле русской железнодорожной сети. Итак, на одной стороне задолго до войны существовала писаная военная конвенция и в дополнение к ней периодические совещания начальников Генеральных штабов, закреплявшиеся протоколами. На другой стороне не было конвенции и зафиксированных на бумаге стратегических постановлений. Преимущества оказались на последней стороне, так как именно русский план операций, скованный формальными требованиями конвенции, вызвал, как будет видно дальше, непоправимые ошибки в исходных операциях русской армии. В дополнение к военной конвенции в 1912 г. была заключена в Париже франко-русская морская конвенция, которой устанавливалось распределение задач обоих союзных флотов и обеспечение ими, с учетом также и британского флота, господства Антанты на европейских морях. Что касается Англии, то участие ее в военном выступлении держав Согласия не было, по принципам британской политики, оформлено предварительными обязательствами и ограничивалось в последние годы перед войной официозными совещаниями начальников французского, британского и бельгийского Генеральных штабов. Еще менее точно были координированы стратегические намерения морских сил держав Антанты. Среди них господствующую роль бесспорно занимал сильнейший флот Англии. В 1912 г. британское и французское правительства подписали, однако, два секретных документа. Один касался распределения морских сил обеих держав: французский флот в случае войны сосредоточивался в Средиземном море, а охрана Ламанша и Атлантического побережья Франции возлагалась на британский флот. Другим письменным соглашением оба правительства обязывались при неизбежности европейской войны подписать военную и морскую конвенции, заранее выработанные французским и английским Генеральными штабами. Проще говоря, с приближением войны автоматически вступали в силу означенные конвенции, как это и произошло в действительности в августе 1914 г. Накануне самой войны, в мае и июне 1914 г., все три правительства Антанты намеревались заключить общую военно-морскую конвенцию относительно распределения союзных флотов и вытекающих из него оперативных задач. Ввиду существовавшего уже по этому вопросу соглашения между Францией и Англией оставалось тот же вопрос урегулировать между Англией и Россией. Переговоры между обоими правительствами о заключении морской конвенции были прерваны наступившей войной. Прежде чем перейти к изложению планов операций обеих сторон в мировую войну, необходимо предпослать этому изложению краткую оценку местности тех театров войны, на которых эти операции развивались. Театры войны Театрами мировой войны, с которыми связаны были первоначальные планы сторон, являлись: 1) На Западе Европы – сначала вся полоса местности вдоль границы Германии с Бельгией и Францией, а затем вся Северо-Восточная часть Франции; этот называемый в литературе Западноевропейский театр войны мы в дальнейшем изложении для краткости будем называть Французским. 2) На Востоке Европы – сначала, в маневренный период войны, вся полоса местности вдоль границы России с Германией и Австро-Венгрией, а затем преимущественно вся западно-пограничная полоса России; этот называемый в литературе Восточноевропейский театр войны мы в дальнейшем, по той же причине, будем называть Русским. 3) На Юге Европы – сначала вся полоса местности вдоль границы Австро-Венгрии с Сербией, затем вся территория последней, а потом и весь Балканский полуостров; этот театр войны мы будем называть Балканским. Западноевропейский (Французский) театр войны (Схема 3) Западноевропейский театр войны тянулся между Северным морем и Швейцарией. На этом протяжении в 700 км территория Франции соприкасалась с Бельгией от моря до Лонгви на 400 км с лишком, а на франко-германскую границу приходилось около 300 км. В пределы театра военных действий вошли вся Бельгия и Северо-Восточная Франция, до линии: устье р. Сены – Бельфор – Базель. По рельефу вся означенная территория разделялась на два разных района: северо-западный – равнинный, включающий в себя Бельгию к западу от р. Мааса, и северную часть Франции между морем и р. Уазой; вся остальная часть театра – юго-восточный район – возвышенная, частью даже гористая. Северо-западный район по характеру местности и по обилию дорог позволяет свободное маневрирование крупных войсковых масс, кроме низменных участков по р р. Шельде, Лис и Самбре с изрядным числом болот, перерезанных каналами. Эти участки представляли выгоды только при обороне, когда можно было легко устраивать искусственные наводнения. Юго-восточный район включает систему трех горных групп вдоль границ, отбрасывающих от себя ряд отрогов вглубь французской территории. Северная группа – Арденны – заполняет пространство по обоим берегам р. Мааса между верховьями р. Уазы и северной границей Люксембурга. Арденны не представляют ясно выраженного горного хребта. Это группа плоских возвышенностей, прорезаемых течением р. Мааса. К западу от реки эти возвышенности не превосходят 350 м над уровнем моря, а к востоку, близ бельгийско-германской границы, достигают вдвое большей высоты. На линии Ретель – Монмеди Арденны увязываются с другой горной группой – Аргоннами, которая в виде двух узких лесистых параллельных цепей заполняет пространство между р. Маасом и верхним течением р. Эн. Обе цепи Аргонн имеют резко обозначенный характер горных хребтов и представляют значительные затруднения для войск на путях из Лотарингии к г. Реймсу, но высота этих гор лишь в окрестностях Бар-ле-Дюка достигает 400 м. Третья горная группа – хребет Вогезских гор вдоль границы Эльзаса. Это наиболее высокий и труднопреодолимый хребет, являющийся как бы барьером для обеих сторон на путях вторжения через него крупных масс. Его прорезали только две сквозные железные дороги, и то в его наиболее низком северном участке. Вогезы повышаются с севера на юг и достигают наибольшей высоты в своей южной оконечности, где высшие точки хребта имеют высоту до 1500 м. Из водных рубежей театра наиболее значительными являются: р. Рейн, ограничивающая этот театр с северо-востока, с его левыми притоками р р. Мозелем с Мергой и Сааром и Маасом с Самброй; р. Сена, ограничивающая этот театр с юго-запада, с ее правыми притоками р р. Марной (с Большим и Малым Морэнами и Урком) и Уазой, Эном и Белом, и впадающая в море р. Шельда (Эско) с притоками р р. Лис, Изер и Сомма. Все эти реки и соединяющие их многочисленные каналы приобретали характер труднопреодолимых преград лишь на тех участках, где они были усилены укреплениями или снабжены сооружениями для устройства наводнений. Во всех же других местах они имели лишь значение тактических рубежей, на которых и разыгрались наиболее значительные операции, получившие свое название по названию этих рек. Поскольку государственная граница между участвовавшими на Западноевропейском театре государствами не всегда совпадала с солидными естественными рубежами, обе стороны уделяли значительное внимание укреплению естественных рубежей в ближайшем тылу от границ. Со стороны Германии таким рубежом являлся широкий Рейн, на котором были сооружены крепости Страсбург и Кёльн, Гермерсгейм, Майнц, Кобленц и Везель. У самой границы на Мозеле были крепости Мец и Тионвиль (Дидейгофен) и укрепления у Саарлуи. На границе же с Бельгией для прикрытия обходных путей через Бельгию к Нижнему Рейну был укрепленный лагерь у Мальмеди. Со стороны Франции таким ближайшим (в двух переходах) к германской границе и важнейшим укрепленным рубежом являлись: верховья р р. Мозеля и Мааса, на которых были построены четыре крепости и до 20 более или менее значительных укреплений, составлявшие в совокупности два укрепленных района: Бельфор, Эпиналь – 80 км по фронту, и Туль, Верден – 80 км по фронту. За указанными укрепленными районами 1-й линии находились укрепления 2-й линии, состоящие из укрепленной позиции у Дижона и Лангра и укрепленных районов – Реймса, Лаона, Ля-Фера. Центральным редюитом всей этой укрепленной системы служил укрепленный лагерь Парижа. Что же касается системы укреплений на участке границы Франции с Бельгией, т. е. от Монмеди до моря, то в связи с усовершенствованием крепостной техники, выдвинувшей в 80-х годах XIX столетия бетон и бронированные башни и потребовавшей огромных затрат, от первоначально задуманной обширной системы укреплений на этой границе было решено отказаться. Были оставлены лишь Монмеди и Мобеж, а крепость Лилль была намечена к упразднению. Со стороны моря этот театр был прикрыт крепостями Дюнкерк, Кале, Булонь. Что касается Бельгии, то правящие классы, которые вполне сознавали всю иллюзорность «вечного» нейтралитета своей страны, хотя бы и гарантированного европейскими державами, ясно понимали, что в случае войны между Германией и Францией Бельгия неминуемо подвергнется вторжению германских армий, поэтому по мысли известного бельгийского инженера генерала Бриальмопа в 1890–1892 гт. были предприняты меры по укреплению рубежа р. Мааса крепостями Памюром и Льежем, а Антверпен был превращен в обширную крепость-лагерь. Сооружение французских восточных крепостей отражало систему обороны Франции после Франко-прусской войны 1870–1871 гг. против нового германского вторжения. Франция по намеченному в 1874 г. генералом Сере де-Ривьером плану принялась за укрепление своей новой границы для прикрытия мобилизации и сосредоточения армии с целью остановить противника и собрать все силы на борьбу с его армиями, пользуясь линией крепостей. Руководящая идея укрепления этой новой границы заключалась в том, чтобы занять важнейшие узлы сообщений сильными крепостями с фортовым обводом и направить вторжение германских армий к свободным промежуткам между крепостями, расположив эти промежутки или в системе огня крепостей и фортов застав, или на трудно проходимой местности. Таких открытых промежутков было оставлено два: один шириной в 60 км между крепостями Эпиналь и Туль, так называемый Шармский проход, и другой шириной в 35 км между крепостями Верден и Монмеди. Вся система укреплений на восточной границе Франции и Бельгии оказала прямое влияние на выработку плана первоначальных операций обеих сторон, который, в свою очередь, исходил из ближайших конкретных целей войны. Восточноевропейский (Русский) театр войны (Схема 4) Весь маневренный период мировой войны на Русском европейском театре разыгрался преимущественно на территории западной пограничной полосы бывшей Российской империи и сопредельных провинций Восточной Пруссии, Западной и Восточной Галиции. В отношении подготовки театра к войне, стратегического развертывания и первоначальных планов имело первенствующее значение очертание государственной границы между воюющими странами; в данном случае эта граница приобретала еще особое значение ввиду большого различия между Россией и Австро-Венгрией и Германией – особенно в отношении путей сообщения и инженерной подготовки. Государственная граница между воюющими странами представляла много оригинального. Являясь результатом тех политико-экономических отношений, которые сложились ко времени Венского конгресса (1815 г.), она совершенно не преследовала стратегических целей, а исключительно политические, в виде образования под скипетром русских монархов Царства Польского с вознаграждением Австро-Венгрии галицинскими областями с более родным России по крови населением, чем Польша, и с оставлением Пруссии ее коренной провинции – Восточной Пруссии. Первая особенность пограничной линии состояла в том, что она нигде не совпадала с естественными преградами. Реки Неман и Висла, которые могли бы служить таковыми, пересекались границей, попадая устьями в море Германии, а Карпатский хребет составлял ближайший тыл австрийской пограничной полосы. Вторая особенность заключалась в том, Что русская граница вдалась большим четырехугольником с основанием около 360 км и высотой около 400 км в территорию враждебных России стран, что неминуемо должно было оказать большое влияние как на подготовку театра войны, так и на первоначальный ход операций. По общему географическому облику театр вполне пригоден для широких маневренных операций. Равнинный, отчасти холмистый, отчасти лесисто-болотистый характер его обусловливает в виде холмов, лесисто-болотистых и озерных участков элементы только тактического значения, за исключением некоторых районов, которые имеют и стратегическое значение. К таковым принадлежат: 1) озерный район в Восточной Пруссии, известный под названием Мазурских озер; 2) лесисто-болотистый участок в восточной части театра, огибающий бассейн р. Припяти, под названием Полесья; и 3) на юге театра горный Карпатский хребет, который представлял естественную значительную преграду для русского наступления в Венгрию, но, с другой стороны, стеснял маневрирование Австро-Венгерской армии. Кроме обильных лесисто-болотистых участков, театр изобилует реками, текущими в большинстве в меридиональном направлении и представляющими естественные преграды для действий враждующих сторон. Впрочем, оборонительными линиями, имеющими стратегическое значение, являлись только р р. Висла, отчасти Буго-Нарев и Неман от устья до Гродно, все же остальные реки имели значение только как рубежи и тактические преграды. Рассматриваемый театр может быть разделен на 4 района, имевшие разное оперативное значение: 1) Центральный, или Привислинский , – образующий дугу, глубоко вдающуюся у Торна, Калиша и Кракова в пределы Германии и Австрии с основанием, идущим примерно по р р. Бобру и Западному Бугу. 2) Северный – между Балтийским морем и северной границей Полесья. 3) Южный – между южной границей Полесья и Карпатами. 4) Полесье – в виде разъединяющего северный и южный районы пространства. Развитие рельсовой сети не только на театре войны, но и на всей территории воюющих стран, входит такой большой удельной величиной в оперативную работу армий, что на этом вопросе приходится остановиться более внимательно. Обширность территории России, недостаток денежных средств, слабое экономическое развитие и неустойчивость железнодорожной политики были естественными причинами недостаточного и неравномерного роста русской рельсовой сети. Россия поражала своей отсталостью в количестве железных дорог, что отодвигало ее далеко назад в отношении Западной Европы. Коэффициент обслуженности сетью был в 18,2 раза меньше, чем Франции, Англии и Германии, даже только для Европейской России, без обширных пространств Архангельской, Вологодской и Олонецкой губерний. Русскую сеть в указанных выше пределах необходимо было увеличить в 4,5 раза для того, чтобы сравняться с Германией, и в 3,5 раза, чтобы сравняться с Австро-Венгрией. Подобные условия накладывали сильный отпечаток не только на роль России в мировой войне, но и на условия ведения операций в различные ее периоды. В то время как Германия и отчасти Австро-Венгрия имели в своей широко развитой и богато оборудованной сети железных дорог не только могущественный фактор в отношении мобилизации, сосредоточения и питания массовых армий, но и в отношении быстрых перебросок их, как с фронта на фронт, так и в районе одной операции, – Россия от своей мало развитой и бедно оборудованной сети получала в этом отношении далеко не полное подспорье. Все внимание русского Генерального штаба в отношении железных дорог было направлено к тому, чтобы скорее сосредоточить и развернуть армии в начале войны, и отчасти к удовлетворению хоть некоторой возможности перекидывать их с северной стороны Полесья на юг или обратно. Для оперативного использования во время ведения операций рельсовая сеть была почти не подготовлена. Некоторую возможность в этом отношении представлял только участок между Вислой, Наревом и линией Ивангород – Люблин – Ковель, имевший достаточно развитую сеть для использования ее в оперативном отношении. Другим таким участком являлся район Вильны. Русская железнодорожная сеть совершенно не была подготовлена к наступательным операциям и не могла одновременно выдержать тяжесть оперативных перевозок и питания армий, она была более развита для борьбы на германском фронте, чем на австрийском. Таким образом, обе стороны вели маневренный период войны в совершенно разных условиях помощи со стороны железных дорог, которые поставили противников в далеко не равные условия, – в руках немцев находились богатейшие средства инженерной техники, далеко превосходившие средства противной стороны. В отношении инженерной подготовки театра приходится отдельно рассматривать территории каждого из враждовавших государств. Россия . Мнение о том, что Россия вступила в мировую войну почти без инженерной подготовки театра предстоящей борьбы, не будет слишком преувеличено. Так, незадолго до войны разрушили систему инженерной подготовки, проводившейся в жизнь свыше 30 лет, и не успели дать ничего нового. Существовавшая система крепостей исходила из идеи, данной Милютиным в 1873 г., и находилась в полной зависимости от предполагавшегося стратегического развертывания и намеченных планов войны. Идея стратегического развертывания в течение свыше 30 лет сводилась к использованию выгодных свойств Привислинского района и сосредоточению в нем по обоим берегам р. Вислы главной массы сил под прикрытием содержавшейся на западной границе большей части армии мирного времени и соответствующего усиления района развертывания крепостями. В отношении планов действий существовало определенное решение – первоначально обороняться против Германии и энергично наступать против Австро-Венгрии. В зависимости от этих отправных данных система инженерной подготовки Западного театра сводилась к следующему. В центре образовался Привислинский укрепленный район. Основой его служили три крепости на р. Висле, а именно: Новогеоргиевск при слиянии р р. Вислы и Буго-Нарева, Варшава – в центре, и Ивангород – при слиянии р р. Вислы и Вепржа. Эти крепости с мостами через р. Вислу и с укрепленной перед ними позицией давали, во-первых, свободу маневрирования на обоих берегах р р. Вислы, Буго-Нарева и Вепржа, во-вторых, служили хорошим плацдармом для наступательных операций войск на левом берегу р. Вислы, в-третьих, были серьезной преградой для форсирования р. Вислы противником. Вслед за обеспечением фронта начали обеспечивать фланги Привислинского района. Наибольшее значение придавалось северному флангу, как ввиду оборонительной задачи по отношению к Германии, так и ввиду необходимости обеспечить Петербурго-Варшавскую ж. д., проходившую близко от германской границы. Для этого воспользовались оборонительной линией рр. Бобра и Буго-Нарева. Левый фланг этой линии обеспечивался крепостью Новогеоргиевск, у слияния р р. Буга и Царева, небольшой крепостью Зегрж и правый фланг на р. Бобр – большой крепостью Осовец. Кроме того, впоследствии для обеспечения переправ через р. На-рев были укреплены Ломжа, Остроленка, Рожан, Пултуск. Таким образом, водная и болотистая преграда р р. Бобра, Буга и Царева обращалась для немцев в труднодоступное препятствие, не стесняя свободы маневрирования по обоим ее берегам русских войск. На усиление южного фланга Привислинского района было обращено мало внимания. Предполагавшееся укрепление Ровно-Дубенского узла осталось за недостатком средств в проекте, и здесь все ограничилось только обеспечением флангов: Ивангородом на р. Висло и крепостью Брест-Литовск на р. Буге. Оборонительная линия р. Немана прикрывалась только одной первоклассной крепостью Ковно и устарелыми укреплениями у Олиты и не законченной в 1914 г. крепостью Гродно. Крайние фланги Северо-Западного фронта обеспечивались морскими крепостями: на севере – Либавой, Усть-Двинском и Кронштадтом, и на юге – Севастополем и Очаковым. Если к этому прибавить старые тыловые крепости-склады Двинск и Киев, то этим и ограничивалась вся система укреплений русского Западного театра. Надо сознаться, что к 1909 г. почти все названные крепости пришли в архаическое состояние, совершенно отстали от современных требований в отношении как артиллерийского вооружения, так и фортификационных сооружений. В 1910 г. в России одновременно с коренной реорганизацией армии, переменой ее дислокации и отнесением линии ее стратегического развертывания назад на фронт р. Неман, Брест-Литовск, Ровно и Проскуров было решено уничтожить и все выдвинутые на р р. Вислу и Буго-Нарев крепости. На Западном театре оставлялись только Ковно, Осовец и Брест-Литовск и вновь сооружалась крепость в Гродно. Но вслед за тем начались новые колебания, и вполне соответствовавшая идее установленного развертывания армий система 4 крепостей скоро была изменена сохранением Новогеоргиевска, одиноко выдвинутого от линии развертывания вперед километров на 200, и временным сохранением укреплений Ломжи. Из числа приморских крепостей были сохранены Усть-Двинск на Балтийском море и Очаков и Севастополь на Черном. От Либавы и даже Балтийского порта как оперативных баз нашего флота пришлось отказаться ввиду гибели русского флота у Цусимы в 1905 г. и отнести морскую оборону на линию Ревель – Поркал-Удд со Свеаборгом как базой для миноносцев и подводных лодок (5). Таким образом, с 1910 г. в России начали разрушаться и разоружаться старые крепости и медленно составляться проекты для усовершенствования оставленных и для постройки новых. До чего медленно шла эта работа, явствует из того, что только летом 1912 г. были закончены проекты переустройства Ковенской и Усть-Двинской крепостей и постройки Гродненской крепости. Германия . За последнее десятилетие перед войной центром тяжести инженерной подготовки на русской границе являлась Восточная Пруссия. Здесь опорой полевой армии при наступлении служили крепости Торн, Данциг и Кёнигсберг и ряд укреплений по р. Висле, благодаря которым эта река перестала быть препятствием для германцев и стала весьма труднопреодолимой преградой для русских. Для обеспечения же спокойного развертывания армий от наступления русских была сооружена передовая оборонительная линия вдоль Мазурских озер, которая в то же время служила отличным плацдармом для наступлений в русские пределы как на восток, так и на юг. Ближайшие пути от Варшавы на Берлин прикрывались крепостями на р р. Одере и Варте, из которых на ход операций отчасти имели влияние крепости Бреславль и Познань. Австро-Венгрия . Это государство подготавливало развертывание своих армий против России в Галиции впереди Карпат. Для обеспечения района развертывания с запада и для преграждения прямого пути на Вену служила крепость Краков. Для опоры наступлению главных сил и свободы их маневрирования, а также для прикрытия лучших проходов через Карпаты существовала крепость Перемышль с отдельными укреплениями по р. Сану. Наконец, для обеспечения правого фланга развертывания линия р. Днестра была усилена рядом отдельных укреплений (Галич, Миколаев, Залещики и др.). Следует упомянуть еще о временных укреплениях Львова, чем и кончается крепостная подготовка Австрии на Русском фронте. В итоге инженерная подготовка сильно различалась в трех сопредельных государствах. В России этот вопрос находился в периоде перестройки всего плана подготовки. Она отказалась от милютинской системы, которая обеспечивала выдвигаемое вперед стратегическое развертывание, служила хорошей базой при переходе армий в наступление и соответствовала активному характеру войны. Новая система своими тремя северными крепостями (Ковно, Гродно и Осовец) фактически усиливала только оборонительную линию р. Немана, оставляя для опоры против Австрийского фронта только одну крепость Брест-Литовск. В ряде крепостей имелась хорошая база также исключительно для наступления в Восточную Пруссию со стороны р. Немана. На всем остальном пространстве инженерной подготовки фактически не существовало, так как Брест-Литовск оказывал влияние только после занятия противником всего Привислинского района. В несколько оригинальном положении оказалась крепость Новогеоргиевск, предназначенная первоначально к уничтожению, а потом сохраненная. Выдвинутая, как указывалось выше, от предполагаемой в 1910 г. линии развертывания армий, она могла бы сыграть плачевную роль Порт-Артура, если бы русское стратегическое развертывание в 1914 г. вновь не было выдвинуто вперед. При такой комбинации Новогеоргиевск служил опорой левого фланга фронта по р. Буго-Нареву и единственной русской крепостью на р. Висле. Инженерная подготовка в Австро-Венгрии фактически сводилась к двум крепостям, прикрывающим карпатские проходы и находившимся в тылу предполагаемого развертывания австрийских армий в Галиции. Роль этих крепостей ограничивалась исключительно уменьшением последствий неудачной для австрийцев битвы в Галиции и прикрытием внутренних их областей от русского нашествия. Что касается Германии, то она использовала особенности территории Восточной Пруссии и приспособила ее не только к обороне незначительными силами, но и как базу для развития наступательных операций. Планы операций на Западноевропейском ( Французском) театре (Схема 5) Антанта Как отмечено выше, основным стержнем плана войны для Антанты служила военная конвенция между Россией и Францией 1892 г. с последующими дополнениями, вносимыми на совещаниях начальников обоих Генеральных штабов. Наиболее существенные изменения были сделаны по инициативе Жоффра в протоколах последних совещаний, происходивших в 1912 и 1913 гг. Еще в 1911 г. предшественник Жоффра генерал Дюбайль заявил, что он будет считать себя вполне удовлетворенным в случае, если русское наступление против Германии будет выполнено с такими силами, которые прикуют от 5 до 6 германских корпусов на восточной (русской) границе. Жоффр на совещаниях 1912 и 1913 гг. высказывался о желательности, при сосредоточении германцев в Восточной Пруссии, занятия русскими войсками исходного положения, допускавшего развитие решительного наступления с юга на Алленштейн. Если же германцы развернули бы свои силы в районе Торн – Познань, то русским следовало бы развернуть свои силы против Германии на левом берегу р. Вислы, в пределах Польши, для наступления по прямому направлению на Берлин. За основание при разработке плана войны принято было считать наиболее вероятным направление главного удара Германии сначала на Запад – по Франции; решительные действия против России являлись при этом последующим актом германцев после разгрома французских сил. Зависимость русского правительства от французского капитала диктовала подчинение и русского Генерального штаба французскому. Поэтому Дюбайль и Жоффр позволяли себе откровенно внушать Жилинскому желательный для них план операций русских вооруженных сил. По существу выходило, что на совещаниях французы предъявляли свои требования, а русский представитель выяснял возможность и способы их удовлетворения. Сами же французы не открывали карт относительно своего плана операций. На совещаниях никогда не ставился вопрос о наивыгоднейшем способе встречи французами германского удара. Жоффр ревниво оберегал от обсуждения свою идею французского контрудара с фронта Бельфор – Лонгин. Этим маневром, как известно, Жоффр предполагал не только парировать вторжение германцев, но и взять инициативу исходных операций в свои руки. Взамен этого план русского наступления с началом войны всегда занимал центральное место на совещаниях и привлекал наибольшее внимание французского Генерального штаба. Французам не нравилась мысль о нанесении русскими армиями решительного удара по австрийцам, что требовало сосредоточения главной массы русских сил на русском Юго-Западном фронте. Французы настойчиво указывали, что победа над главным противником – Германией – сразу же закончит борьбу с Австро-Венгрией. В итоге перед войной не существовало конкретного общего плана операций коалиции, несмотря на близкие отношения между французским и русским Генеральными штабами. Эти отношения навязывали серьезные обязательства русским и внушили их стратегическому творчеству предвзятость при разработке своего плана операций. «Военная тайна», которая должна была окружать взаимные военные обязательства Франции и России, безнаказанно допускала со стороны русского представителя уступчивость, оказавшуюся с возникновением войны вредной для русских интересов. О военном участии в будущей войне третьего члена Антанты – Великобритании, как уже отмечено выше, не имелось никаких письменных документов. Об этом свидетельствует первый том истории войны, издаваемый французским Генеральным штабом. Англия не желала брать на себя письменных обязательств. Когда в марте 1912 г. Френч был назначен начальником английского Генерального штаба, им были предприняты некоторые шаги к обеспечению в случае войны перевозок английских экспедиционных сил на континент, а его помощник Анри Вильсон не раз навещал французский Генеральный штаб и бывал в районе будущего развертывания союзных армий для изучения стратегической обстановки. Английский Генеральный штаб разрабатывал в общих чертах разные варианты участия английских войск на Европейском материке и в связи с этим их высадки на французском побережье – на участке Кале – Дюнкерк или на бельгийском берегу, – в Зеебрюге и Остенде; поднимался даже вопрос о высадке в Антверпене. Но все эти работы можно считать только черновыми набросками английского командования, которым недоставало самого главного – политического оформления со стороны правительства. Последнее не связывало себя до начала войны никакими внешними обязательствами. Франция . План операций французских вооруженных сил, подобно германскому, последовательно, в течение 40 с лишним лет, разрабатывался Генеральным штабом, но задуманный тотчас после разгрома 1870–1871 гг. этот план в процессе своей эволюции не мог освободиться от влияния германского превосходства и не отличался такой ясной целеустановкой, как германский. За указанный срок сменилось 17 планов развертывания французской армии. Однако последний план, № 17, не давал четкого представления о том, что предпримет французский Главнокомандующий по окончании стратегического развертывания. В первые годы после войны 1870–1871 гг. вследствие слабости французской армии ее развертывание происходило под прикрытием линии крепостей на восточной границе Франции с целью дальнейших действий в зависимости от операций германских войск. Однако и позже, когда оборона Франции окрепла, ее военная организация приобрела устойчивость и быстро стали накапливаться живые и материальные средства борьбы – руководящая идея первых операций всегда сводилась к их подчинению германской инициативе. Эта идея клонилась к тому, чтобы французское развертывание одинаково было пригодно для наступательных и оборонительных действий. В предпоследнем плане – № 16 – прямо указывалось, что развертывание должно удовлетворять двум условиям: обеспечивать выполнимость исходного маневра армий и быть в состоянии противодействовать возможным неожиданностям в ходе событий [17] . 17 Официальный труд французского Генерального штаба «Les Armees Francaises dans la grande guerre», т. 1. Это все та же идея «наступательной обороны», которая красной нитью пронизывала оперативные планы французского Генерального штаба (6). План № 17 разрабатывался в течение трех последних лет перед войной Оперативным бюро французского Генерального штаба, начальником которого был генерал Жофф р. План окончательно приняли 15 апреля 1914 г. По собственному выражению Жоффра, планом операций является основная идея, которая вынашивается в голове Главнокомандующего, но не запечатлевается письменно. Результатом же этого замысла служит план сосредоточения вооруженных сил. Впервые высший командный состав узнал о задачах армий из Директивы № 1, сообщенной Жоффром командующим армиями 8 августа, уже после объявления войны. Эта Директива указывала на намерение Главнокомандующего после сосредоточения всех сил атаковать германские армии, причем атаку развивать в двух главных направлениях: одну – на восток из района южнее крепости Туль, между лесистыми массивами Вогезов и р. Мозель, другую – на северо-восток из района к северу от линии Верден – Мец. Обе эти атаки должны быть тесно связаны силами, действующими на Маасских высотах и на Ваврском плато. Соответственно этой задаче правое крыло в составе 1-й и 2-й армий сосредоточивалось между Тулем и Бельфором, причем главные силы 1-й армии – в районе Эпиналя, а 2-й армии – в районе Нанси. Обе эти армии должны были первоначально действовать между р р. Рейном и Мозелем южнее Туля и по течению р. Мозеля. Левое крыло из 5-й армии и отдельного кавалерийского корпуса сосредоточивалось на линии Вузье – Гирсон. Для связи операций обоих крыльев служила 3-я армия, главные силы которой сосредоточивались у Вердена. 4-я армия временно располагалась во второй линии, в районе С.-Дизье – Бар-ле-Дюк, в готовности двинуться к югу или к северу от 3-й армии. Эта армия являлась оперативным резервом для армий первой линии. На случай движения германцев через южную Бельгию имелся «вариант к плану № 17», по которому 5-я армия выдвигалась на линию р. Мааса, на участок Музой – Мезьер, а 4-я армия – к С.-Менеульд на Верхнем Эне, в 40 км западнее Вердена, для заполнения промежутка между 5-й и 3-й армиями. Этот вариант не предусматривал возможности германского маневра через Северную Бельгию. Сверх означенных армий в распоряжении Главнокомандующего были 2 фланговые группы, каждая в составе 3 резервных дивизий: одна – уступом за правым флангом, у Везуль, другая – уступом за левым флангом, в районе Гирсон – Вервен. Кроме того, Главнокомандующий мог рассчитывать на африканские войска по мере их прибытия во Францию (XIX корпус из Алжира и 1 1 / 2 дивизии из Марокко) и на 12 резервных дивизий, формировавшихся внутри Франции и частью предназначавшихся в гарнизоны крепостей. В общем, французы развертывались на фронте в 350 км от швейцарской границы, у Монбельяра, до бельгийской границы, у Пирсона на р. Уазе. По заложенной в план идее их развертывание представлялось неясным (7). Оно намечало нанесение контрудара в лоб по противнику на германско-французской границе и не таило в себе возможности какого-либо маневра. Это был план развертывания, ориентированный, главным образом, на восток, но не на северо-восток – против германского обхода через всю Бельгию. Исходя из неправильной предпосылки, что главная масса германских сил будет стремиться вторгнуться во Францию черев Люксембург и южную Бельгию, Жоффр до некоторой степени массировал свои силы для удара правым крылом между Вогезами и р. Мозелем. Когда до войны ему указывали на вероятность германского главного удара через всю Бельгию, севернее и западнее р. Мааса, он возражал, что у германцев не хватит для этого сил; он не учитывал дублирования ими полевых корпусов резервными. А если такой глубокий обход, тем не менее, был бы предпринят германцами, то Жоффр считал, что таковой облегчит прорыв германского центра. Большим недостатком французского плана являлось и неиспользование сразу крупных резервных формирований, подсказанное недоверием к их боевой прочности, вследствие чего к началу операций резервные войска, не сведенные в корпуса, оставались на флангах и в тылу – частью для второстепенных задач, а частью для завершения боевой подготовки. Первая операция французов – Пограничное сражение – обнаружила полную несостоятельность плана, разработанного Жоффром в мирное время, и только успех Марнской операции замаскировал слабость замысла и предвзятость плана № 17. Англия . Участие Англии в коалиции против Германии начало подготавливаться с момента возникновения «сердечного согласия» между Англией и Францией в 1904 г.; но всегда очень осторожная в связывании себя конкретными обязательствами Англия не торопилась с выработкой плана операций своей сухопутной армии, которая в большой войне на европейском материке вначале могла играть только подсобную роль. Переговоры об операциях английской армии совместно с бельгийской, начатые в 1906 г., не привели к конкретным решениям, но позже, начиная с 1911 г., было выработано условное соглашение между английским и французским Генеральными штабами о занятии английской экспедиционной армией во Франции района Мобеж – Ле-Като – Гирсон. Начальник английского Генерального штаба генерал Вильсон предпринимал неоднократные поездки для изучения будущего театра операций английской армии; эту работу надо отнести скорее к его личной инициативе специалиста. Не встречая энергичной поддержки в правительстве, английский Генеральный штаб не мог закрепить общей наметки сосредоточения английской армии на левом фланге французского развертывания точными расчетами перевозок и сроков их окончания на материке. Жоффр включил в план № 17 предположения о прибытии английской армии под названием «армейской группы W» в указанный выше район, но по всем признакам разрешение вопросов о совместных действиях обеих армий не было уложено в точные рамки, и потому только с прибытием английских войск на левый фланг французских армий и после первых боевых неудач англичан стало постепенно оформляться участие английской армии в операциях на Западноевропейском фронте. Бельгия . Согласно системе укреплений, бельгийская полевая армия должна была в случае войны оборонять линию р. Мааса между голландской границей и Намюром, опираясь на укрепления Льежа и Намюра и войдя в связь своим правым флангом с французской армией. Но если бельгийцам не удалось бы удержаться на р. Маасе до прихода к ним союзников, то, предоставив оборону своих маасских крепостей их гарнизонам, полевые войска должны были отходить на линию Диест – Тирлемон – Намюр, прикрывая пути к Брюсселю и к Антверпену. В крайнем случае, бельгийская армия должна была укрыться в Антверпене, откуда угрожать правому флангу или тылу германских войск, наступающих через Бельгию. Бельгийский план операций был проникнут внушенной Бриальмоном идеей крепостной обороны Бельгии. Было бы гораздо целесообразнее для бельгийской армии предусмотреть отступление не к Антверпену, а на присоединение к англо-французским армиям в качестве стратегического арьергарда последних. По-видимому, политические соображения бельгийского правительства клонились к тому, чтобы заранее не связывать окончательно судьбу страны с Антантой. Центральные державы (Схемы 5 и 6) План Мольтке старшего План операций, согласно учению Мольтке старшего, должен представлять подробно разработанное стратегическое развертывание армий в пограничных районах, дающее исходный рубеж для помеченных первоначальных действий, за пределами которых в плане ставится лишь руководящая мысль для дальнейшего хода войны. Детали же последнего являются только личными взглядами составителя плана операций. Тот же Мольтке учил, что в плохо составленном плане развертывания армий нельзя построить победоносной кампании, и этот взгляд был твердо усвоен преемниками Мольтке, которые отдавали долгие годы своей деятельности на углубленную разработку стратегического развертывания своих армий в духе определенной основной идеи. Как было уже сказано, разработанного единого плана операций для обеих союзных армий не было. Германский Генеральный штаб всегда скептически относился к австро-венгерской армии и имел в виду использовать ее, главным образом, для задержания русских сил, пока германцам придется наносить удар по французам. Австрийская армия рассматривалась всегда как «слабейший товарищ», и таким удельным весом в союзе определялось ее стратегическое значение. В зависимости от изменений в распределении германских войск между Западным и Восточным фронтами менялась и роль австрийских сил. В период действия плана Шлиффена на австрийцев ложилась главная тяжесть борьбы с русскими армиями до переброски германских сил на восток. В отношении подробностей оперативных предположений Генеральный штаб Дунайской монархии оставался вполне самостоятельным. Не существовало также военной конвенции между Германией и Италией, но устные и письменные переговоры о военном сотрудничестве Италии с Германией и Австро-Венгрией, на основании заключенного в 1882 г. договора о Тройственном союзе, были начаты в 1888 г. и продолжались вплоть до самой войны. Была заключена военно-железнодорожная конвенция о перевозке через Австро-Венгрию в Южную Германию на Верхний Рейн 2 итальянских кавалерийских дивизий, первые эшелоны которых должны были выгружаться в Страсбурге на 5-й и 6-й день германской мобилизации. За ними должны были следовать 3 итальянских полевых корпуса, головы которых перевозились через итальянскую границу на 15-й день для направления в районы Страсбурга и Фрейбурга. Но 3 августа 1914 г. итальянское правительство официально объявило о своем нейтралитете, и все военные обязательства Италии к Германии и Австро-Венгрии были аннулированы [18] . 18 В первоначальных предположениях, когда центральные державы рассчитывали на активное выступление на своей стороне Италии, Германия должна была содействовать первоначальному наступлению австро-венгерцев наступлением 7 из своих 11 дивизий из Восточной Пруссии на Седлец и 4 дивизий на Сандомир – Ивангород. Но нейтралитет Италии заставил Германию уменьшить силы на своем Восточном фронте. Конрад , т. IV, 1923. Германский план операций на всем 44-летнем протяжении, от момента своего возникновения и до осуществления, развивался с точки зрения ведения войны для Германии на два фронта. Эта предпосылка устанавливала ведение операций по «внутренним операционным линиям». Вместе с тем численность сил противников всегда была не в пользу Германии. Отсюда для нее очевидна была необходимость быстрых и решительных действий против одного из своих противников, чтобы, разделавшись с ним, броситься с главной массой сил на другого. На этой стратегической основе для Германии возникло два варианта главного удара – на запад или на восток. Много лет в. германском Генеральном штабе велась параллельная разработка сосредоточения на оба случая, но она была отменена в 1913 г. ввиду загрузки железнодорожных органов обилием мобилизационных материалов, угрожавшим путаницей при объявлении войны. В зависимости от направления главного удара разработку плана операций можно разделить на три периода. Первый период (1871–1879 гг.) тотчас после войн за объединение Германии под главенством Пруссии был моментом бесспорной военной гегемонии Германии в Европе, и Мольтке считал вначале возможным вести одновременно наступательную войну на обоих фронтах. Быстрое восстановление Франции и медленность русской мобилизации, выяснившаяся в войну 1877 г., побудили Мольтке к концу означенного периода склониться к нанесению главного удара по Франции, чтобы быстро покончить с ее возрождающейся мощью, и уже затем, в расчете на содействие Австро-Венгрии, броситься против России. В октябре 1879 г, последовало заключение Союзного австро-германского договора, и оно вызвало у Мольтке пересмотр намеченного решения. Наступил второй период (1879–1892 гг.), когда постепенно принимался план нанесения первоначально главного удара против России. Расчет на союз с Австро-Венгрией, в который с 1882 г. вошла и Италия, наличие в мирное время крупных русских сил на обоих берегах р. Вислы и сведения о русском плане стремительного вторжения в Австро-Венгрию привели Мольтке к решению направить, в случае войны на два фронта, половину германских сил вместе с австрийскими на восток, чтобы одновременным маневром из Восточной Пруссии и Галиции быстро покончить с русской армией. Другая половина германских сил должна была вести оборонительные операции против Франции на пограничном фронте в 270 км, между Бельгией и Швейцарией, опираясь на крепости Мец и Страсбург. Союз с Италией, а также расчет с 1883 г. на присоединение к союзу Румынии обеспечивали для Австро-Венгрии возможность выставить все свои силы против России, что укрепляло германский Генеральный штаб в мысли о быстром достижении конечного успеха в борьбе с русской армией. В это время Германия еще не была вполне промышленной страной; не учитывалась потребность в огромных боевых припасах; крупповские заводы в Эссене находились далеко от границы и им непосредственно опасность не угрожала; перерыва в подвозе сырья из нейтральных государств ожидать было нельзя, так как о борьбе с Англией в этот период не могло быть еще и речи. Все это подтверждало правильность принятого Мольтке решения, которое оставалось в силе и при преемнике Мольтке – Вальдерзее, сменившем первого в 1888 г., и также в первые годы возглавления германского Генерального штаба Шлиффеном, с 1891 до 1894 гг. Однако с 1892 г. у Шлиффена стало закрадываться сомнение в соответствии принятого плана операции с изменившимся политическим положением. Уже Вальдерзее считал необходимым внести поправку в оборону на французской границе, придав операциям возможно более активный характер и не упуская использования случаев частного перехода в наступление. Шлиффен же немедленно реагировал на заключение франко-русской конвенции и на военное усиление России в связи с постройкой новых железных дорог и изменившимися условиями ее мобилизации и сосредоточения. Не укрылся от него также все возраставший рост французской экономической и военной мощи и параллельно усиление чувства реванша в правящих группах французской нации. План Шлиффена Наступил третий период составления германского плана операций, начавшийся в 1892 г. и протянувшийся до самой войны, когда основной идеей операций неизменно проводилось массирование возможно б o льших сил на Французском фронте с целью быстрого уничтожения французских армий и выставление первоначально против России только необходимых для совместного участия с австрийцами войск . В свою очередь, в течение означенных 20 с лишком лет, указанная идея главного удара по французам постепенно оформлялась в различные варианты плана операций, в которых можно отметить три последовательных этапа. Исходя из численного превосходства французов сравнительно с теми германскими силами, которые могут быть выставлены на западе, Шлиффен намечал единственный путь, чтобы взбежать фронтального столкновения с противником на укрепленной франко-германской границе, а именно: выполнить охватывающий маневр и заменить недостающее общее превосходство сил численным преобладанием на флангах с выдвижением слабых сил на фронте. В плане 1894 г. у Шлиффена была мысль об охвате обоими флангами за счет ослабленного центра, но сама операция представлялась пока в виде фронтального удара. Здесь была уже заложена идея сражения при Каннах с робкой пока попыткой осуществить ее в оперативном масштабе. Продолжавшееся укрепление французской восточной границы и быстрое увеличение, под напором союза с Францией, русских вооружений толкали Шлиффена к изысканию более стремительного решения на Западном фронте. В поисках этого решения возникает мысль об обходе правым крылом севернее Вердена, где кончается воздвигнутая французами укрепленная линия. Но между Верденом и бельгийской границей тянулось всего пять дорог, и недостаточная ширина полосы вынудила Шлиффена выбрать направление обхода через Люксембург и южную Бельгию, что окончательно было проведено в плане 1898 г. Это был первый этап в плане нанесения главного удара по французам. Вторым этапом того же плана надо считать окончательное оформление Шлиффеном идеи обхода Французского фронта германским правым крылом. Оно было выражено в его записке в декабре 1905 г., и эта записка явилась программой для дальнейшего строительства германских вооруженных сил и для плана их мобилизации и развертывания при войне на два фронта вплоть до 1914 г., так как именно этот шлиффеновский план в измененном позже виде и явился планом операций для войны 1914 г. Последний вариант плана Шлиффена для Французского фронта . Воздвигнутая французами укрепленная линия Верден— Туль – Эпиналь – Бельфор на протяжении 200 км заставила Шлиффена искать оперативного решения в обходе ее с севера через Бельгию. Главная масса германских сил в составе 23 полевых и 12 1/2 резервных корпусов и 8 кав. дивизий с исходной линии развертывания Крефельд – Мец должна была выйти на линию Дюнкерк – Верден. Южнее этой обходной массы для обеспечения левого фланга в Лотарингии, кроме гарнизонов Меца и Страсбурга, развертывалось 3 1/2 полевых и 1 1/2 резервных корпуса и 3 кав. дивизии. Левее (южнее) их на верхнем Рейне 3 1/2 ландверные бригады и в верхнем Эльзасе 1 ландверная бригада. Опорным пунктом для прикрытия левого фланга обходной маневренной массы должна была служить крепость Мец, которая была значительно расширена вновь проектированными сооружениями, снабжена крупным гарнизоном и большим количеством тяжелой артиллерии. Обходная масса наступала тремя большими группами, из которых важнейшее оперативное значение приобретала правофланговая группа. Она состояла из 8 армейских корпусов и 5 кав. дивизий и наступала уступами в направлении на фронт Брюссель – Намю р. Девятый корпус должен был позже примкнуть к левому флангу этой группы после ее перехода через р. Маас. Маневр группы надлежало вести форсированным маршем, чтобы пройти между Антверпеном и Намюром раньше столкновения с французской армией для возможности развертывания всей массы на «поле сражения» из глубины без помехи со стороны названных крепостей. За корпусами правой группы уступом справа наступали 7 резервных корпусов, которые предназначались для обложения Антверпена и для обеспечения вообще маневра справа, со стороны англичан и бельгийцев. С той же целью предполагалась также переброска еще 2 полевых корпусов по железной дороге из Лотарингии. Средняя группа обходной массы состояла из 6 полевых корпусов и 1 резервной дивизии за правым флангом группы и направлялась на участок р. Маас – Намюр – Мезье р. Южная группа из 8 полевых корпусов и 2 кавалерийских дивизий – на участок р. Маас – Мезьер – Верден. 5 резервных корпусов, опираясь на крепость Мец, прикрывали левый фланг германского маневра со стороны французов, которые могли угрожать с линии Туль – Верден. Сзади, за средней и южной группами, по обоим берегам р. Мааса следовали 10 и 6 ландверных бригад. Как только средняя группа переправится через р. Маас, на левом берегу в общем развернется 15–17 полевых корпусов, которые будут стремиться обойти левый фланг французского развертывания. Когда германцам удастся проникнуть через линию бельгийских и северных французских крепостей и преодолеть Арденны, положение германцев, по мнению Шлиффена, станет выгоднее положения французов, если последние перейдут в контрнаступление. Если французы, отказавшись от контрудара, будут искать решения в обороне, то они займут расположение позади р. Соммы или даже, может быть, позади р. Уазы, примкнув правый фланг к Ля-Фер, а левый уперев в Парижский укрепленный лагерь. В таком случае германские армии будут атаковать на всем фронте. Окончательный удар Шлиффен соединял с обходом Парижа западнее и южнее . «Необходимо обязательно стремиться ударом в левый фланг французов оттеснить их в восточном направлении на их крепости на р. Мозель, за горный хребет Юры, к границе Швейцарии, где французская армия должна быть окончательно уничтожена. Самое существенное условие для достижения германцами такого результата операций заключается в образовании сильного правого крыла, посредством которого германцы должны были наносить французам удары и непрерывным преследованием (тем же мощным крылом) все время их добивать» [19] . 19 «Der Weltkrieg 1914 bis 1918», Reichsarchiv. I. С. 58. Шлиффен правильно рассчитывал, что требуемое им массирование главных германских сил на правом крыле достигалось только за счет левого фланга всего германского развертывания на Французском фронте. Этому флангу в составе 3 полевых и 1 резервного корпусов и 3 кав. дивизий предстояло выдержать борьбу с превосходными силами французов, которые нужно было притянуть на себя в большем количестве, посредством энергичного наступления на Нанси и при поддержке со стороны крепости Мец. Задача левого германского крыла сводилась к настойчивому стремлению возможно меньшими германскими силами сковать здесь крупнейшие французские силы. Только тогда можно было спокойно рассчитывать на успешное выполнение правым крылом своей трудной задачи, если в решительном сражении там, на левом берегу р. Мозеля, примут участие 25 германских долевых корпусов. План Мольтке младшего Шлиффен ушел в отставку в 1906 г., за 8 лет до начала войны; его преемником был Мольтке младший, племянник фельдмаршала Мольтке. В течение этих лет германский план операций, сохранив основную идею плана Шлиффена, подвергся ряду изменений (8). Мольтке после Русско-японской войны признал необходимым учесть быстрое восстановление русских сил и ускорение их мобилизации. Поэтому в Восточной Пруссии Мольтке развертывал 3 полевых корпуса и 1 резервный. На Французском фронте, опасаясь наступления французов, он постепенно стал усиливать левое крыло германского развертывания, и к началу 1914 г. оно состояло уже из двух групп: 6-й армии в составе 4 полевых и 1 резервного корпусов и 7-й армии в составе 2 полевых и 1 резервного корпусов, а всего – из 8 корпусов. Главные силы германцев, по плану Мольтке накануне войны, должны были вторгнуться во Францию через нейтральные Бельгию и Люксембург. Их наступление должно было выполняться в виде захождения правым крылом и центром вокруг неподвижной оси, которую образуют Диденгофен. – Мец. Движение армий центра и левого крыла должно было регулироваться так, чтобы сохранена была связь между соседними армиями и не произошло отрыва левого фланга центра и заходящего крыла (главных сил на этом фронте) от Дидснгофена – Меца. Обеспечение левого фланга должны были выполнить наряду с крепостями Дидепгофен и Мец и войска, наступавшие юго-восточнее Меца. Планы операций на восточноевропейском (русском) театре (Схема 6) Центральные державы Германия На Восточном фронте против России со времени принятия в 1905 г. шлиффеновского плана задача германских войск носила характер стратегической обороны. Сосредоточиваемые в Восточной Пруссии войска образовали 8-ю армию, которая должна была задерживать вторжение русских сил и замедлять их наступление к Нижней Висле до переброски главных сил германцев с «Западного фронта после поражения французов. Начало такой переброски намечалось через 6 недель от начала операций на западе. До этого времени главная тяжесть борьбы с русскими на Восточном фронте выпадала на австро-венгерские силы, причем, по соглашению 1909 г. между Мольтке и начальником австро-венгерского Генерального штаба генералом Конрадом Гетцендорфом, Германия выставляла с начала войны против России 12–14 полевых и резервных дивизий в Восточной Пруссии и отдельный ландверный корпус в Силезии; 8-я германская армия сперва должна была принять растянутое развертывание для прикрытия границы, а затем выполнять задачу обеспечения провинции по усмотрению командующего армией, имея в виду увязку действий с австро-венгерской армией. Ландверный корпус в Силезии должен был примкнуть к левому флангу австро-венгерской армии и наступать вместе с ней, оставаясь в подчинении командующему 8-й армией. Австро-Венгрия Генеральный штаб Австро-Венгрии со времени заключения Союзного договора между Австро-Венгрией и Германией разрабатывал планы операций на вероятные случаи войны, и, соответственно с ними, в период последних 25 лет перед войной им была установлена целая система оперативных комбинаций, сущность которых сводилась к следующему [20] : развертывание австро-венгерских сил общей численностью около 1100 батальонов пехоты предусматривало 3 «оперативных эшелона». «Эшелон А» [21] включал больше половины армии (7/12) и предназначался против России. Он состоял из 28 пех. и 10 кав. дивизий и требовал для сосредоточения в Восточной Галиции 18 дней. Другой – «эшелон В» – представлял «минимальную группу Балкан» и предназначался при всяких военно-политических условиях для действий против Сербии и Черногории. Он состоял из 8 пех. дивизий, принадлежавших 3 корпусам, расположенным в мирное время вдоль южной границы Австро-Венгрии. Третий – «эшелон С» – меньше 1/4 всех сил, т. е. 12 пех. и 1 кав. дивизию. Этот эшелон предназначался в качестве оперативного резерва на оба фронта. Если в случае балканского конфликта Россия осталась бы спокойной, то «эшелон С», усиленный еще 2 кав. дивизиями из «эшелона А», перебрасывался вместе с «минимальной группой Балкан» к границам Сербии для нанесения сокрушительного удара Сербии. Если же Россия приняла бы вооруженное участие в балканском конфликте, то «эшелон С» должен был бы быть направлен в Галицию вслед за «эшелоном А» после 18-го дня мобилизации. 20 Oesterreich – Ungans Letzter Kriеg 1914–1918. Официальная история участия австро-венгерской армии в мировой войне по документам Венского государственного архива. Т. I. 21 «Эшелон А» соответствовал «случаи» войны R» (с Россией), «эшелон В» – «случаю войны В» (на Балканах) и эшелон С – «случаю войны I» (с Италией). Конрад в своих мемуарах пишет, что его руководящей идеей операций против России было наступление, невзирая на риск, так как оборона при первых же столкновениях повлекла бы катастрофу для австро-венгерской армии. 40 дивизий, собранных в Галиции (эшелоны «А» и «С»), не могли оставаться пассивными в то время, когда численно превосходные русские силы теснили бы союзников в Восточной Пруссии и Румынии, а затем после леткой победы над ними обрушились бы всеми силами на Австро-Венгрию. Перейдя Верхнюю Вислу, близ впадения в нее р. Сана, и сковав австро-венгерские армии в Галиции, русские открыли бы свободный путь на Берлин или Вену. «Прежде всего, возможно крупными силами дать генеральное сражение русским войскам сосредоточенным между р р. Вислой и Бугом, при содействии с севера удара на Седлец большею частью собранных в Восточной Пруссии германских сил, – такова была ближайшая цель моего плана», – пишет Конрад [22] . 22 Feldmarschall Conrad . Aus meiner Dienstzeit, IV. 1923. С. 286. В связи с изменением политического положения в 1913 и 1914 гг. Конрад ввел частичные поправки в австрийский план операций. Сомнение насчет верности союзу Италии вынудило снять с расчета 4 германские дивизии, которые Мольтке обещал сосредоточить в Силезии сверх ландверного корпуса, а число германских дивизий в Восточной Пруссии было уменьшено до 9: тяжесть русского удара на Востоке все более ложилась на австрийцев. Еще чувствительнее было отпадение Румынии. На румынскую армию возлагалась надежда, что она в составе 10 дивизий развернется в Молдавии и притянет на себя русские войска Одесского округа, т. е. 7-ю и 8-ю армии в Бессарабии и Подолии. С выходом Румынии из союза приходилось осадить назад развертывание правофланговой австро-венгерской группы в Восточной Галиции, чтобы не подвергать ее удару со стороны 3-й и 8-й русских армий. А этот отвод правого крыла отражался и на развертывании 1-й и 4-й австро-венгерских армий, предназначавшихся для вторжения в Польшу между р р. Вислой и Бугом. Их развертывание приходилось отнести более на запад и упереть их левый фланг в р. Вислу, чтобы ближе примкнуть к германским войскам и сохранить за собой свободу маневра по тому или другому берегу р. Вислы. В случае неудачи австро-венгерские армии скорее могли бы быть отведены за p. Сан в Западную Галицию, и легче можно было бы избежать оттеснения их на юг – за Карпаты. Предположения о таком изменении австро-венгерского развертывания впервые намечены были Конрадом летом 1913 г. Осенью того года все австрийское развертывание было осажено, и фронт его определялся линией: устье р. Сана – Рава Русская – Жолкиев – Злочов – Тарнополь – р. Серет. К 1 апреля 1914 г. это развертывание было окончательно разработано, но весной этого года Конрад выработал новый план с целью осадить еще более Австрийский фронт на линию р р. Сана и Днестра. Как только определилась вероятность войны на два фронта, был окончательно утвержден для Русского фронта выработанный зимой план, и Управлению железных дорог были даны указания относительно новых станций выгрузки в районах сосредоточения. Потребовалось изменение 84 маршрутов, которые спешно были переработаны в течение июля 1914 г., и вся работа по изменению стратегического развертывания австрийцев в Галиции была закончена к первому дню частной мобилизации австрийцев 28 июля. На Сербском фронте план Конрада предусматривал развертывание трех армий: 2-й армии – по течению р р. Савы и Дуная, по обе стороны Белграда; 5-й армии – по левому берегу р. Дримы, до впадения ее в р. Саву, и 5-й армии – в Боснии, между Сараево и сербской границей. Эти армий должны были вторгнуться в Сербию с севера и с запада и обойти сербскую армию с обоих флангов. Антанта Россия Еще в период сосредоточения армий в Ставке постепенно назревает решение о скорейшем переходе в наступление обоих фронтов с целью поддержать французов ввиду готовящегося против них главного удара германцев. Срок начала наступления на Северо-Западном фронте подгонялся к 14-му дню мобилизации, что вполне отвечало сроку, установленному военной конвенцией с Францией, а на Юго-Западном фронте – к 18–19 августа (на 19-й день мобилизации). Таким образом, тяжелые обязательства, выполняемые русским Генеральным штабом, приводили к началу наступательных действий тогда, когда могла быть развернута только 1 / 3 русских вооруженных сил, и при почти полной неготовности тыловых учреждений обеспечить длительное наступление. В директивах от 10 и 13 августа Верховный главнокомандующий указал главнокомандующим обоих фронтов следующий план начальных операций : «Северо-Западный фронт должен перейти 13 августа в наступление 1-й армией в Восточную Пруссию, которое должно развиться к 17 августа в общую операцию 1-й и 2-й армий в обход Мазурских озер с севера и запада»; Юго-Западному фронту приказывалось «перейти в наступление 3-й и 8-й армиями соответственно 19 в 13 августа, не дожидаясь сосредоточения III кавказского и XXIV корпусов, чтобы в связи с намеченным наступлением 1-й и 2-й армий приковать к себе вторжением в Галицию возможно бoльшие силы австрийцев и тем самым воспрепятствовать им развить наступательные действия по левому берегу р. Вислы и против запаздывающих в своем развертывании 4-й и 5-й армий». В то же время Верховное главное командование, опять-таки во исполнение указания французов, что наиболее важным для них по-прежнему является русское наступление на операционном направлении Варшава – Познань, сделав ряд перегруппировок за счет сил обоих фронтов (XX корпус из 4-й армии перечислялся в 1-ю армию, I и гвардейский корпуса из 1-й армии в 9-ю), подготовляет новую, третью по счету, наступательную операцию на Познань и формирует для этого 9-ю армию у Варшавы, на левом берегу р. Вислы. Для этого с 11 августа в 9-ю армию, кроме гвардейского корпуса, направляются XVIII и XXII корпуса, гвардейская стр. и гвардейская казачья бригады. В общем все эти мероприятия устанавливают следующую основную идею оперативного плана русского главного командования: переходом в наступление на обоих фронтах создать исходное положение для дальнейшего наступления вглубь Германии. Однако, если выбор Юго-Западного фронта для главной операции являлся правильным, так как после победы в Галиции русские армии могли выйти на границу Силезии с ее углем и промышленностью, то ведение решительной наступательной операции против германцев в Восточной Пруссии, при подходе к Нижней Висле с ее крепостями, ставило русские армии в невыгодное положение для последующих операций. Кроме того, усиление Северо-Западного фронта для ведения Восточно-прусской операции фактически шло за счет сил Юго-Западного фронта, а новое развертывание 9-й армии у Варшавы подчеркивает, что русское главное командование упускает возможность задаться одной важной целью – разгромить одного из противников (Австро-Венгрию), а стремится достигнуть нескольких оперативных целей, что было неисполнимо ввиду медленности развертывания русских армий, последовательная готовность которых определялась: 50 % сил на 15–20-й день мобилизации, 75 % – на 15–27-й день и 100 % – на 30–40-й день (9). Сербия Единственным планом операций для небольшой сербской армии могла быть упорная оборона до момента одержания решительной победы ее могущественными союзниками на главных фронтах войны. Общее стратегическое положение Сербии перед мировой войной не могло считаться благоприятным. Расширение ее территории в результате Бухарестского договора 25 августа 1913 г. побудило правительство к реорганизации сербской армии. Необходимо было использовать новые источники комплектования в областях Новой Сербии, и накануне войны бoльшая часть кадровой армии была расположена в этих областях, а Старая Сербия была почти лишена войск. Это обстоятельство затруднило мобилизацию армии. Другим последствием недавних балканских войн явилось крайнее обеднение армии материальной частью, между тем на быстрое снабжение рассчитывать не приходилось. Разработка плана операций при войне с Австро-Венгрией предусматривала два варианта: придется ли одной Сербии вступить в единоборство со своей соседкой или в союзе с Россией. Сеть австро-венгерских железных дорог к северу от слияния рр. Савы и Дуная имела резко выраженный сгусток линий, свидетельствовавший о намерении австрийского Генерального штаба сразу при объявлении войны захватить Белград и затем воспользоваться долинами рр. Моравы и Колубара для быстрого проникновения вглубь страны и для захвата Крагуеваца, где находился главный сербский арсенал. Сербская армия развертывалась с целью обороны до момента, когда выяснится общая политическая обстановка. Для этого нужно было район развертывания прикрыть течением рр. Савы и Дуная со стороны главного удара австрийцев, ожидавшегося с севера, а затем необходимо было учитывать и второстепенные направления – западное и северо-западное. Соответственно этим направлениям сербские вооруженные силы под Верховным начальством регента принца Александра при начальнике Штаба воеводе Путнике были сведены в четыре армии : 1-я армия генерала Бойовича состояла из 4 пех. и 1 кав. дивизий и имела строго оборонительную задачу по линии р. Дуная в районе Паланка, Рача, Тополя, по фронту 100 км. 2-я армия генерала Степановича была образована из 4 дивизий первой очереди и являлась маневренной группой в районе Аранджеловац, Лазаревац, Белград. Специально район Белграда обеспечивался дунайской дивизией этой армии. 3-я армия генерала Журишича-Штурм состояла из 2 дивизий и 2 отдельных отрядов и представляла также маневренную группу в районе Вальева. 4-я армия носила название Ужицкой армии, под начальством генерала Бояновича. Она состояла из 2 дивизий и имела назначением прикрывать долину Верхней Моравы со стороны запада и обеспечивать связь с черногорскими войсками. Таким образом, из общего числа 12 сербских дивизий 8 образовали маневренную группу, прикрытую резервными дивизиями. Как только выяснилось, что Австро-Венгрии придется драться на два фронта, эта группа готова была предпринять наступательную операцию или в район Срема (Сирмия), или в Боснию. Директивой от 9 августа командующему 2-й армией указывалось немедленно начать разведку на линии р. Савы между Обреновацем и Дебрицем, чтобы армия была готова к форсированию этой реки. Надо признать, что при ограниченных возможностях сербской армии лучшего исходного положения для нее в предстоящей борьбе за существование государства быть не могло. До осени 1915 г., т. е. в течение года с лишним, изолированная небольшая сила Сербии защищала страну от австрийцев. Япония (Схема 2) Объект действий Японии ограничивался исключительно районом Тихого океана, и операции ее были направлены к овладению германской колонией Циндао. На планах борьбы в Европе значение Японии отразилось в виде освобождения русских сибирских корпусов для направления их на Европейский театр и обеспечения сообщений России с ее союзниками через Тихий океан.

Конец ознакомительного фрагмента.