– Если тебя что-то не устраивает, то никто тут не держит. Шлёпай туда, на чьей “шишке” теплее. Пусть там тебя и приютят, как дворняжку. Или засунь свои претензии в сраку и живи на наших условиях. Кстати, квартплату надо внести до двадцать пятого числа, так что двадцать четвёртого буду ждать твою половину, – Делает ко мне ещё шаг, тянется рукой, но я не успеваю среагировать, и он шлёпает меня по ягодицам, а затем прижимается всем телом и целует в шею, оставляя мокрые следы. Пошло, грязно, отвратительно. – Ну, давай, беги, деточка!

Стыдно признаться, но я впала в ступор. Вжалась в несчастную дверь и не могла пошевелиться, словно меня парализовало. Овощ, подвергшийся шоковой заморозке. И только когда Толик, мне подмигнул и ушёл по своим делам вглубь квартиры, я смогла двигаться. Выскочила за дверь и быстро припустила по лесенкам вниз.

Да. Увы, такое бывает. Каждый раз моя реакция на его домогательства разная. Иногда это вспышка ярости, и в такие моменты я готова разорвать отчима как дикая кошка, а иногда впадаю в состояние каменной статуи не в силах пошевелиться и защитить себя.

В супермаркете проторчала не меньше часа. Бесцельно бродила между рядов и разглядывала товары. Потом всё же поняла, что выгляжу подозрительно, и пошла на кассу.

Но и покинув магазин, домой я не торопилась. Домой… Смешно даже.

Медленно шаркая ногами, бреду в сторону парка. Нахожу свободную лавочку, плюхаюсь на неё. И как по заказу в этот момент оживает мой телефон. Открываю наш чатик с подругами и читаю сообщения.

Женька: Есть, кто живой? Я только очухалась.

Улыбаюсь и быстро бегаю пальчиками по экрану, набирая сообщение.

Лариса: Жива и бодра! Вы вчера ещё долго тусили?

Женька: До закрытия, потом с этими парнями пошли рассвет встречать. Зря ты не осталась.

Алиночка: Я ещё дышу или уже! Настюха то наша, похоже, урвала кусочек счастья. Настя, ау? Рассказывай, как оно прошло? Был у вас "КЕКС"?

Ничего себе, какие у них приключения были. И снова набираю сообщение.

Лариса: Оу, а что было? Можно конкретнее?

Алиночка: Хах, а что тут рассказывать. Настюшка наша всё-таки свалила к тому чёрненькому другу твоего громилы. Артур, кажется. А кстати, ты нам, случайно, не заливаешь в уши? Потому что, после того как ты упархала, твой Михаил Громилович тоже куда-то испарился.

Лариса: Понятия не имею. И он не мой!

Алиночка: Да-да, конечно. Чую, в будущем на вашей свадьбе будем отплясывать.

Женька: Ха-ха или на свадьбе Насти и Артура.

Алиночка: Я офигею, если ей реально удастся его заарканить. Принц голубых кровей снизойдёт до простой девушки.

Лариса: Чувствую себя так, будто я год вашей жизни пропустила.

Женька: А вот, будешь знать, как сваливать в самый разгар.

Лариса: Эх, Настю, видимо, мы сегодня не дождёмся.

Алиночка: З-зависть.

Улыбаюсь, прощаюсь со всеми и закрываю наш чат. Рада за девчонок, что хорошо провели время. Это только у меня всё через заднее место полетело. Но тут я могу сказать одно: сама виновата. Не надо было вообще Мишу к себе подпускать. Громко выражаюсь в стиле махрового сапожника, вздыхаю и с тоской смотрю на розоватый пакет-маечку, в котором болтается пачка гречки и четыре сосиски “Баварские”.

В желудке тут же заурчало, и я всерьёз начала раздумывать над тем, чтобы открыть сосиску и съесть её, но так и не решилась. Нарезала по парку не меньше трёх кругов , размышляя над тем, что делать дальше.

После того, что выкинул Толик перед моим уходом, я просто не могу туда вернуться. Внутри буквально всё кричит и протестует, а кишки сводит до тошнотного состояния. Это далеко не первое его домогательство. Всё началось очень давно, и хоть ему ни разу не удавалось переступить грань, но легче мне от этого не становилось. Наверное, оттого, до Миши ни одного мужчину я к себе и близко не подпускала. Все они у меня вызывали некую брезгливость, а ещё я попросту боялась. Какой же Толик – всё-таки урод! А я полная идиотка, если до сих пор не накатала на него заяву. Всё жалею его и мать, которая может остаться на улице, если отчима посадят за домогательства. Хотя посадят ли? Тоже спорно, это ж ещё доказать надо…