– Но мы планировали подъём по северному склону! Ты сам говорил, что он более пологий…

– Да тут все склоны пологие, разницы почти нет. Это же Урал, а не Кавказ. Когда я смотрел фотографии местности, казалось, что подход к северному склону более удобный. Но сейчас всё сровнял снег. И со всех сторон одинаково неудобно. – Олег улыбнулся. – Или ты лавин боишься?

– Перестань. Я прекрасно знаю, что лавины здесь не сходят. Боюсь, что ребята не справятся с подъёмом.

– Так значит, тем более не надо тянуть! Если завтра выйдем хотя бы в девять, ночевать будем на вершине.

Нинель смотрела всё ещё с сомнением. Олег оглянулся на возящихся с костром ребят. Переместился так, чтобы загородить от них Нинель. Притянул её к себе и поцеловал.

– А теперь убедил?

– Это запрещённый метод!

– Зато действенный.

О, да. «Метод» всегда был действенным. Когда Олег её обнимал, Нинель забывала обо всём на свете. Даже о том, что она – самая серьёзная девушка на курсе…

Так было прежде. Но не сейчас. Не когда ей казалось, что из-за тёмных стволов деревьев за ними наблюдают.

– Скажи. – Нинель отстранилась от Олега. – Тебе не кажется, что за нами кто-то следит?

– Следит? Кто?

Нинель показалось, что удивился он наигранно.

– Не знаю… То есть, не так. Я прекрасно знаю, что никто не следит! Что тут просто неоткуда кому-то взяться. Если бы были люди, мы бы их заметили, прятаться негде. Но у меня очень неприятное чувство, от которого не могу избавиться. Никогда прежде такого не было.

Олег покачал головой:

– Нет. Что следят, мне не кажется. Но ты права. Здесь действительно неприятно находиться.

– Уф-ф. – Нинель ткнулась лбом ему в плечо. – Хоть не я одна такая дура…

– Да всем не по себе. Мне и Валерка говорил, и Рувим. Ребята устают, раздражаются. Ссоры постоянно на ровном месте, ни в одном походе столько не ссорились! А Любка с Генкой спальниками поменялась, чтобы с Игорем рядом быть.

– Да я видела. – Нинель невольно улыбнулась. – Поближе к самому сильному перебралась, ты-то занят… Думаешь, и Любке не по себе?

– Ага. В общем, получается – все обстоятельства за то, что я правильно решил. Чем скорее поднимемся на вершину и пойдём обратно, тем лучше. – Олег помолчал. – Я тут подумал – может, нам с тобой не тянуть до лета? Сразу, как вернёмся, заявление подать. А?

– Я, между прочим, пока ещё ничего не решила. – Нинель приняла максимально строгий вид.

Олег засмеялся, обнял её за плечи.

– Ну, решай. Времени много.

Духи, наблюдающие за ними, расхохотались.

Вероника встретила Сашу, как условились – в чахлом и безысходном подобии сквера неподалёку от дома Петрова. Протянула Саще один из двух стаканчиков с кофе – купила только что в кофейне неподалёку.

Саша молча взял стаканчик, сделал глоток и поморщился.

– Мог бы притвориться, что нравится! – буркнула Вероника.

– Я из тех старомодных чудаков, которые считают, что начинать отношения со лжи – плохая примета.

– Так, стоп. Какие ещё отношения? Ни про какие отношения я ничего не говорила!

– Ну и тем более, зачем мне тогда притворяться? – Саша сделал ещё один глоток и решительно сказал: – Нет. Ужин – только в Москве. Я как раз знаю одно хорошее местечко.

– Хозяин за крышу отстёгивает? – не удержалась Вероника.

– Тю! Сыщица, ты слишком долго спала. Девяностые закончились.

– Умные все кругом – спасу нет… Идём?

– Пошли. Чего хочешь-то от меня?

– Ну, для начала расскажи про Петрова. Всё, что тебе известно.

Они прогулочным шагом шли к нужному дому. Вероника туда совсем не торопилась и нарочито замедляла шаг.

– Да было б там, чего рассказывать. Шёл, упал. Не очнулся. Сердце.

– Погоди! – Вероника вообще остановилась. – Он же с собой покончил?

– Это кто тебе такое сказал?

– Новости…

– Смотри побольше фигню всякую. Не, ну сначала, конечно, тоже думали на суицид, но потом причину смерти в морге определили. Сердце ёкнулось. К слову, ничего из ряда вон выходящего. На этих марафонах идиотских – что ни забег, то жмур. Развели моду, понимаешь – здоровый образ жизни! И теперь каждый тюлень считает своим долгом отметиться. Выходят на трассу – ни подготовки, ни хрена. Ты видала, какие там туловища бегут? Про некоторых вообще непонятно, как ходят…

– Так, стоп! – Вероника зашвырнула наполовину пустой стакан в случившуюся рядом бетонную урну. – То есть, человек при свидетелях, на камеру бросается с моста, но в полёте у него останавливается сердце. И для вас это – всё, уже даже не самоубийство? В смысле, а если бы он стрельнулся, и тоже за миллисекунду до выстрела сердце остановилось – это тоже не самоубийство, что ли?

– Слушай. Ну чего ты от меня хочешь? – Саша выбросил свой кофе в ту же урну. – Смуров сказал, сердце – значит, сердце. Ему тоже, знаешь ли, такой хрен в статистику даром не нужен.