Трудно было не заметить его на четырнадцати метрах торговой площади. Только я открыла рот, чтобы спросить, есть кто или нет, меня опередили.

– Ну что вы, Николай Борис… – девушка взвизгнула.

Я услышала голос Ника, но ничего не поняла.

– Я не… Подождите… Николай… Коля…

Хмурясь, я быстро прошла к подсобным помещениям. Ник стоял ко мне спиной, зажимая помпушку-продавщицу и, наклонившись, что-то шептал ей.

– Я… – она обняла его, и голос её тоже стал неразличимым. Только звук поцелуя и его рычание.

Мне стало трудно дышать, будто я долго бежала по морозу. Попятилась и выскочила на улицу. Щёки горели, я мчалась, сама не зная куда.

Всё это не могло быть правдой. Но…

Опомнилась только у дома и на автомате принялась искать ключи. Вспомнила, что потеряла их, что для этого и пошла в магазин, но пальцы вдруг наткнулись на дырку в подкладке. А под тканью было что-то твёрдое и холодное. Разорвала подкладку, не жалея, и вытащила связку. Ключи…

Они лежали на голой ладони, я смотрела на них, а глаза затягивали слёзы. Кажется, я потеряла варежку и… и сердце.

Настоящее время

Ева

– Ева, извините, давайте…

– Что тут происходит?! – прогромыхало надо мной.

Опачки! А вот и сам Ник Громовержец. Макарский стоял посреди коридора и хмурился. Я помахала ему рукой.

– Ева Фёдоровна была у подъезда, – сказал доведший меня до квартиры Михаил. Я привёз документы от Сычугова и увидел её. Она ключи потеряла.

Ник резко перевёл взгляд на меня. Того и гляди лопнет от напряжения.

Конец ознакомительного фрагмента.