Каждое слово давалось с большим трудом. Будто вместе с голосом или даже мыслями моя душа вытекала из тела сквозь образовавшиеся в её оболочке раны.

Мне не хотелось говорить ни с Ноцием, ни с Ориной, ни с кем либо ещё из близких людей. Потому что ничего хорошего сказать им сейчас не могу. Кроме одной фразы: «У нас ещё есть шанс». Точнее у вас. Мои же шансы давно упущены.

Арамия поднялась на платформу. Крошечная фигурка волшебницы склонилась перед нами, а в покорных с виду глазах блестело коварное любопытство. Она догадывалась куда и зачем мы летим.

— Помыслы твои низки, — обратился я к девушке. — Сейчас будто вижу тебя насквозь и не могу разглядеть почти ничего хорошего, кроме… верности. Ты была предана мне, а это достойно награды.

Арамия приняла такую оскорбительную похвалу подобострастным поклоном. Она, вероятно, считала, что скоро все или очень многие ее мечты сбудутся. Сомневаюсь. Однако она хотела понаблюдать как вершится история и это я ей обеспечу.

Легким движением руки Гилам ускорял полёт платформы.

— Турнир проведённый нашим уважаемым архимагом вызывал у меня много вопросов относительно целесообразности, — заметил магистр. — Колоссальные средства были потрачены на решение не самых важных проблем Сулима. Однако это событие благоприятно сказалось на развитии методов путешествий по воздуху.

Арамиа поддержала этот разговор ни о чем. Слова воспринимались мной как помехи в эфире. Не интересовали, но и не раздражали особенно. Внимание моего разума было направлено внутрь себя. Час за часом я прокручивал в голове новообретенные воспоминания и каждый раз сердце замирало. Сначала от счастья, потом от горечи.

Мой путь в этом мире нельзя назвать простым. Учиться пришлось быстро и больно. Однако до этого удары судьбы несли в себе ужасные, но простые человеческие чувства. Горе, гнев, тяготы, страхи, ложные надежды и упущенные возможности.

Но то, что произошло со мной во Дворце…

Оно выходило за пределы человеческой шкалы эмоций. Находилось за границей мыслимого. Как и Екил когда-то, я прикоснулся к божественной сущности. Это делит жизнь человека на до и после. Черта, которую уже невозможно пересечь.

Не знаю сколько часов мы летели до Дворца, но я не спал, не ел, не пил, не испытывал иных человеческих слабостей. Стоял недвижимо, пока внизу проносились города, леса, а затем горы и пустыни.

Я ощущал как с каждой секундой нашего приближения ко Дворцу Дэвов нити судьбы натягиваются сильнее. Их напряжение достигло критической отметки. Вот-вот узлы, сплетенные сотни лет назад, разорвутся. Разойдутся швы, скрепляющие основы мироздания.

И наконец он показался на горизонте. Величественная твердыня, освещенная последними лучами заходящего солнца и всполохами колдовского заката.

На контрасте со всеми ужасами Севера Дворец Дэвов казался ещё более прекрасным чем в первый мой визит.

Среди горных вершин, покрытых снегом, меж отвесных серых скал, выше уровня облаков поднималась к пронзительно-синим небесам громадина из светло-желтого камня с красными прожилками. Квадратное «тело» Дворца выстреливало вверх десятками острых башен, золотистые металлические купола которых сверкали ослепительно-багряным, отражая всполохи магии Великого Пламени. Однако вместо хаотичного колдовского заката, какой бушевал над Древом Смерти. Здесь магия образовывала куполообразный, округлый ореол, венчающий Дворец как корона.

Платформа опустилась на одну из крепостных стен. Ещё пять-десять минут и можно будет заходить внутрь. Вершить судьбы.

Гилам стоял, обратив взор непроницаемо-черных нечеловеческих глаз к звездному небу. В профиль он был довольно сильно похож на своего потомка Кастелиуса Орета. Гаруспика, который когда-то проинформировал Стилиона о моем скором появлении, а также подготовил Итку, сыгравшую свою роль в Северной кампании.

Сам же Гилам Рег Навар мало того, что способствовал моей встрече с узницей Дворца, так ещё и выпустил оттуда Ноция. Раз за разом подталкивал течение событий в нужном ему направлении.

— А катастрофу ваш потомок Кастелиус тоже предсказал? — холодно спросил я, наблюдая как тонет в море облаков вечернее солнце, похожее на багряный уголь, тлеющий среди пепелища костра.

Магистр молча кивнул, а затем спокойно добавил:

— Её не должно было случится. Азард собирался забрать вас от Империи, разорвав эту цепочку событий.

Да. Точно. Он мне настойчиво предлагал уйти к магам, однако по итогам дал выбор. Я решил остаться в Империи.

— Вмешалась Лавертия, — продолжил Гилам. — Она всегда имела на него слишком большое влияние.

Ага. А у неё был свой интерес. В первую нашу встречу она типа предложила мне присоединиться к магам, но так предложила, чтобы я точно не согласился. Явилась в окружении чудовищ, спустила своих деток на мои войска.

— Увы, искусство направлять события в нужное русло является сложным даже после сотен лет практики, — продолжал маг. — Особенно, когда приходится соперничать с крайней прозорливыми силами наподобие Лавертии или Мирканто.

Для всех троих я стал бомбой, которой они пытались подорвать основы существующего миропорядка.