Шрифт:
Только вот его голос кажется мне слишком знакомым.
Оборачиваюсь. Свечу фонариком вперед.
Ну конечно…
– Куравлев! Сначала дочь едва не задавил, а теперь решил сбить меня?!
Глава 7. Вова
– Анька, блин, ты нормальная вообще?! – моментально накидываюсь на нее.
У меня перед глазами красной пеленой стоит ярость. Я с трудом соображаю. Злость перекрывает разум, и с этим уже ничего не поделать.
От переизбытка адреналина в крови меня аж трясет. Стоит только представить, что могло произойти, будь у меня реакция чуть медленнее или менее маневренный автомобиль, либо машина на встречке…
По позвоночнику выступает холодный пот. Мне становится по истине стремно.
Дважды за вечер я едва не налетел на пешеходов, был вынужден применить экстренное торможение и каким-то образом умудрился никого и ничего не повредить.
Это, блин, самое настоящее чудо.
Но тем не менее сейчас я просто нереально зол! И не только из-за едва не испорченного здоровья своей бывшей.
По сравнению с тем, что она скрыла от меня дочерей, попадание под колеса моего авто кажется сущим пустяком. Вот серьезно.
Она ведь никуда не попала.
А о том, что из-за этой дурынды мне пришлось забить на всех и вся и выкручивать руль, никто не подумал. Как и о том, что в другой стороне вполне могла стоять чья-нибудь тачка, а еще могли идти другие пешеходы.
Во дворе, хрен с ним, моя вина тоже есть. Признаю.
Но сейчас!
Сейчас я взбешен.
Дико просто!
Ласточкина меня сегодня добить решила? Сначала я едва не сбил собственную дочь, теперь Аньку саму.
Идиотка!
Хватаю ее за локоть и оттаскиваю на тротуар. Нечего устраивать разборки посреди проезжей части.
Вокруг нас такая темень, что хоть глаз коли. Нифига не замечаешь.
С трудом умудряюсь рассмотреть, что тротуар не пустой. Там стоят и во все глаза на нас смотрят две перепуганные девчушки.
Мои дочки…
– Отпусти нашу маму! – требует одна.
– Я тебя сейчас снежками закидаю! – угрожает вторая.
Бросаю на смелую малышку беглый взгляд и замечаю в ее руках массивную ледышку. Если прилетит, то мало не покажется. Даже с учетом того, что ее кинула кроха.
– Нечего на нашу маму кричать! – добавляет первая.
Девчушки сейчас очень сильно напоминают маленьких нахохлившихся бойких воробьев, которые готовы броситься на противника. Они понимают, что проиграют, но не могут устоять. Маму защищают.
Отважные девчонки. Прям все в меня.
Ну, Анька, ты у меня за молчание о них еще получишь!
– Отпусти! – шипит Ласточкина и дергает свою руку. Вырывается, делает шаг в сторону, но не успевает нормально ступить, как ее нога соскальзывает с ледышки, и Аня теряет равновесие. Снова.
Резко нагибаюсь вперед, хватаю ее и прижимаю к груди, где в бешеном ритме бьется сердце.
– Угомонись, – рычу сквозь крепко сжатые зубы.
Ни одна баба не в состоянии вывести меня из себя. Ни одна, блин!
Кроме Ани.
Ласточкиной даже не приходится особо напрягаться, чтобы в моей груди разгорелся пожар. Порой ей достаточно было одного-единственного слова.
И если раньше нас обоих спасала постель, то теперь…
Теперь мне дико хочется схватить ее за плечи, хорошенько встряхнуть и заставить, наконец, уже понять, что она не кошка и у нее не семь жизней.
– Тебя не учили смотреть по сторонам? Ты вообще соображаешь, что я мог тебя не заметить? – не скрывая эмоций, высказываю свои чувства.
– Потому что следить за дорогой нужно, а не строчить сообщение своей очередной бабе! – шипит. Ее взгляд пылает.
– Если бы я сообщение строчил, – говорю, резко понизив голос. – То тебя бы уже не было в живых, – отрезаю.
Подхожу к машине, открываю пассажирскую дверь.
– Залезайте, давайте, – даю команду.
Девочки вопросительно смотрят на мать, та стоит и молчит. Она в шоке.
Ох, ну за что мне досталась именно она? Неужели судьба не могла послать кого-то другого?
– Аня, – произношу с нажимом. Впиваюсь взглядом в нее. – Очнись, – говорю. – Бери дочерей и быстро в машину.
Ласточкина вдруг оживает, хватает детей и гневно сверкает глазами.
– Никуда мы с тобой не поедем! – отвечает, не скрывая злость.