— Может в дом зайдем?

Остановилась. Глянула злобно. Теперь улыбается.

— Давай.

— Голодная?

— Да.

— И я. Щас Томка нас накормит.

В дом заходим. Тома встречает. Улыбается. Нравится ей кукла, оно и понятно.

— Том, покормишь нас?

— Пошла накрывать.

Куклу за руку взял и в ванную повел.

— Куда?

— Руки мыть, у тебя же пунктик по этому поводу.

— Это элементарная гигиена. — В глаза прям смотрит. Ни капли стеснения. По лицу не читается, не знаю, что она думает, чего ожидать. Может поэтому и цепляет.

Руки помыли, за стол в гостиной сели, а я смотреть не перестаю. Детально разглядываю. Взгляд у неё, особенный. Виду не подает. Не стесняется как раньше, уверенно держится, собрана. Будто подвоха ждет.

— Ну хватит уже пялиться.

— Не хватит.

— Правда, перестань. Ты меня смущаешь?

— Я тебя? Ты че щас в тачке устроила?

— Я испугалась просто.

— Понял. Ща пацанам свистну, со стволами забегут, и мы потом стол этот на прочность проверим.

— Отстань.

Ну вот, покраснела. На меня не смотрит. Улыбается. Глаза забегали, спрятаться хочет, а от меня не спрячешься.

Томка на стол накрывает, а я в рестик хотел куклу сводить. Но дома тоже нормально. Завтра в рестик сходим. Программа уже запланирована.

Поели. За руку взял и наверх повел.

— Мне не сюда?

— Нет. Со мной спать будешь.

— Сколько чести. В хозяйскую койку теперь можно?

— Опять начинаешь?

— И не думала даже. Просто у тебя же есть специальная комната для девушек, которые тут живут. — Выбесить меня пытается, но я не поддаюсь.

— Та комната гостевая, в ней никто не живет.

— Так для совместных ночевок?

— Никаких ночевок я не устраиваю. Один люблю спать.

— То-то же ты у меня два дня ночевал. На диване моем теснились.

— Не сравнивай.

— Я и не сравниваю. Просто говорю.

— А ты не говори просто.

* * *

ОНА

Богдан был как всегда не разговорчив и груб. А мне так хотелось поговорить. Видимо и правда выброс адреналина меня так взбудоражил. Я чувствовала, прилив энергии и мне хотелось болтать без остановки.

Мы зашли внутрь, Комната такая же, как и у меня тогда была. Чуть больше только. Гардеробная ещё есть. Огромная, как и его эго.

— Посиди пока, я там с Антохой поговорю.

— Хорошо.

Богдан ушел. Я ещё раз оглядела комнату. Как-то тут мрачно, одиноко. Идеально заправленная постель, белоснежное белье. Все вещи стоят на своих местах. Даже мебель строгая и сердитая, как и он сам.

Трудно ему наверно, не радоваться мелочам? Вся его жизнь наполнена проблемами и опасностью.

А как же радость? Счастье? Его мало. Вот поэтому он такой грубиян.

Я открыла шкаф, ожидаемый вид. Аккуратно сложенные футболки. На вешалках пиджаки, плечом к плечу. Даже носки разложены по цветам. Жуть какая.

У меня все куда проще. Порядок в шкафу — если при открывании из него ничего не вывалилось. Мы разные.

И что мне тут сидеть? Не хочу. Пойду лучше с Томой поболтаю, раз Богдан не настроен на разговоры со мной.

Я спустилась на первый этаж. Тома мыла посуду. При виде меня она снова улыбнулась. Она вообще была очень доброжелательной. Не в первое наше знакомство, конечно, но теперь да.

Ей было около шестидесяти наверно. Седые волосы, аккуратно собраны в пучок на затылке. Миловидное лицо. Фартук, как у домработниц из фильмов.

— Еще что-то хочешь Дашенька?

— Нет, скучно просто. Вам помощь не нужна?

— Я уже заканчиваю.

— А почему в посудомойке не моете?

— Да что тут мыть, пара тарелок. Спасибо тебе, что Богдана подлатала. Он мне рассказал, как ты ему помогла.

— Да ничего такого я не сделала. Повезло ему просто. Не сильно задело.

— Не первый раз везет. В прошлый раз две неделе в больнице провел.

— Подстрелили?

— Ножевое было. Чуть почки не лишился.

— Ужас. И как вы со всем этим справляетесь?

— С каждым годом все тяжелее. Старая я уже. В дом этот девчонкой пришла, и вот уже тридцать лет работаю. С рождения за Богданом ухаживала. Он мне как сын родной.

— Он вас любит.

— Любит, но не слушается. Я ему столько раз говорила бросить все. Жениться, детишек завести. Сколько можно уже жизнью рисковать, теперь вот и твоей.

— Разве он может просто вот так все бросить?