— А меня хочешь?

— Нет.

— Нет? Опять врешь мне? — Пристально смотрит, брови нахмурил, ухмыляется.

— Я не вру. — сказала протяжно, потому что его рука резко спустилась ко мне в декольте. Груди не касаясь, по шее пальцами бродит, туда-сюда, а я мурашками покрываюсь.

— А я думаю, ты врешь. Нагло так, глядя мне в глаза.

Не отвечаю. Лишь дыхание участилось, когда он ко мне наклоняется и в шею нежно целует.

Сначала губами прижимается, затем языком проводит, мочку уха прикусывает. Глаза закрываю, ощущения усилить.

Хотя уже и не нужно, плыву от его губ. Он через платья за сосок меня ущипнул, стон не сдержала, все карты раскрыла перед ним. Хихикнул.

Продолжает мою шею исследовать языком. Сильнее меня к стене прижимает и в губы вонзается. С напором своим неистовым. Язык в меня запускает, а я и рада. Взаимностью ему отвечаю. Руки к нему тяну, а он руки мои перехватывает и к стене прижимает.

— Куда? Ты же не хотела.

— Богдан, я…

— Что ты? Хочешь меня?

— Нет.

Отрицаю, а сама стоны не сдерживаю, пальцы его на себе ощущаю, через трусики меня трогает и смеется.

Там я себя не контролирую, тело за меня решает. Бедра на встречу пальцам его двигаются, предательски работают против меня.

Снова руки к нему тяну.

Позволяет.

Пальцы в волосы его запускаю, на себя тяну. По шее руками провожу.

Верхние пуговицы на рубашке расстегиваю, не поддается одна, тяну в стороны, слышу, как пуговка отлетает. Но мне все равно, к телу хочу прижаться. Ощутить, как его горячие мышцы ходуном ходят. До последней дошла, рубашку распахнула, сам с запястья снимает, от губ не отрывается.

Снова меня в стену впечатывает, а я руками его хватаю, кажется уже еле пола касаюсь пальцами.

С легкостью за бедра подхватывает и снова к стене. Ногами его обвиваю. Шею сдавила, к себе прижимаю. Не отпущу больше.

— Все еще не хочешь? — снова в губы мне шепчет.

— Хочу…

— Что хочешь?

— Тебя хочу…

Разрешение получено. От стены отходим и к дивану идем. Точнее несет меня на руках, как пушинку невесомую.

На диван садится и меня на колени усаживает. Сходу ерзать начинаю, бедрами к нему прижимаюсь, а он руки на попе моей смыкает, сжимает до боли, приятной боли. Молнию на платье до низа тянет, лямки с плеч скидывает.

Сижу на нём в одних трусиках, а он грудью моей наиграться не может. От одной на другую кидается, посасывает, покусывает, определиться не может. До брюк его добираюсь, ремень растягиваю, ширинку. Возбуждение его на волю выпускаю.

На спину меня укладывает и сверху наклоняется, все собой закрывает. Брюки скидывает вместе с трусами и ко мне возвращается. А я тороплю события, ласки его — это пытка, невыносимо терпеть. Вся моя похоть в животе поселилась и нарастает с каждым его поцелуем. Дождаться уже не могу, когда же он, наконец, освободит меня.

Но Богдан не спешит, будто муками моими наслаждается. Глаза блестят, улыбка слегка заметная, наглая, дерзкая, подчиняющая. К животу поцелуи спускает, пупок мой языком обрисовывает и ещё ниже. Руками за диван хватаюсь, нечего сжать, так в обивку впиваюсь ногтями. Голову поднимаю, взглядом встречаемся. Ехидство его вижу. В предвкушении он, а я-то в каком. Язык высовывает и живота касается, назад откидываюсь, все позволяю, жажду, не могу дождаться.

Не думала, что такие как он делают это, ошибалась. Языком по внутренней части бедра проходится, а у меня голова кружится. Глаза закрыла.

Что же ещё ожидать?

Совсем растворяюсь, когда он меня языком касается, там, где горит уже все о желания. Пожаром пылает и кажется не потушить его уже никогда.

Языком по мне водит и пальцем в меня проникает, ощущения не известные мне, незнакомые. Внутри все трястись начинает, тело буквально наэлектризовано все, до кончиков пальцев.

— Тише, тише малыш. Рано ещё, — останавливается и к губам моим возвращается. — Вкусная ты, вся вкусная, только не терпеливая. — Пошлости мне говорит, а я реагирую по-другому, не так, как всегда. Возбуждаюсь больше, никакого смущения. По мне скользит, а я близости жажду. Ещё большей, нашей.

— Богдан, — имя его раз за разом скандирую, как молитву. Умолять уже готова.

— Слушаю.

— Пожалуйста.

— Что именно ты хочешь малышка?

— Тебя хочу, только тебя, сейчас.

Спасает. Мольбам моим подчиняется. Медленно двигаться во мне начинает. А мне легче не становится. Лишь пламя с большей силой разгорается, словно бензина в него подливают, вспышками все взрывается.

Мои же стоны меня оглушают, рот мне языком затыкает, даже стоны мои только ему и принадлежат.