Близнецы Арсений и Артем были оставлены матерью еще в роддоме, поскольку родились недоношенными, и молодая мать испугалась такой ответственности. Вдруг дети останутся инвалидами?

Мирослава, как и близнецы, в интернате жила с рождения. Ее мать умерла при родах, поскольку была слишком «просвещенной» и топила за домашние роды. Отец, уже имеющий на руках двух старших детей, младенца не потянул бы, поэтому отдал в приют. Сначала честно навещал, привозил игрушки и предметы ухода. Но шло время, все больше времени и средств требовали старшие дети, все меньше доставалось младшей. А потом отец Мирославы женился еще раз, и Мире, как и Алисе, окончательно не нашлось места в новой семье.

Матвей, еще один член их маленькой социальной группы, был старше всех остальных на два года и очутился в интернате в двенадцать, когда его родители погибли в автокатастрофе. Матвею, можно сказать, повезло больше остальных: бизнес-партнер его отца оказался человеком честным, сохранил за сыном своего погибшего друга не только долю в общей фирме, но и принял того на работу сразу после окончания университета, с оплатой которого тоже помог. Теперь, в двадцать пять, Матвей имел уже неплохую должность, хорошую зарплату и единственный в компании не нуждался в деньгах.

Группа сложилась еще в интернате и продолжала дружить и периодически встречаться после выпуска. А три года назад к ним присоединилась еще и Вика. Она работала в фирме, куда пришел Матвей, влюбилась в него с первого взгляда и, хоть ответа пришлось ждать долгих два года, влилась в компанию.

Друзья собирались в баре на окраине города, где работала официанткой Мирослава. Здесь можно было и выпить, и потанцевать, и даже спеть караоке. Бар был не таким пафосным, как тот, куда ходила Рита Шурыгина. Люди – попроще, напитки – дешевле, музыка – громче. Зато давно знакомым, любимым и каким-то уютным, что ли. Алиса его любила и даже сейчас, ловя неприятные флешбеки, не стала отказываться от встречи.

Мирослава принесла всем заказанные напитки и, поскольку людей в баре было немного и с ними справлялась вторая официантка, присела на краешек лавки. Хозяин бара давно знал всю компанию, поэтому ничего не сказал: понимал, что в случае необходимости честная и трудолюбивая Мирослава вернется к рабочим обязанностям без лишних напоминаний.

Разговор крутился вокруг посторонних тем: Арсений нашел работу учителем физкультуры в одной из городских школ; Артем накосячил на работе, за что ему теперь светит большой штраф; у Матвея на горизонте маячит повышение и т. д. Никто не расспрашивал Алису о подробностях той ночи, справедливо считая, что она сама расскажет, если захочет. Каждый из них, за исключением Вики, которая хоть и влилась в компанию, но держалась в ней скорее за счет Матвея, узнавая новости через него, уже звонил Алисе и потому кое-что знал.

– Мне вот теперь тоже работу новую искать, – вздохнула Алиса, когда Артем пожаловался, что в автомастерской, где он трудился механиком, появился новый начальник, с которым ни у кого из слаженного уже коллектива не складываются отношения.

– А тебе с чего вдруг? – удивились друзья.

– Тебе же нравилось у Шурыгиных, – припомнила Мирослава.

– Да и зарплату папаша Шурыгин тебе должен был увеличить после всего, – поддакнул Артем, мгновенно забывая о своих неприятностях.

– Они в Москву переезжают, – пояснила Алиса.

– Вот дрянь! – экспрессивно оценил ситуацию Артем. – Ну тебе хоть какое-то выходное пособие заплатили?

– Более чем. На несколько месяцев хватит.

– Если ты опять все деньги не отдашь своей мамаше, – не унимался Артем, и, судя по тому, как в следующее мгновение дернулся и с возмущением посмотрел на брата, тот пнул его под столом ногой. – Да что я такого сказал?

– Не твое дело, куда Алиса тратит деньги, – напомнил Арсений.

– А я считаю, что Артем прав, – подала голос Вика, красиво перекинув копну светлых волос с одного плеча на другое. – Сколько уже твоя мать потратила времени и денег на младшую? И хоть каплю результата это принесло? Ответы: много, нет. Пора уже признать, что она безнадежна.

– И какие варианты? – вздохнула Мирослава.

– Интернат, – спокойно произнесла Вика, а вот все остальные, кому это слово было знакомо не понаслышке, скривились. – А что такого? Вы же как-то выжили. Нормальными людьми выросли. Почему мать Алисы посчитала возможным отдать ее в интернат только потому, что встретила нового мужика, а другую дочь, которая отравляет всем жизнь, переселить туда не может? Ладно Алиса, взрослая уже, но как же средняя? Ей, получается, родительской любви и заботы не нужно? Всю ее требуется отдавать инвалиду, который даже не понимает, кто и как о нем заботится? Портит всем жизнь, потому что мать не может работать, одна сестра вынуждена расти, как лопух при дороге, вторая сестра не получила никакого образования и работает где придется, чтобы вывозить всю эту компанию на своих плечах. Выходит, страдают все, кроме той, кто этого даже не понимает?..

– Вика, хватит, – оборвал подругу Матвей. Он умел не повышать голос, но при этом привлекать всеобщее внимание и заставлять себя слушать.

– А разве я не права? – Вика снова перебросила идеально ровные волосы с плеча на плечо. На ее красивом, ухоженном лице с высокими скулами, еще больше подчеркнутыми правильным контурингом, появилось удивленно-возмущенное выражение. – Вы все это знаете, просто вслух не произносите.

И на самом деле, Алисе нечего было на это возразить. Если так подумать, то Вика права. Диана действительно больна. И если поначалу у матери еще были какие-то надежды, что интеллект ее не затронут, то спустя шесть лет лечения и бесконечных реабилитаций стало понятно: Диана не только никогда не сможет ходить и обслуживать себя, она еще и не научится ни говорить, ни читать, ни нормально общаться. Все, чего удалось добиться за это время: это научить ее сидеть и не орать, когда она чего-то хочет. Общалась Диана мычанием разной тональности, из всех людей признавала только мать, даже Любе не позволяла за собой ухаживать. Та, впрочем, и не стремилась. Как у любого подростка, у нее находилась куча более важных дел.