– Спасибо, – искренне поблагодарила она.

Гэрроу снова стал серьёзным.

– Нэнси, можно мы тебя похитим на пару дней? Как вижу, здесь у тебя полный порядок, а у меня есть машина. Я подумал, что ты можешь захотеть вернуться со мной в Марсель. Мы можем выехать утром.

Нэнси оглянулась. Мужчины, которых она вела, о которых заботилась, против которых боролась и которые бились рядом с ней плечом к плечу – все были опьянены победой. Снова зазвучала «Марсельеза», они вскочили на ноги и стали горланить так, что тряслись стены. Сейчас самое время.

– Можем поехать сейчас?

Он похлопал её по плечу.

– Я подгоню машину.

А чуть позже, садясь в автомобиль, на заднем сиденье она обнаружила Дендена. Рядом с ним лежал рюкзак.

– Париж подождёт, дорогуша. Я с вами.

66

Доехали они быстро, несмотря на то что им пришлось петлять, объезжая взорванные мосты и завалы на дорогах, ждать, пока пройдут колонны американских и британских войск. Зато у них было время обменяться новостями. Филиппа обнаружили живым, хотя и еле живым, в лагере к северу от Парижа. Маршалл тоже каким-то образом выжил, выбравшись из дома с тремя огнестрельными ранами. Ему удалось перебраться на чердак к соседям. О потерях Гэрроу не рассказывал.

И вон они уже подъезжают к Марселю. Сначала показались его пригороды, затем – окраины и – не успели они оглянуться, а Нэнси – собраться с духом, – как машина уже была на её улице. Гэрроу остановился прямо напротив их с Анри дома. Выпустив её и Дендена, он уехал, сказав, что у него есть дела и он вернётся через час. Обменявшись кратким приветствием с владельцем рыбного магазина, его женой и парой других любопытных соседей, Нэнси подошла к своему старому дому. Сад зарос, а дверь была заперта.

– Мне вскрыть замок? – взглянув на неё, спросил Денден.

Она покачала головой и запустила руку в горшок с высохшей землёй, в котором стояло засохшее лавровое дерево. Найдя ключ, она вставила его в скважину, повернула, толкнула дверь и вошла внутрь. Денден последовал за ней. Воздух был спёртым.

– Мне так жаль, Нэнси, – выдохнул Денден.

От дома остались одни стены. Те, кто жил здесь после неё, забрали все: картины и книги, которые так кропотливо выбирал Анри, и даже дорогой кофейный столик Нэнси. Она живо представила, как сейчас он, привязанный к крыше автомобиля какого-нибудь немецкого офицера, лежит брошенным где-то между Марселем и швейцарской границей. То, что они не смогли забрать с собой, они разломали. По углам валялся мусор, на кухне воняло гниющей едой. Комнаты наверху оказались совершенно пусты, даже шторы были сорваны. А в холле у лестницы кто-то пытался развести костёр.

– Уроды, – сказал Денден.

Нэнси ничего не чувствовала. Со смертью Анри этот дом превратился в обычные четыре стены.

Кто-то постучал в дверь, и они спустились вместе. Возможно, Гэрроу понял, что ей не захочется так долго сидеть на развалинах дома, где она когда-то была так счастлива. Нэнси открыла дверь. Это был не Гэрроу.

– Клодет!

– Мадам! – поздоровалась она, краснея и задыхаясь от бега. – Ваши соседи сообщили мне, что вы вернулись домой.

Как только Денден понял, что девушка знакома с Нэнси, он отошёл и уселся на ступеньках. Выражение лица у него было застывшее и мрачное как никогда.

Клодет за эти почти полтора года постарела на десять лет. Увидев на её голове шарф, Нэнси почувствовала боль. Значит, кто-то заподозрил девушку в отношениях с немцем или в сотрудничестве с ними, и она понесла наказание. Нэнси видела такое в городе, который они проезжали по дороге сюда. Женщин раздевали на площади до белья и брили им голову под улюлюканье толпы. Она видела, как на фонарях висели милиционеры с табличками на шее с надписью «предатель», и думала, а сколько мужчин и женщин, проходящих мимо, и сами так или иначе сотрудничали с врагом? Хватит об этом. Немцы изгнаны. На войне много чего случается.

– Заходи, Клодет. – Но та не двигалась. – Клодет, я знаю, что Анри мёртв, так что, если ты не знаешь, как сказать мне об этом, то не надо.

Плечи Клодет опустились.

– Я не знала, слышали ли вы об этом или нет. Я… я не хочу заходить, мадам. Но мне нужно вам кое-что рассказать. До того, как это сделает кто-то ещё. Через два-три дня после вашего отъезда в дом моей матери пришёл человек из гестапо.

Нэнси прислонилась к дверному проёму и сложила руки на груди.

– Высокий? Блондин, около сорока пяти лет? Рассказывал про своё обучение в Англии?

Она кивнула.

– Его фамилия Бём, я его знаю. И что произошло?

Клодет не смела смотреть ей в глаза. Упёршись взглядом в свои поношенные туфли, она выпалила:

– Он хотел знать про вас, мадам. Хотел знать про вас всё. Я не могла ему ничего рассказать про друзей, которые приходили в дом, но он и не очень интересовался. Он хотел знать про вас, поэтому я… я рассказала ему всё, что смогла вспомнить, всё, что слышала. О том, что от вас ушёл отец и что вы не любили свою мать, как вы убежали. Про вашу любимую книгу и бары и всё, что смогла вспомнить. – Она выдохнула и смахнула рукой слезу. – Мне было так страшно – и за маму, и за младшего брата тоже.