Отметчик показал на КПП, смотрящему в окно, рогатому вахтёру фигу – негласный пропуск работников перевалки и беспрепятственно прошел на черепной склад. Шум работающих механизмов заглушил шаги и скрип открывающейся железной двери.

Дежурный чёрт сидел в кресле, закинув грязные ботинки на стол, курил и ковырялся в носу.

– Я за разносчицей, – начал Марк.

– Вон, она на полке, – чёрт бросил в ту сторону очередную козявку в виде серого шарика. – Долбаная пыль уже достала! Полный нос этой хрени.

Марк сразу узнал череп старушки по одному единственному зубу, который она иногда показывала, когда ему удавалось ее рассмешить. Он бережно снял череп с полки и, обмотав полотенцем, положил в рюкзак:

– Ну, бывай! – кинул он дежурному. – Противогаз носить надо, тогда и пыли в носу не будет.

– Что, самый умный? – огрызнулся черт. – Я уже три противогаза рогами порвал. Чуть в штрафбат за вредительство не упекли.

– Спили рога, если мешают.

– А ты отрежь себе уши. Что, больно будет? Вот, и мне больно.

Марк ничего не ответил и поспешил к выходу. Он вернулся на смотровую вышку как раз вовремя. Начинался вечерний мониторинг с комендантом. Отметчик плюхнулся в кресло и включил связь. На экране появилось страшное лицо Плеширея, и бывший машинист кранолёта непроизвольно икнул.

Хотя смотровая вышка Марка была первой, мониторинг почему-то всегда заканчивался на нём. Он стал рассеянно слушать отчеты других отметчиков, вспоминая новую разносчицу. Низкий бас коменданта привёл его в чувства:

– Марк, вонь страусиная! Я слушаю!

Марк быстро отчитался о проделанной работе, заглядывая в журнал.

– Это всё? – рявкнул Плеширей.

– Да.

– Череп забрал?

– Так точно!

– Покажи!

Марк быстро развернул полотенце и показал в камеру череп старушки.

– Отжужжалась старая зелёная муха! – засмеялся комендант, показав всем черный язык и огромные жёлтые клыки. – Я помню молодой эту дерзкую вайвайку. Никто здесь столько не протянул, сколько эта вяленая мышь. Так что, храни, береги, тряпочкой протирай! Понял, протухший осьминог?

– Понял.

– Как тебе новая разносчица? – спросил бугор и, не дождавшись ответа, продолжил. – Смотри у меня, шлепок коровий, никаких там шуры-муры! Узнаю, убью обоих. А теперь слушайте сюда, – он обратился ко всем отметчикам. – Завтра у чертей большой праздник! День крупнорогатого скота! Так что объявляю выходной. Перевалка работать не будет. Никаких перемещений, разгрузок и погрузок. Рабочая перхоть будет отсыпаться. А вечером всех ждут праздничное построение, концерт и танцы.

– Танцы, что это такое? – осмелился перебить коменданта и задать вопрос торонетянин – любопытный отметчик с четвертой вышки, гуманоид без затылка с планеты Торо.

– Это по-вашему – кривлялки. Понял, червивый глаз? Бля, ещё раз кто-нибудь перебьёт, тому кадык вырву! Слушайте дальше. Будет много гостей. Их примут центральные ворота. Остальные заблокировать. Завтра работают только повара, разносчицы и отметчики до построения. Вам смотреть за порядком на территории. Чтобы никаких хождений и блужданий до вечера. С началом первого фиолетового часа включите праздничное освещение! И мои любимые гирлянды не забудьте. На построении чтобы все были в парадных противогазах. Потом снимите. Будет вам праздничный ужин, прожорливая саранча! Так что наедайтесь на целый год, голодные вшивые бурундуки! Ну что, с наступающим, мореные беременные тараканы! – засмеялся бугор и исчез с экранов.

9

Хорошая новость подняла настроение, и Марк в сердцах заулыбался. На его памяти это был первый выходной на перевалке, исключая День Тёмной Армии, когда протяжённость обеда увеличивалась вдвое, и всем без исключения давали по буханке чёрного хлеба и по банке кабачковой икры. Но чтобы целый выходной, такое было впервые! Знать, дела на фронте у мракобесов пошли в гору.

Марк взял череп старушки, протёр тряпочкой и поставил на полку рядом со старыми вахтенными журналами и технической литературой: инструкциями отметчика и результатами тринадцатого съезда мракобесской партии Укисракской империи. Землянин достал пакет с безделушками старой разносчицы и, вывалив на стол, еще раз стал перебирать их пальцем. Марк нашел струну и отложил ее в сторону. Затем пошарил глазами по комнате. Вспомнив, и заглянув под раскладушку, он достал оттуда самодельный струнный инструмент, выполненный из распиленной вдоль ножки стола и большой консервной банки:

– Вот, ты где, моя балалаечка! – обрадовался Марк. Он вставил струну и натянул ее при помощи плоскогубцев.

Теперь струн было три, и землянин подумал: «Класс! Можно уже и аккорды брать. Спасибо, старушка Су». Он нашел в кармане самодельный медиатор из куска сломанной логарифмической линейки, настроил самодельную «домбру-балалайку», сыграл гамму «до мажор» и взял первое трезвучие:

– Пойдёт, – буркнул Марк и, закинув ногу на ногу, начал вспоминать старые земные мелодии.

Он вспомнил матросскую песню «Яблочко», и мелодия заполнила смотровую вышку. Когда-то в детстве Марк играл в сельском клубе на балалайке и навыки остались. Отметчик виртуозно высекал тремоло, переставляя пальцы на грифе своего самодельного «банджо»: