– Это Удор… – произнес я.

– А по бокам, наверно, Волбур и…

– И Иманус. Демон пламени и сладкой крови… Иманус. Я отмечен им.

– Рядом со статуями никого нет, – я был уверен в этом. Или хотел быть уверенным, потому что хотел, как можно быстрее и без задержек добраться да Замка Хеф. Я не был уверен, располагает ли Лорд Инарос войском, а если располагает, то даст ли мне в подчинение воинов. Просто человеку всегда надо во что–то верить…

Поэтому я торопился и нервничал.

– Там точно никого нет, – повторил я.

– А, может, взглянем? Подойдем поближе.

– Нет, Ладрас. Нам надо спешить.

– Но я думаю, что будет лучше все осмотреть…

– Думает он… Светлый Перпол, помоги!

Я улыбнулся и подошел к юноше. Он смотрел на меня в ожидании ответа. Я лишь похлопал его по плечу. Его рвение мне нравилось. Возможно, потому что, глядя на Ладраса, я видел себя в его возрасте. Тогда я был, как буйный ручей или как вулкан, постоянно извергающий лаву энергии. Отец, король Танкрас, быстро подавил мою буйность, перекрыл русло ручью и засыпал жерло вулкану.

– Давай возвращаться назад, – сказал я Ладрасу. Он кивнул.

И мы зашагали назад.

****

Вернулись к остальным, когда солнце достигло зенита. Было душно, и воздух казался тяжелым. Он раскаленными иглами втягивался в нос и большими камнями падал в легких, не давая возможности продохнуть.

– Новости принесли мы с собой, – молвил я.

– Какие же? Печальные? – спросили Олоф и Кэрин.

– Статуи… – начал было живо Ладрас, но смутился, когда все посмотрели на него.

– Паломнические изваяния стоят в двенадцати милях к востоку отсюда.

– Но мы не видели там ни паломников, ни разбойников! – сказал Ладрас, – Там было пусто.

– Но все же, Радагас, ты обеспокоен, – обратился ко мне Олоф.

– Да… Там не безопасно. Статуи Удора, Волбура… и Имануса таят опасность. Их надо обойти стороной.

– Но что опасного может быть в статуях богов? – недоуменно спросил Ирфин, – Это же статуи! Камни!

– Статуи – идолы. А идолы – это культ и секты. А где есть секты, поклоняющиеся богу смерти, там всегда есть опасность стать жертвой, – процедила Кэрин.

– Верно сказала, – поддержал ее Олоф.

– Ну, так и решено, обойдем статуи с юга. А пока, Радагас, Ладрас, сядьте, отведайте свежего кабана! – улыбнулся мой наставник.

****

Кабан оказался на удивление вкусным. Хотя, сомневаться в способности Олофа приготавливать мясо я и не собирался.

Мы собрались в путь. И скакали без остановки. Остановились лишь тогда, когда до статуй оставалось две мили. Тогда мы повернули на юг и проскакали еще пять миль, сделав крюк и обогнув статуи. В наступающих сумерках изваяния выглядели внушительно и ужасающе.

****

Отряд остановился на ночлег. А спустя пару часов Ирфин и Ладрас заметили огоньки у пьедестала статуй.

Юноши весь вечер сидели поодаль ото всех и смотрели, переговариваясь между собой, на темные силуэты паломнических статуй. И огоньки костров заметили они. Ирфин разбудил храпящего Олофа, а Ладрас сообщил о странных огнях мне и Кэрин.

– Это засада, – сразу сказал я, – ходить туда нельзя.

– Но если нет. Если ты ошибаешься, – возразила Кэрин.

– Может, это жертвоприношение? – спросил неуверенно Ладрас.

– Возможно. Воздаяние Удору, – сказал Олоф, протирая глаза.

– Значит, все–таки дикие вардоки… Они принесут жертву, а потом съедят ее.

Дурные мысли овладели мной. Я явственно представил молодую девушку, лежащую на жертвенном камне у ног статуи бога смерти и его прислужников, а вокруг нее стоят кругом дикие вардоки, фанатики. Лица девушки не было видно, она лежала, отвернув голову, и круг фанатиков–каннибалов не позволял мне разглядеть ее. Но когда круг разомкнулся, и девушка повернула голову, я ужаснулся. Это была Кэрин…

Я резко встряхнулся. Все посмотрели на меня.

«Нельзя допустить такого! Если бы там была Кэрин… Жертвоприношение надо остановить!»

– Надо их остановить! Немедленно! – грозно проворчал я.

****

Мы подкрались тихо. Оружие держали наготове. Олоф то и дело смотрел назад, в сторону, откуда мы пришли.

– Я чувствую, что за нами следят. Глядите по сторонам, – тяжелым голосом прошептал он.

– Да как же тут смотреть! Темень такая! – прошептал Ирфин.