— Он рассказал тебе про «Фейсбук»? — спросила Гленда.

— Нет, а что? — спросила Кейт. Джейк сложил руки, и вид у него стал виноватый.

— Он удалил меня из друзей.

— Ни у кого нет бабушек в друзьях, и ты вообще видела ее фотографии? Она там в купальнике! — закричал Джейк.

Кейт открыла «Фейсбук», поверх окна с видеозвонком. Нашла страницу Гленды. У ее матери все еще была прекрасная фигура, и на фотографии в профиле она сидела в шезлонге в темно-красном цельном купальнике. Она сидела прямо, покрытые лосьоном худые загорелые ноги блестели на солнце. На голове, поверх идеально уложенных светлых волос, был надет козырек от солнца, подходящего к купальнику красного цвета.

— Вот это фотография, мам! — сказала Кейт.

— Спасибо. Это мы на вилле в Португалии два года назад. Ты у Джейка все еще в друзьях? — спросила Гленда.

Кейт проверила и с удивлением обнаружила, что она тоже была удалена. Она могла видеть только имя и фотографию.

— Нет. Джейк! Мы же тебе сказали, что ты можешь сидеть на «Фейсбуке», только если добавишь нас в друзья и дашь пароль от своего аккаунта, — сказала Кейт.

— Мам, ты же знаешь, что я тебя люблю, — сказал он глупым, заискивающим тоном. — Но у меня есть репутация, которую я должен поддерживать. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, прости меня, — он молитвенно сложил руки и захлопал глазами. Кейт ясно видела, что это он съел весь пакет мармелада.

— Тебе четырнадцать, какая репутация?

— Я должен быть классным, — сказал он, продолжив ухмыляться. — Это не значит, что я тебя не люблю. Я тебя люблю, но просто не на людях.

Кейт не могла на него злиться, но тем не менее он должен был понять, что к чему.

— Ты добавишь нас обеих в друзья и вышлешь нам свой новый пароль, иначе нам придется заблокировать твою страницу, — сказала Кейт.

— Вы не сможете, — сказал Джейк.

— Я работала в полиции, и у меня остались там знакомые. Они вполне могут закрыть любой профиль на «Фейсбуке» и удалить все.

— Но у меня там фотки, и сообщения, и куча лайков! — кричал он.

— Добавь нас в друзья сейчас же, и все там и останется, — сказала Кейт.

Джейк сделал, как было велено, и умчался прочь из кухни. Был слышен только отдаленный грохот, с которым он взбежал вверх по лестнице, и стук захлопнувшейся двери. Гленда устало опустилась на стул и потерла глаза.

— Спасибо, милая, — сказала она.

— Теперь он меня ненавидит, — сказала Кейт.

— Это не так.

— Легко тебе говорить. Ты можешь подняться наверх и поговорить с ним.

Гленда улыбнулась.

— Я знаю, дорогая. Почему бы тебе не перезвонить ему попозже?

Кейт кивнула. Гленда поднесла палец к губам, а затем приложила его к камере.

Это был первый раз за долгое время, когда Джейк обиделся на Кейт. Разумеется, она была права, но пока она жарила яичницу, эта ситуация не шла у нее из головы. Когда она переложила яйца на тарелку и пошла есть в гостиную, солнце над морем только начало садиться.

Закаты всегда наполняли Кейт радостью, а с наступлением ночи она мрачнела и на нее накатывало одиночество. Она посмотрела в тарелку, но есть ей не хотелось. Вернувшись в кухню, Кейт выбросила яичницу в мусорку. Она выглянула в окно и увидела, как Майра, ссутулившись, спускается к пляжу и пытается закурить сигарету, а ее белые волосы раздувает ветер.

Кейт кинула тарелку в раковину и поспешила к задней двери.

— Майра! Есть минутка? — крикнула она, следуя за женщиной по песчаному склону.

— Здравствуйте, мы разве знакомы? — сказала она. — Я не видела тебя на двух последних собраниях.

— Прости.

— Не нужно извиняться передо мной. Это твоя трезвость.

— Все так завертелось. Мы можем поговорить? Ты можешь открыть магазин? Мне нужен гидрокостюм, — сказала Кейт.

— Конечно, я возьму ключи.

В магазине стоял затхлый запах, а длинные, выходящие в сторону моря окна были заколочены до следующего сезона. Майра включила свет, и длинная флоурисцентрая лампа, поморгав, осветила помещение. На полках в зале стояли консервированные и сушеные продукты, походные плиты, газовые баллоны и несколько небольших палаток.

Майра провела Кейт в отдел для серферов, где стояли стойки с вешалками, на которых висели гидрокостюмы, ласты, трубки и выцветшие картонки с рекламой серферского снаряжения, где накачанные парни стоят рядом с грациозными девушками в бикини. Снаружи завывал ветер.

— Какой у Джейка рост? — спросила Майра, перебирая детские гидрокостюмы с сигаретой во рту. — Когда я видела его на Пасху, он не доставал мне до плеча.

Она вытащила маленький черно-синий гидрокостюм с логотипом Rip Curl на спине.

— Я видела его в прошлом месяце, он был мне по плечо, — сказала Кейт.

Майра приложила костюм к Кейт.

— Он растолстел? Некоторых детей раздувает, когда у них начинается пубертатный период. Когда мне исполнилось четырнадцать, я стала очень толстой и заносчивой, — сказала Майра.

— Он не толстый.

— Тут есть еще цвета, можешь посмотреть, если хочешь, — сказала Майра. Она закурила новую сигарету от остатков старой и бросила окурок на грязный цементный пол. Кейт перебрала костюмы на стойке. — Теперь нельзя говорить «толстый». Как-то раз женщина, которая приехала на лето, пришла с девочкой, а та была натуральная свиноматка. Я ей сказала: море изумительное и теплое, а девочка и так хорошо теплоизолирована, можете не тратить деньги на гидрокостюм.