– Нет, – честно ответил я, – я как-то не всматривался.

– А ты посмотри, – настойчиво порекомендовал кот, – что-то ты непозволительно расслабился в последнее время, mon ami.

Понимая, что Фред абсолютно прав, я перешёл на иное зрение и с трудом поборол желание отвесить самому себе чувствительный пинок. Вокруг Савелия плотным коконом струилась очень характерная дымка, не оставляющая простора для других толкований. Передо мной действительно был пограничник, причём сильнейший из тех, с кем мне приходилось пересекаться за все века. Спрашивается: что мешало мне самому взглянуть на Изюмова через призму дара, не дожидаясь подсказок Фредерика? Правильно – ничто не мешало кроме лени и недопустимого легкомыслия.

– Кто такой пограничник? – не выдержал Лёха. – Я ведь правильно понимаю, что вы имеете в виду не бравых парней в зелёных фуражках?

– Присоединяюсь к вопросу Алексея, – вежливо кивнул уже окончательно пришедший в себя Савелий, – мне тоже очень хотелось бы знать. Но предлагаю сначала перекусить, как говорится, чем бог послал, а потом уже вести серьёзные разговоры.

Перефразируя цитату из какой-то известной книги – какой именно, я уже успел забыть – сегодня бог послал Савелию Григорьевичу запечённое мясо, рассыпчатую картошку и с десяток всяческий солений и прочих вкусный вещей. На столе нашлось место и маленьким хрустящим маринованным огурчикам, и малосольной красной рыбе, и квашеной капусте, которую Лёха нежно любил.

– Может быть, водочки? – поинтересовался хозяин и пояснил. – Я не пью, но в холодильнике для гостей всегда держу пару бутылок.

– Нет, спасибо, – отказались мы с Алексеем, хотя в его глазах и мелькнула некая светлая печаль о несбывшемся.

За едой по молчаливой договорённости темы пограничников и всего связанного с этим не касались, и я в очередной раз восхитился выдержкой Савелия: даже меня на части разрывало бы от любопытства, а он ничего – держится, с удовольствием обсуждая последние политические новости и погодные перспективы. Фред тихонько, но с аппетитом поглощал мясо и не забывал с интересом коситься в сторону гостеприимного хозяина дома.

Наконец с едой было покончено, и Савелий предложил всем перебраться в кабинет для дальнейшего разговора.

Большой, с панорамным окном в полстены от потолка до пола, выходящим во внутренний двор, засаженный какими-то кустами и деревьями, кабинет был по-мужски уютным. Видно было, что хозяин проводит в нём достаточно много времени, так как в ином случае современная мощная кофемашина находилась бы не здесь, а в кухне.

Книжные шкафы, большой письменный стол с современным ноутбуком, несколькими офисными органайзерами для бумаг, диван, журнальный столик и несколько кресел. Всё, что нужно, ничего лишнего, исключительно рабочее пространство.

– Кофе? – направляясь к кофемашине, уточнил Савелий. – Антон, ты, насколько я помню, предпочитаешь капучино. Алексей, что для тебя?

– Мне тоже, и побольше молока, – попросил Лёха, бросив на меня быстрый вопросительный взгляд.

– Я привык обращать внимание на мелочи, – абсолютно правильно расшифровав эти гляделки, усмехнулся Савелий, – пока мы разговаривали в офисе у Антона, он пил только капучино. Вывод напрашивается сам собой.

– Шерлок, блин, – без малейшего осуждения фыркнул Лёха.

– А тебе, Фредерик? – Савелий повернулся к запрыгнувшему на кресло коту. – Может быть, молока?

– Не откажусь, – многозначительно посмотрев на меня, согласился Фред и, подумав, всё же добавил, – спасибо.

Пока Савелий готовил кофе, что-то ворча себе под нос о том, что надо было не вестись на рекламу и купить агрегат попроще, я думал, что стоит рассказывать этому странному человеку, а о чём лучше, несмотря ни на что, промолчать. Потом решил, что всё будет зависеть от того, как сам Сава будет реагировать на новости о своей не очень простой природе.

Через пять минут на столике исходили ароматным паром чашки с кофе, причём чудо-машина, которую ругал Савелий, даже изобразила какие-то завитушки из молочной пены в наших с Лёхой чашках. Сам хозяин пил крепкий чёрный эспрессо, бросив, правда, на этот раз в чашку маленький кусочек сахара.

– Итак, – он сделал маленький глоток и тут же поставил чашку на столик, пояснив, – горячий, зараза.

Конец ознакомительного фрагмента.