И уже язык не поворачивался называть его чужим и тем более бандитом.

Другой он. Не такой, как все.

Ей было не важно, какой Лекс был с другими: с ней он был самым внимательным и честным, а это было даже больше, чем пресловутая любовь, которая может принести очень много боли и незаживающих ран.

Теперь она с интересом думала о том, что было бы, если бы она не убежала тогда из клуба после жадного поцелуя Лекса?

Он бы повел себя так же, как сейчас? Или всё было бы совсем по-другому, добавив новых ран и полного недоверия к мужчинам в целом?

С этими мыслями Варя всё-таки уснула, пригревшись под рукой Лёши.

И во сне ничего не видела, потому что спала крепко и сладко, почувствовав себя в полной безопасности и — как бы странно это ни звучало с учетом местонахождения — уюте.

Из-за того, что в комнату не поступал солнечный свет, сложно было сказать, какое сейчас время суток, но проснулась Варя от вкусного и бодрящего аромата свежесваренного кофе. И ощущения того, что в кровати она одна, отчего стало не по себе.

Жутко, но за те дни, что она провела рядом с Лёшей, Варя успела настолько к нему привыкнуть, что было странным не ощущать его рядом с собой. И не видеть, стоило только открыть глаза.

Первым делом она переоделась в свое скромное черное платье и надела нижнее белье.

Он уже хозяйничал на кухне и широко улыбнулся, когда вошла Варя, зябко кутаясь от легкой прохлады в помещении.

— Ты так сладко спала, что не хотел тебя будить, Варюш. Решил сделать сюрприз и приготовить завтрак в меру своих кулинарных способностей.

Варя улыбнулась, увидев на столе две тарелки с яичницей и поджаренным хлебом.

Ну разве это было не мило?

— Завтрак просто прекрасный. Большое спасибо.

В душе что-то ёкнуло, когда девушка подумала о том, что бывший муж никогда не делал для нее ничего подобного даже в те времена, когда между ними еще всё было хорошо, и постель не встала преградой на пути к недолгому счастью.

— Тогда садись скорее, пока я не передумал и мои добрые начинания не закончились бурным десертом в спальне, — жарко и жадно полыхнули голубые глаза Лёши, в ответ на что Варя поспешно села за стол, а он сокрушенно покачал головой с кривой улыбкой: ну никак он не может убедить Варюшу в том, что в спальне любой завтрак, обед и ужин будет вкуснее и слаще. Хотя бы потому, что кушать они будут в последнюю очередь, только когда выдохнутся после бурного секса.

Его темпераменту, телу и страсти было мало ее.

Очень мало.

Лексу постоянно приходилось сдерживать себя, но он понимал куда лучше Вари, что сможет продержаться еще пару дней, и не больше. А потом она узнает, каким он может быть. И нужно, чтобы девушка к этому была готова.

— Налетай, пока горячее. А то скоро явится Женька, и покой нам будет только сниться, потому что всё, что касается приготовления еды, — это его самая большая страсть, а значит, будем толкаться на кухне, пока всё не приготовим.

Варя только улыбнулась, чуть пожав плечами.

— Я тоже люблю готовить. Мне это не в тягость.

— А вот я между вами буду подвывать к обеду, — рассмеялся очаровательно мужчина, занимая свое место за столом, чтобы срочно позавтракать.

Они ели в молчании, но не чувствовали себя напряженными или скованными.

Атмосфера за столом была теплой, наверное, даже семейной.

Молчание нарушила Варя, когда сделала глоточек ароматного кофе, ощущая его необычный, завораживающий вкус.

— Никогда не пила такой кофе.

— Нравится?

— Очень. Но никак не могу понять, что в нем.

— Кроме самого кофе, есть еще сливки, немного ванили и капелька красного жгучего перца для теплоты. Такой кофе варила моя бабушка каждое утро, пока была в состоянии ходить. Именно по нему папа понял, кто именно его подкармливал украдкой, пока он жил на улице и был оборванцем. Никто больше не варил такой кофе. Можно сказать, что это наш семейный секрет.

Бровки девушки удивленно приподнялись, когда она выдохнула:

— Оборванцем?

Ее мозг работал, пытаясь отыскать в своих недрах всю информацию, которую она когда-либо слышала про Алексея-старшего.

Первое, что приходило на ум, помимо того, что он был главой русского квартала, — мужчина был успешным бизнесменом. В его собственности было несколько гостиниц, причем не только на территории русского квартала. А еще ночной клуб, хотя там управлял всем Лекс. Наверняка было что-то еще запрещенное и преступное, что не афишировалось.

Разве при своем статусе и деньгах главу квартала можно было бы назвать оборванцем?