— Хорошо, — кивнул я, краем глаза наблюдая за тем, как Лиза поднялась со своего места, зашагав куда-то в сторону коридора, оставив Художника.

— Мы бы всё равно увиделись в пятницу, но я решил сказать тебе заранее. Да и остальным знать об этом не следует. Кстати, о пятнице… — Я хмуро посмотрел на Лекса, когда тот подался вперед с явно заинтересованным блеснувшим взглядом. — А эта русская девчонка очень даже ничего.

Я благоразумно поставил бокал на стол. Чтобы не разбить кое-кому голову. Совершенно случайно.

— Она смертник, — холодно и сухо отчеканил я.

И хорошо, что за годы научился не только сдерживать свои порывы, но и не показывать своих эмоций. Жаль, это не всегда срабатывало с Лизой.

— Но при всём этом она хорошенькая! — не унимался Лекс.

— По правилам «Чертога» смертники неприкосновенны.

Лекс хмыкнул, дернув бровью, а я сжал кулаки пол столом.

— Сколько нужно заплатить, чтобы эти правила изменились?

Он шутил.

Потому что знал, что правила «Чертога» неизменны.

И за это многие поплатились кровью.

Но сдержать ледяной уничтожающий взгляд я не смог, на что Лекс только рассмеялся, приподнимая ладони, словно сдавался.

— Да ладно тебе, Варг! Расслабься! На мою долю баб хватит.

Мы говорили недолго.

Обсудили некоторые вопросы по бизнесу, потому что, ко всему прочему, работали вместе. Но уже на пороге я окликнул его, чтобы спросить то, что не давало мне покоя всё это время:

— Что ты сказал девчонке? На русском.

Лекс удивленно вскинул брови, окинув меня веселым загадочным взглядом, но всё-таки ответил:

— Сказал, что жду пятницы и надеюсь, что она сможет удивить меня.

Когда Лекс ушел, я снова развернул к себе ноутбук, на пару минут давая себе позабыться, прежде чем начать работу.

Лиза вернулась в свою каюту.

Забралась на свое любимое место на краю стола, в этот раз не кутаясь в одеяло, потому что теперь одежда согревала ее.

И это было более чем странно.

Разрешая ей с этого дня выходить на свободу, я понимал, что девчонка не успокоится. Она будет искать лазейку, чтобы выбраться. Будет рассматривать своими голубыми глазами любой вариант для спасения, потому что не собиралась сдаваться.

А я был начеку.

Я хотел этой игры.

Нового ее витка.

Еще более острого, чем раньше.

Поэтому, недолго думая, поднялся с места и положил в задний карман револьвер. И сделал один предварительный звонок, чтобы всё было готово к тому, что я задумал.

Спустился на два этажа вниз, но не пошел в каюту Лизы, а свернул в сторону черного входа, чтобы выйти на улицу.

Я не плавал посреди дня.

Только рано утром или ночью.

Но сейчас мне хотелось это сделать, чтобы собраться с мыслями и почувствовать, как голова приходит в порядок.

Оказавшись на улице, я закрыл глаза, втягивая в себя морозный воздух.

Когда было холодно, этот аромат ощущался особенно ярко. Он нравился мне.

Потому что напоминал об отце.

Иногда казалось, что я открою глаза, а он будет стоять передо мной.

Папа любил зимнюю рыбалку.

Это был его аромат.

Каждый раз, когда он приходил в обед и приносил домой пойманную им рыбу, то обнимал меня, окутывая этим запахом. И тогда мне казалось, что всё будет хорошо и просто. Потому что он был рядом и всегда поддерживал мудрым словом или делом.

Мне не хватало его…

Сколько бы лет ни было мне самому и сколько бы их ни прошло со дня его смерти.

Его, мамы и сестры.

Я знал, что Лиза видит меня.

Смотрит и не отводит глаз, явно думая о том, что сейчас я начну раздеваться, чтобы снова поплавать.

Интересно, она хотела видеть меня обнаженным?

Я криво усмехнулся себе под нос, открыв глаза и зашагав в сторону ее окошка, отмечая с еще более широкой улыбкой, как девчонка отскочила от окна.

Мелкая шпионка.

Надеюсь, в этот раз не упала со стола?

Когда я дошел неспеша до ее маленького круглого окна, наполовину затянутого льдом, Лиза снова была в постели, притворяясь, что спит. В три часа дня.

Я постучал в окно, с усмешкой наблюдая, как дрожали ее ресницы, но девчонка всё равно упорно не открывала глаз.

Постучал еще раз, заводясь от этого ожидания и окунаясь в голубой злобный взгляд, словно в прорубь, которую обошел стороной на льду, но провалился с головой сейчас.

Мне нравилось, как она смотрела на меня.