Мстиславский (псевдоним; настоящая фамилия Масловский) Сергей Дмитриевич [23.8(4.9).1876, Москва, - 22.4.1943, Иркутск], русский советский писатель. Родился в дворянской семье (отец - профессор истории военного искусства). Окончил физико-математический факультет Петербургского университета (1901). Автор романов из истории революционного движения в России: «На крови» (1927) - о Революции 1905-07, «Партионцы» (1932) - о народовольцах, «Накануне. 1917 год» (1937) и др. Известность приобрёл его роман о Н.Э.Баумане «Грач, птица весенняя» (1937; под названием «Бауман», 1936). Книги «Крыша мира» (1925) и «Чёрный Магома» (1932) посвящены жизни народов Средней Азии и Кавказа.
AnnotationМстиславский (псевдоним; настоящая фамилия Масловский) Сергей Дмитриевич [23.8(4.9).1876, Москва, - 22.4.1943, Иркутск], русский советский писатель. Родился в дворянской семье (отец - профессор истории военного искусства). Окончил физико-математический факультет Петербургского университета (1901). Автор романов из истории революционного движения в России: «На крови» (1927) - о Революции 1905-07, «Партионцы» (1932) - о народовольцах, «Накануне. 1917 год» (1937) и др. Известность приобрёл его роман о Н.Э.Баумане «Грач, птица весенняя» (1937; под названием «Бауман», 1936). Книги «Крыша мира» (1925) и «Чёрный Магома» (1932) посвящены жизни народов Средней Азии и Кавказа.
С. Мстиславский
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА I
ГЛАВА II
ГЛАВА III
ГЛАВА IV
ГЛАВА V
ГЛАВА VI
ГЛАВА VII
ГЛАВА VIII
ГЛАВА IX
ГЛАВА X
ГЛАВА XI
ГЛАВА XII
ГЛАВА XIII
ГЛАВА XIV
ГЛАВА XV
ГЛАВА XVI
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА I
ГЛАВА II
ГЛАВА III
ГЛАВА IV
ГЛАВА V
ГЛАВА VI
ГЛАВА VII
ГЛАВА VIII
ГЛАВА IX
ГЛАВА X
ГЛАВА XI
ГЛАВА XII
ГЛАВА XIII
ГЛАВА XIV
ГЛАВА XV
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА I
ГЛАВА II
ГЛАВА III
ГЛАВА IV
ГЛАВА V
ГЛАВА VI
ГЛАВА VII
ГЛАВА VIII
ПОСЛЕСЛОВИЕ
notes
1
С. Мстиславский
НА КРОВИ
Роман
С послесловием Ульрих
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА I
АВГУСТ 1905
За деревьями, от далекой церкви, расплескивая медь праздничным, сытым гудом, — кричали, кричали колокола.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
— Слово имеет...
Щурясь от солнца, Бирюков Семен, литейщик, пригорбился сбитою на лоб кепкой с высокого пня (митинг в лесу, на поляне, между Озерками и Шуваловым, сотни две народу) и громким шопотом:
— По кличке сказывать?
— Сам скажу.
— А ну, взлазь.
Черный, лохматоволосый студент (Борис, мы все его знаем, нашего района) с карими, печальными сквозь огонь, «по-грузински», глазами, легко взбросился на «трибуну» — на Бирюлевское место.
— Товарищи!
Голос веселый и звонкий, не по осени весенний голос.
— От имени Российской социаль-демократической рабочей партии...
— Больших аль меньших? — ехидно выкрикивает из-за плеча у меня Никита: из айвазовских дружинников, мой. Борис — меньшевик. Меньшевик сейчас — не то, что прежде: стал не в чести в рабочих районах. Борис это знает, как знает Никита. Неймется Никите — сказать эдак под руку: где-нибудь да аукнется.
Борис хмурится и повторяет, чеканя за слогом слог:
— От Рос-сий-ской социаль-демократической партии...
— Больш... — опять начинает Никита. Но Бирюков взмахивает над кепкой костистой черной рукой:
— Тише там! Не мешай оратору: сам оскажется.
— Товарищи! Тут передо мной товарищ Михаил уже говорил вам, что такое царский манифест шестого августа — о созыве народных представителей, о законосовещательной Думе. Раз’яснять тут, правду говоря, и нечего: дело ясное. Девятого января, когда народ, стадом покорным, под поповским крестоводительством — «Спаси господи, люди твоя» — шел с просьбой к царю, как заступнику, — царское правительство показало на смирных да безоружных свои волчьи зубы. А теперь, когда взошла на той, на январской крови народная месть, — когда по всей России из конца в конец идут разгромы усадеб, — когда народ встает за землю, когда бастуют рабочие... когда революция идет — слышите, товарищи, ход ее, уверенный и твердый! — царское правительство пробует показать нам вместо волчьих зубов — лисий хвост. А мы его за этот хвост да об стенку!
— Фьють, — подсвистнул тихонько Никита. — Эк шпарит, скажи на милость. Рази по-меньшевистски так, товарищ Игорь?
Игорь поморщился, поправил пенснэ на тонком бледном носу и сказал сквозь зубы:
— Демагогия.
Солнце жжет по картузам и платкам. Лес не шелохнется. День выдался — на диво.
— Товарищи! Питерский комитет социаль-демократической рабочей партии вынес по этому вопросу следующее постановление.
— Ты от себя: бумажки-то мы видели.
— «Российская социаль-демократическая партия перед лицом всего мира заявляет, «что царский манифест шестого августа есть наглое издевательство над рабочим классом России, борющимся за свободу и лучшее будущее. Что манифест этот есть в то же время грубая попытка обмануть русское крестьянство и весь русский народ жалкой подделкой народного представительства. Что манифест этот означает твердое непреклонное намерение самодержавного царя с чиновниками и капиталистами бороться до конца насилием и ложью против стремления народа к освобождению, к жизни, достойной человека. И что, поэтому, истинным преступником против народа будет всякий, кто сознательно будет поддерживать царский обман или примет в нем участие как избиратель, выборщик или кандидат в Государственную думу».
— Мы, социалисты-революционеры, то же самое говорим, — перебил высоким фальцетом Игорь. — Михаил до вас...
— Правильно! — поддержал Никита.
— То же, да не то же, — засмеялся с пня, покачиваясь, Борис. — Одно дело — Вань, другое — Иван Иванович. Желаете, раз’ясню.
— А ну, раз’ясни.
Борис поднял над головой пальцы, широко растопырив их.
— Видишь?
— Вижу.
— Ну, а теперь? — Пальцы сложились в шиш. Толпа загоготала.
— Пальцы те же, а фигура, видишь ты, разная. Так и у нас с вами.