Необходимость в их охране отпала очень быстро, ни о каких побегах никто и не помышлял. Более того, главным страхом у них была угроза выдачи цинским властям. Нахождение в нашем плену и работа даже по двенадцать часов в сутки, это оказывается лучшая доля по сравнению в тем, что их ожидает при возвращении домой.

В последних числах августа мы с Ерофеем съездили в гости к Ольчею. Выздоровевший Игнат уже сделал ему средство передвижения и с ним всегда было четверо помощников. Они помогали Ольчею преодолевать каккие-нибудь препятствия, садится на лошадь и сходить с неё.

Наш друг уже вполне адаптировался к своему новому положению и был полон сил. Для передвижений на большие расстояния ему наши умельцы построили такое же вардо как наше с Машенькой и он составил нам компанию.

Увиденное нас порадовало. Кругом мирная и довольная жизнь, в глаза бросилось увеличившееся количество различного скота, особенно лошадей и верблюдов. Ольчей развеял все мои опасения по поводу предстоящей зимовки, по его мнению народ Танну-Тувы уже к ней подготовился.

Когда нас угощали, то невооруженным глазом было заметно увеличение молочных продуктов на столе. Лонгин на мой немой вопрос тихо шепнул:

— Вам не показалось, именно так всё и есть. Поголовье коров у наших тувинцев значительно увеличилось.

На левый берег Енисея мы поехали без Ольчея, такие путешествия ему еще не под силу.

В Усть-Элегесте полным ходом шло строительство новых заводов: металлургического и химического и расширялись угольные шахты. Ближайшее месторождение железных руд Карасугское. Это рядом со ставкой Бээзи-зайсана. Мы говорим теперь зайсан, а не нойон. До строящегося в Усть-Элегесте завода по прямой сто сорок верст.

Месторождение уже обследовал Петр Евграфович и наметил дорогу до Элегеста. Он утверждает, что там возможна даже открытая добыча руды и считает её очень богатой. Господин геолог уже заложил небольшой карьер и начал строить там обогатительную фабрику.

Ольчей поделился своими планами перенести свою ставку на енисейскую стрелку и назвать её Хем-Белдыр, в русском варианте это означает соединение Енисеев. В моей первой жизни так несколько лет называли будущий Кызыл сразу же после революции.

Мы планируем в Танна-Туве построить несколько дорог: от Медвежьего через Туран до Хем-Белдыра. И от него на левобережье вдоль Енисея до устья Чаа-Хола, затем на юг до Карасуга на запад до ставки Даа-зайсана в местечке Чадан.

Затем дорога пойдет на юг до перевала Хундургуна на хребте Западный Танну-Ола и от него до Улангола. Другая дорога должна пойти на юго-восток от Хем-Белдыра до горного ущелья отделяющего Восточный Танну-Ола от Отроконечного. Затем поворот и почти строго на запад до Самагалтая и от него вдоль реки до Тэса.

Лонгин уже начал вдоль будущих дорог ставить почтовые станции. На них будут оседло проживать две-три тувинских семьи, которые будет нашими служащими. Что это такое тувинцы уже знают и желающих море.

И всё это уже воплощается в жизнь. Едешь, всё это видишь и сердце радуется.

Но сейчас после получения послания от Клеопатры надо отложить всё и заняться олрганизацией посольства в Пекин.

Наш Великий Посол, так сначала шутейно назвал его Ерофей, прибыл в Усинск необыкновенно быстро, в вечерних сумерках четвертого сентября. У нас уже все было готово: пушной налог за этот год, серебро и конвой тувинских гвардейцев-добровольцев. Им командует гвардеец первого набора из рода Мергена — Нордулл-оол. Он в совершенстве владеет русским, пользуется абсолютным доверием наших зайсанов и Лонгина, многократно проверен в различных делах.

Гвардейцы и десяток наших лам будут сопровождать посольство максимум до Улясутая. Дальше предполагаются в сопровождающие десяток людей Лонгина во главе с Адаром. Нашего оружия, винтовок, ружей и пистолетов у них не будет, но с собой у каждого будет последний серьезный довод Уюского боя — динамитные гранаты. Они кстати будут и у гвардейцев — мало ли какая будет ситуация. А как оружие ближнего боя эти гранаты замечательно показали себя в сражении на Енисее.

Оюн Дажы всё понял с полуслова и сразу же согласился. Я видел что он очень доволен нашим выбором.

Утром восьмого сентября мы с Ерофеем, стоя у стен Медвежьего острога, смотрели на уходящий вдаль караван во главе с Лонгином.

В караване было не только посольство, Лонгин решил сопроводить в Улангол и Тэс пятьдесят семей староверцев приехавших за последний месяц, посетить «несогласников» на озере Кара-Холь и вообще проинспектировать Оюн-Туву, в первую очередь южную границу.

Оюн Дажы доложил нам, что первого сентября южнее предгорий хребта Хан-Хухэй появились монгольские караулы. До этого наши гвардейцы несколько раз обнаруживали подозрительных людей, которые от них сразу же бросались прочь.