В третий день моей работы в баре, когда я красил решётку, хозяин привёл незнакомого мужичка со смешной бородёнкой пестиком. – Сделай красиво, – сказал он, поставив его перед пустой стеной. – Чтоб лес был, озеро какое-нибудь, горы там, звери, птицы. Короче, название видел? Включи фантазию. – Сколько у меня времени? – спросил мужичок. – Суббота – крайний срок. В воскресенье открываемся. – За три дня такое полотно? Ты шутишь? Это нереально. – Ты долг отработать хочешь? Малюй. Можешь и по ночам, я тебя не ограничиваю. – На краску денег хоть дашь? Удивительный человек наш хозяин – все ему должны, в кого ни ткни.
Сергей Мельников
Сергей Мельников
Капустница
В третий день моей работы в баре, когда я красил решётку, хозяин привёл незнакомого мужичка со смешной бородёнкой пестиком.
– Сделай красиво, – сказал он, поставив его перед пустой стеной. – Чтоб лес был, озеро какое-нибудь, горы там, звери, птицы. Короче, название видел? Включи фантазию.
– Сколько у меня времени? – спросил мужичок.
– Суббота – крайний срок. В воскресенье открываемся.
– За три дня такое полотно? Ты шутишь? Это нереально.
– Ты долг отработать хочешь? Малюй. Можешь и по ночам, я тебя не ограничиваю.
– На краску денег хоть дашь?
Удивительный человек наш хозяин – все ему должны, в кого ни ткни.
В пятницу меня выдернули таскать и монтировать оборудование на кухню. На стене, во всю ширь, уже раскинулся пейзаж, слишком роскошный для пляжного бара. У горной гряды в глубине слева вершины сияли ослепительно белым, по центру розовели и к правому краю уходили в тёмно-голубую тень.
Там, в ночном небе, мерцали звёзды, висела Луна с ярко освещённым левым боком и таинственным правым, где в кромешной мгле едва угадывались оспины кратеров. В фантастическом лесу сидели на ветках птицы, из пруда высовывал оскаленную пасть крокодил. Листочки, лепестки, травинки – всё было выписано старательно и искусно. Я, как шёл, с микроволновкой в руках, так и замер в восхищении.
– Нравится? – спросил мужичок, отрываясь от рисования чешуйки на боку выпрыгнувшей из воды рыбы.
– Нет слов.
– Смотри.
Он бросил кисточку в банку с водой, вскарабкался на стремянку и воткнул штекер в розетку. Во всю длину засветились плафоны, и сразу неоновым светом загорелись светлые части картины.
– Люминесцентная краска. Сейчас светло, не очень хорошо видно…
– Я вижу. По-моему, без ламп лучше.
Он глянул на меня с удивлением, как на внезапно заговорившего пса, и кивнул:
– Я тоже так думаю, но у хозяина своё видение.
– Много денег должен?
Мужичок окинул тоскливым взглядом своё творение и открыл банку энергетика.
– А сам как думаешь?
В воскресенье я принял бар. Картина была полностью готова: появились козочки, лев с львицей, ягнёнок, совсем не страшный медведь. Рассмотреть в подробностях её я не успел. Хозяин взял меня за плечо и вывел наружу.
За стеной, на выжженой траве, на надувном матрасе спал кто-то, плотно замотанный в шерстяное одеяло. Хозяин ткнул в свёрток пальцем и сказал:
– Это Арсений, мой друг. Денег с него не брать. Всё, что съест или выпьет, пиши на отдельный счёт и сдавай мне… И не вздумай что-то приписать, полиняешь в разы сильнее, понял?
Не дожидаясь ответа, он прошёл в дальний угол бара, где лес тонул в ночи, и на ветвях сидели совы. Там, свернувшись в клубок, лежал создатель этого полотна. Хозяин ткнул его в спину носком кросовка.
– Вставай, тут не ночлежка.
Мужичок поднялся, стянул со лба фонарик на резинке.
– Мы в расчёте? – спросил он.
– В расчёте, в расчёте! – Хозяин тычками погнал его из бара. – Иди отдыхай!
Ближе к обеду, когда солнце добралось до матраса, из-под одеяла выбрался Арсений – голубовато-бледный, как лягушачье брюхо, оплывший, с вислым животиком. Не открывая глаз, он взгромоздился на барный стул.
– Пиво и печеньку, – начал он фразой из барного анекдота.
– Печеньку не ешьте, я лучше орешков насыплю, – в том же духе ответил я.
Арсений залпом выхлестал половину бокала и открыл глаза, а я открыл счёт.
От "друга хозяина" я добра не ждал, но Арсений оказался лёгким, как весеннее облачко – пальцы не ломал, глотку не драл. Целый день сидел у стойки, наливаясь пивом и недорогим виски, временами ненадолго спускался на пляж окунуться, снова влезал на стул и пил, балагурил, рассказывал забавные истории о московском клубе, где служил шеф-поваром. К ночи набрякал и нетвёрдой походкой протискивался сквозь скачущую толпу к своему матрасу за расписной стеной, и так каждый день.
Потом загуляла одна из моих официанток, и наш шофёр Феликс привёз новую.
Я посмотрел на неё, посмотрел на водителя и спросил:
– Сдурел?
– Принимай пополнение! – уверенно ответил он.
Я его уверенность не разделял. Перед барной стойкой стоял ребёнок: нежное создание мне по плечо, на хрупком стебельке – удивительный цветок: детская мордашка, щёчки-ямочки, огромные сияющие глаза с пушистыми ресницами, и вокруг всего этого ангельского великолепия – ослепительный шар кудрявых золотистых волос.