Дима

Когда увидел ее бледное лицо и зареванные глаза, то сначала даже испугался. Но профессиональный опыт и природное чутье быстро подсказали, что дело совсем не в состоянии здоровья. Тем более анализы я ее проверял, все необходимые процедуры и УЗИ ей сделали, все у нее было хорошо. Непроизвольно вспоминаю как проходили ее роды. Свалилась к нам, как снег на голову. Я уже домой собирался, как меня срочно в родильное отделение вызвали. На учете она не стояла, пришла, когда уже схватки скрутили. Во время родов была совсем одна — ни мужа, ни родственников, никакой поддержки. Мне, признаться, так даже больше нравится. Никто под ногами не крутится, не спрашивает каждые пять минут — ну когда уже? А партнерские роды я бы вообще отменил. Мало того, что за роженицей нужно постоянно смотреть, так еще и папаши покоя не дают. Все почему то думают, что больше меня в акушерстве разбираются. Иногда еле сдерживаюсь, чтобы не выставить очередного, совершенно ненужного, участника процесса за дверь. А с девчонкой мы хорошо сработались. Все, что я ей говорил, она беспрекословно выполняла. Да и молодой здоровый организм не подвел, родила быстро и без каких-либо проблем. Пацан родился крепкий, заголосил так, что полбольницы оглохло. Здоровый значит, легкие хорошие. Любая мамаша рада будет счастлива такого мальчонку родить, а эта, значит, оставить решила. Я, конечно, за время работы всякое уже повидал. Не она первая, кто сидит в этом кабинете и пишет отказную. Но первые года практики я пытался уговаривать, беседовал с ними по душам, искренне верил, что смогу до каждой достучаться. А с годами понял, что незачем все это. Если женщина решила, то ее никто не отговорит. Да и жизненные обстоятельства у всех разные, каждой же в душу не полезешь. Где-то в глубине души я даже понимаю таких, как они. Не представляю себя в роди отца семейства, терпеть в доме вечный ор и бардак. Мне хватает тех, с кем здесь приходится возиться. Да и в акушеры я пошел не из-за огромной любви к детям.

Вот только Елена Захаровна ещё не сдалась, и годы работы не сделали ее черствой. Сколько таких отказных ей уже пришлось прочитать, но все равно пытается каждую уговорить, образумить. И с этой девчонкой пыталась по душам поговорить, убедить не делать глупости. Да я и сам признаться, как увидел ее, сидящую на стуле с видом побитой собаки, дрогнул, и сердце мое очерствевшее екнуло. Не похожа она на гулящую и безответственную. Видать так обстоятельства жизни сложились. Соблазнил, залетела, бросил, родила, отказ от ребенка. Стандартная схема. В этой жизни ничего особо не меняется. Страшно видать стало, самой то сколько? На вид не больше двадцати.

Девчонка пишет отказную и вручает ее Елене Захаровне. Ну что ж дело сделано, никто ее здесь больше не держит. Встает со стула и неуверенными шагами подходит к двери. Напоследок гляжу на нее еще раз в полной уверенности, что больше мы с ней никогда не увидимся. Сам не понимаю почему, но хочется последний раз пробежаться взглядом по ее пухлым щечкам, красивым карим глазам, аккуратным губкам. Волосы собраны в гульку, но даже так вижу, что они длинные и очень красивые. Не могу не признать, что девушка очень хорошенькая. При других обстоятельствах я бы, наверное, даже попытался познакомиться. Но обстоятельства такие, какие они есть, к романтике не располагают. Она неуверенно прощается с нами и выпархивает из кабинета. Ну что ж, искренне надеюсь, что все у нее сложится хорошо. А мы тем временем садимся с Еленой Захаровной за дела наших рожениц. На следующей неделе еще несколько запланированных родов, и я всегда подхожу максимально ответственно к каждому случаю. Потом обсуждаем рабочие вопросы. Завтра Елену Захаровну в Министерство здравоохранения вызвали, нужно подготовиться. Уже заканчиваем просматривать документы, как слышим какой-то шум в коридоре.

— Закрыто уже, ты куда идёшь? Здесь тебе проходной двор что ли?

— А ну пустите! Мне срочно! Важное дело! Руки уберите!

Дверь распахивается и в нее влетает наша сегодняшний кукушка. Вид растрёпанный, глаза горят, вся взбудораженная. Ну чего ещё, что забыла то…

— Я передумала. Я… Я забираю его.

Елена Захаровна смотрит на нее, выпучив глазища

— Что? Ты совсем обнаглела, Васнецова? Ребенок что по — твоему, игрушка? Хочу — заберу, не захочу — оставлю?

— Я все осознала, — размазывает по своему лицу слезы, щеки красные, нос распух. — Отдайте мне его, ну пожалуйста. Вы ведь ещё не отвезли его в дом малютки

Делу ещё ход не дали, завтра все оформим. А тут такой вот сюрприз значит.

— Васнецова, ты куда с ним пойдешь то? Сама же сказала, что некуда идти с ребенком, — Елена Захаровна упирается руками в бока и грозно смотрит на нашу недокукушку.

— К родителям поеду.

— Точно? Ох, уволюсь я, все силы вот такие соплячки забирают.

Смотрит на меня с немым вопросом. А я что? Я роды принял, с роженицей все хорошо, ребенок жив, здоров. Меня дальше судьба этих двоих не касается. Жму плечами, мол сами решайте.

— Ладно, Васнецова, сейчас принесу. Только ты у меня смотри! Это ведь не игрушка тебе — хочу играю, а хочу отдам. Тут ответственность. Ты понимаешь?

— Понимаю, — кивает головой

— Жди. Ох, ну и молодежь пошла, все у вас так просто.

Елена Захаровна выходит, продолжая так же бубнить под нос. Слышу, как стук ее каблуков замирает в конце коридора. Вместе ждём ее возвращения. Девчонка замерла около двери, по-моему, даже не дышит. Все на дверь с нетерпением посматривает. Молча наблюдаю за ней и снова рассматриваю ее личико. Хорошенькая, носик курносенький, глаза карие и смышлёные. Видно, что девочка хорошая, порядочная. Обидно, но чаще всего именно такие и попадают в не самые лучшие жизненные ситуации. Потому что доверчивые, на мир смотрят с широко раскрытыми глазами и не верят, что их обмануть могут. Проходят долгие десять минут прежде чем в кабинет заходит Елена Захаровна. В руках свёрток. Несколько секунд неуверенно смотрит на девчонку, а потом вздохнув, и видимо приняв окончательное решение, вручает его ей.

— Держи Васнецова. Пеленки то хоть есть запасные?

Качает головой. Ну да, откуда у нее пеленки, если ребенка планировала на нас оставить.

Елена Захаровна обреченно вздыхает и снова выходит из кабинета. Возвращается с небольшим пакетом.

— На вот, на первое время. Тут пеленки, пара распашонок, ну и другое по мелочи. Некоторые оставляют, мы тут на всякий случай храним.

Вижу, что неудобно, но берет. Да уж, жизнь иногда в такую позу поставит, что не до гордости становится. А когда дело касается своего ребенка, то женщина на все готова.

— Мы его покормили, на несколько часов хватит. Как проснется к груди приложи. И почаще прикладывай, чтоб молоко было. На искусственное молоко денег у тебя видимо и нету. И к родителям езжай. Не прогонят. Помогут, как пить дать. Ну давай Васнецова, с Богом.

Девчонка смотрит на нас, нежно прижимает к себе свой свёрток и быстрым шагом выходит.

Ну, что ж. Хорошо, что хорошо кончается. Или только начинается.

Аня