Недавно Света рассталась с очередным парнем, и Федя наконец решился. Я давно говорила ему, что хватит вести себя как школьник, который насмехается над понравившейся девочкой, пора поговорить откровенно, признаться, притащить Светке букет…

Он послушался — и в результате получил розами по физиономии.

Я не знала, плакать или смеяться. Мне было жаль Федю, который не знал, как подступиться к девушке, которая ему давно нравилась. И в то же время я понимала Свету — всё-таки список грехов старшего Димкиного брата по отношению к ней был весьма внушительным. Хотя, на мой взгляд, ничего криминального там не было. Да, Федя долго относился к Свете как к приложению ко мне, какой-то «недо-девушке», но это всё было детским и глупым. Пора перешагнуть прошлое и постараться посмотреть вперёд.

Я говорила ей это, но…

— Нет, — фыркала Света и задирала нос. — Я рядом с ним всегда буду помнить о том, что я «так себе». Он мне когда-то так сказал, представляешь? Ты, говорит, Светка, так себе. И внешность средняя, и учишься средненько.

— Но это же было ещё в школе…

— Какая разница?!

Я не знала, как до неё достучаться. Как объяснить, что Федя давно не считает её «так себе». Да и тогда, я думаю, он говорил подобное лишь потому что пытался бороться со своими чувствами. Заглушал их, чтобы по-прежнему конкурировать с Димой за меня. А как только я сделала выбор — он словно очнулся. Не сразу, правда. Сначала его помотало, покружило, побросало в растерянность и даже раздражение, но это быстро прошло.

Однако, пока Федя страдал из-за того, что выбрали не его, Света вновь стала встречаться с парнем, и когда он очнулся и посмотрел на неё заинтересованным взглядом, она уже была занята. Он решил подождать, но это оказалось сложно — Света, расставаясь с одним кавалером, тут же находила себе другого. В какой-то момент мы с Димой даже начали путать их имена…

И вот — вчера очередной ухажёр был отправлен в отставку, и Федя тут же перешёл в наступление. Но получил отлуп и был вынужден отойти на прежние позиции.

— Слушай, — вздохнула я, осенённая неожиданной мыслью. — А ты вообще пробовал просить прощения?

— Что? — Федя покосился на меня с таким изумлением, будто я призналась ему в том, что по ночам летаю на метле.

Я оттолкнулась от земли, качнувшись на качелях — по иронии судьбы, мы вновь были на той же детской площадке, где несколько лет назад проходил наш разговор с Димой, а перед этим — обсуждение моего побега с выпускного вечера, — и повторила:

— Просить прощения. Ты пробовал?

— Э-э…

Судя по его изумлённому лицу, ему подобное в голову не приходило.

— Я серьёзно, Федь. Ты над Светкой всю жизнь насмешничал. Ничего хуже насмешек не было, но ей и этого хватает, чтобы до сих пор от тебя шарахаться. Кто полгода назад ей заявил, что ещё немного — и над подъездом, где она живёт, надо будет вешать красный фонарь?

Федя покраснел, но смутился и пробурчал:

— Да я же пошутил…

— Глупая шутка, Фред, — покачал головой Дима. — И обидная очень.

— Но Светка ведь меняет этих парней постоянно! То один, то другой!

— И поэтому ты её по сути обозвал проституткой, — покивала я с важностью. — А теперь, после такого оскорбления, она должна радостно прыгать тебе в объятия? Кстати, чтоб ты знал — ни с кем из этих парней Света не спала.

Федя резко изменился в лице.

Сначала побледнел, потом покраснел до багровости, а после…

Ну подумай! Он обрадовался!

— Она просила не говорить, — вздохнула я, чувствуя себя виноватой. Но мне было невозможно смотреть на его ревность и претензии. Кроме того, если не знать эту маленькую деталь, то про Свету и впрямь можно черт-те что подумать. — Поэтому, пожалуйста, не выдавай меня. Она не хочет сразу ложиться в постель, ей нужно время, парни настаивают — и она в итоге шлёт их на фиг. Имей в виду, если будешь вести себя так же — не только букетом получишь.

— Я понял, понял, — покивал Федя, развернулся и побежал по направлению к Светкиному дому.

Мы с Димой какое-то время молчали, глядя ему вслед с волнением и иронией. И только когда он скрылся за поворотом, Дима протянул:

— Ох, не напортачил бы он на радостях…

— Не думаю, что он сделает ещё хуже, чем уже есть, — вздохнула я. — А извиниться и правда надо. Жаль, что он не сам догадался, конечно… Но лучше так, чем и дальше наблюдать, как Федя ревнует и дуется, а Света идёт на принцип и страдает из-за этого не меньше, чем он.

— Согласен, — кивнул Дима, сделал шаг ко мне, схватился за цепи, на которых висели качели, останавливая их медленный ход, наклонился и нежно поцеловал меня в губы. Я с удовольствием ответила, чувствуя, как моментально вспыхивает нетерпеливым жаром каждая клеточка моего тела, и улыбнулась, когда Дима перестал меня целовать.

— Лучше всё-таки не делать этого на детской площадке. Нас могут неправильно понять.

— Наоборот — я думаю, нас как раз правильно поймут…

Мы рассмеялись, Дима помог мне встать — и мы вместе медленно пошли к моему дому.