— Спасибо, брат, — Агнар положил руку на плечо старику, — империя не забудет твою мощь.

— Главное, Вселенная запомнит. Надеюсь, что у мальчика всё получится, так как с князем жизнь у нас не сложится.

Лаз уходил под землю, но не глубоко. Скорее всего, его прорыли ещё в смуту. В таких местах люди прятали повстанцев и провизию с оружием. После смуты наступила эпоха процветания Лиенмоу и о тайных ходах забыли, однако со смертью верного идеям империи правителя, необходимость в подобных проходах возникла вновь.

Сначала ступени освещал свет, льющийся со стороны входа, но когда старик запечатал его, оставалось полагаться на собственные ощущения.

Глаза Кира привыкли к темноте, и уже казалось, что он может различать очертания ближайших предметов. Где-то за поворотом, ближе к противоположной стороне тоннеля, мельтешил свет масляной лампы.

— Кто идёт? — раздался голос Ли Су.

— Ясно кто, — отозвался Агнар.

— Фух, мы уже заждались, братья всю солонину съели.

— Ну-ну.

В полумраке подвала нарисовалась стройная фигура с фонарём у лица. Ли Су махнул рукой, зазывая, и скрылся в боковом проходе.

Помещение с холодным и, кажется, влажным камнем напоминало винный погреб, однако ни одной бутылки или хотя бы бочонка видно не было. Взволнованное дыхание Кира, чей звук отбивался от серых стен, должно быть, слышали все. Он бегло осматривал каждый закуток и щель, сам не понимая, что именно хочет отыскать. Страх перед неизведанным заиграл новыми красками, стоило спустить в мрачный погреб странного дома с не менее странным владельцем.

— Сюда, — позвал Агнар, заметив, что Кир медлит. — Боятся нечего. Все свои.

Коридор расширился, и отряд попал в каменную галерею, заполненную старыми книгами, полусгнившими тряпками, чехлами от мебели, ложками и вилками в деревянных коробах и прочим, уже не нужными хозяину дома, хламом. Среди всего мусора и старых вещей на полу, стенка к стенке, выстроились огромные дощатые ящики шириной и глубиной не меньше метра.

Кир подошёл ближе и заглянул в один из них — тот оказался пуст, но зато за ним, в сером мешке, желтело золото пшеницы.

— Готовы? В отхожее место сходили? — обратился Агнар, но не к Киру с Марией, а к жующим в углу братьям.

По лицам здоровяков Кир прочитал, что они не шибко-то готовы, да и всю затею считают неудачной. Агнар тоже это понял, поэтому вернулся к самому лучшему, что умел делать, — убеждению.

— Давайте, дорогие, некогда сомневаться. Знаю, вам такое тяжелее всех дастся, но выбора нет, вы слишком выделяетесь.

Кир обернулся к Марии, та изучала какую-то книжку, взятую с полки, смиренно ожидая своего выхода.

— Что происходит? — тихо спросил он.

— Да ничего особенного. Нам нужно проехать в столицу незамеченными.

— И?

— И… ты, Ли Су, сам Агнар и братья должны будете залезть вот в эти коробки. Потом, когда выдам каждому по соломинке для дыхания, засыплю вас зерном с ног до головы.

— Мне нужно будет ехать в этой коробке? — ужаснулся Кир.

— Да, и братьям тоже.

Кир взглянул на двухметровых мужчин, и сердце его сжалось от представления того, как они будут лезть в эти короба.

— Ладно, нет у нас времени. Зубери — ты первый.

Здоровяк обречённо вздохнул, поднялся, подошёл к коробке и замер.

— Дай хоть руки и ноги немного размять.

Он протанцевал перед коробкой, смешно двигая бёдрами и разводя руки в стороны, повращал головой и наконец-то шагнул внутрь.

— Только вы тоже поживее давайте, чтобы я долго не ждал.

Мария быстро вручила ему длинную соломинку, которую следовало немного обрезать, после того, как Агнар наполнит пустоты зерном.

— Нужны затычки в нос? Чтобы случайно не вдохнуть, — уточнила Мария.

— Давай, не помешает, — нехотя ответил Зубери, — помню, как-то в детстве мне в ухо попало семечко одуванчика, которое спустя какое-то время начало там расти.

— Жуть, — Мария пошарила в кармане, вытащила небольшой мешочек и оттуда достала парочку мягких шариков, по размеру чуть больше ноздри. — Держи.

Агнар засыпал Зубери осторожно, сразу предупредив, что если станет дурно, нужно постучать по деревянной стенке.

Медленно скрывались щиколотки, коленки, вот зерно достигло шеи и спрятало нос. Зубери сидел смирно, иногда недовольно мычал, но терпел. С остальными дело пошло быстрее. Ли Су оказался пластичнее всех: в коробке он чувствовал себя вполне сносно, даже мог двигать отдельными частями тела.