Я развернулся, сгрёб в охапку ойкнувшую от неожиданности девушку и, подняв на руки её невесомое тело, понёс по направлению к кровати…

Два дня полёта пролетели незаметно, и вот мы с Истер стоим на композитных плитах столичного космовокзала на планете Москва-3.

Столица Империи была не такой огромной, как планета-город на Модусе-4.

Москва была достаточно велика, но занимала не всю планету, а всего лишь несколько десятков тысяч квадратных километров, оставляя достаточно места для гор, лесов, рек и морей и других городов и городков.

В столице, помимо руководящих структур Империи располагались жизненно важные производства, которыми владел правящий Дом.

Без того, кстати говоря, что там производилось, некоторые технические решения в весьма чувствительных сферах безопасности и оружейного производства становились запредельно дорогими или вообще недоступными.

И это был один из столпов, на которых и покоилась незыблемая власть правящего Дома.

И тут же располагались обширные представительства всех, сколь-нибудь влиятельных кланов огромной Российской Империи, обоснованно стремившихся быть поближе к центру принятия решений.

Правил Империей Император Фёдор Седьмой Медведев, возглавлявший Великий Дом Медведевых, стоявший у руля империи последние двести с небольшим лет.

Моё пребывание на столичной планете было вызвано тем, что мне было необходимо в надлежащем порядке вступить во владение майоратом.

Оформлялось всё именно тут, в Имперском управлении Земельных ресурсов.

По идее, все процедуры были отлажены, и трудностей возникнуть, вроде бы, не должно было, но я, всё равно, старался максимально собраться.

Мне предстояло контактировать с той самой, нелюбимой мною, бюрократией. У представителей этого сословия, которое в седой древности, кстати, называли «крапивное семя», всегда находились поводы усложнить жизнь тех, кто к ним обращался.

Пройдя таможенные и пограничные процедуры, мы с Истер забронировали через коммуникатор номер в непритязательной гостинице «Покровка».

Наш выбор пал на эту гостиницу именно потому, что она располагалась совсем рядом с офисом Имперского управления Земельных ресурсов, где мне и предстояло решать все свои вопросы.

Первый день мы акклиматизировались и привыкали к планете. Сейчас в столице господствовала ранняя осень. Листья на деревьях уже окрасились в красные и жёлтые цвета, но небо пока оставалось бледно-голубым и свободным от тяжёлых осенних туч.

Что интересно, так это то, что в Москве, в отличие от столичной планеты Союза Демократий было гораздо больше парков.

Мы с Истер с большим наслаждением прогулялись по тропинкам парка, раскинувшегося на территории около квадратного километра, и даже покормили уток, вольготно чувствовавших себя в небольших прудах, холодная гладь которых отражала скупые лучи осеннего светила.

А я, стараясь пока не думать о делах, размышлял о том, что Истер вела себя, ну, не то, что бы совсем странно, но как-то уж очень льнула ко мне.

— А что ты хочешь? — вдруг поинтересовалась Зоэ, — она же эмпат.

— И как это объясняет такую её активность? — не понял я подобного объяснения.

— Всё просто, она чувствует, когда ты перестаёшь думать о ней, и старается повернуть твои мысли обратно. Сделать так, что бы твои эмоции продолжали её согревать.

— Ага, и самый простой способ для этого, — подхватил я, — это усилить тактильный контакт, например, как сейчас, прижаться грудью к моей руке, на которую она ещё и опирается…

— Ну да, — хихикнув, согласилась Зоэ, — это сейчас для неё путь наименьшего сопротивления, ведь она просто пока не представляет себе, чем ещё может быть тебе интересна.

— Ну, я, в общем-то и не возражаю против тактильных контактов-то, — да, люблю я это дело, чего скрывать то, — хотя, надо будет её расспросить, что она умеет. Раз я её с собой взял, то надо и к делу её приставить. Надеюсь, она может стать кем-то большим, чем простая секс-игрушка.

— Кроме того, — Зоэ подбросила интересную мысль, — стоит подумать о том, как можно её феноменальное везение и потенциальную способность управлять вероятностями развить и использовать для твоей пользы.

— Согласен, над этим надо будет крепко поразмыслить на досуге, — согласился я.

— А ты уверен, что этот самый досуг у тебя будет? — к Зоэ вернулась её обычная язвительность, — жизнь тебя ничему не учит и ты, не взирая ни на что, остаёшься безответственным оптимистом!

— Ты считаешь, что будет лучше, если я стану законченным параноиком? — с сомнением подумал я, — а как это окружающие воспримут?

— Ну, не знаю, как это скажется на отношении окружающих к тебе, да это и не так важно, — Зоэ, заканчивая дискуссию, привела под конец железобетонный довод, — зато ты целее будешь!