Голова болела невыносимо и хотелось умереть прямо сейчас. Но умирать в собственном, как это было ни горько осознавать, дерьме, было настолько противно, что он отказался о мысли о смерти и принял решение бороться за свою никчёмную жизнь до конца.

Когда же он, с натугой разлепив слипшиеся от чего-то ресницы, несмело приоткрыл один глаз, и свет упал на его сетчатку, головная боль усилилась многократно, хотя, казалось бы, куда уж больше. В глаз как будто раскалённый гвоздь всадили с размаху.

Бедняга издал протяжный стон. Теперь он попытался, не поднимая век, сползти с кровати и попытаться добраться до душа, чтобы попробовать смыть с себя вот это вот всё.

Но, стоило ему только приподнять голову, как она закружилась, и его внутренности скрутил жесточайший спазм. Но в животе, как выяснилось, не оставалось совсем ничего. С его перекошенных губ на пол сорвалась только капля едкой желчи.

На самом деле, он даже не помнил, как его зовут. Он не помнил, ни кто он, ни где он, ни зачем он тут и как он тут оказался.

Память отказывалась давать ему хоть какие-то зацепки для самоидентификации. Зато хотелось пить.

Совершая героические усилия, превозмогая себя, он всё таки сполз с кровати, и подвывая от головной боли, попытался подняться на ноги.

Его глаза всё таки адаптировались к неверному свету, сочившемуся из-за занавесок. Он огляделся, боясь совершать головой или какими-нибудь ещё частями тела резкие движения. Взгляд его искал воду. И не находил.

Вода… Вода должна быть в душе. Это он знал точно, хотя, если бы его сейчас спросил кто-нибудь, откуда у него это знание, он вряд ли ответил бы.

— Найджел, меня зовут Найджел, — эта мысль пронзила его, подобно тому, как солнечный луч пронзает бледную плоть вампира, застигнутого рассветом, — но более память его ничем не обрадовала, так что ему ничего не оставалось, кроме как раскоряченной кракозяброй ползти к душевой комнате.

Наконец тугие холодные струи ударили по саднящей коже.

Теперь Найджел понял, что сейчас он наверняка узнал, что такое абсолютное, всеобъемлющее, грандиозное счастье…

Постанывая, на этот раз от удовольствия, он забрался в ванну и подставил раззявленный иссушенный рот под благодатные прохладные струи. Пусть вода и отдавала немного тиной, и одновременно хлоркой, но это была вода, которая, наконец увлажнила его слизистую и размягчила струпья чего-то, присохшего к коже…

Да, вода, это жизнь!

Спустя неделю я смотрел в будущее уже гораздо увереннее. Действительно, поставщики не подвели, и всё оборудование, необходимое для усиления контроля за наёмными рабочими, поступило к нам даже немного ранее оговоренных сроков.

И сейчас специалисты и наладчики со стороны поставщика устанавливали всю эту машинерию под бдительным оком наших безопасников.

Кстати, мои аморфные мысли относительно того, кому, всё-таки поручить управление этой важнейшей сферой нашей жизни, а именно безопасностью, начали потихоньку претворяться в жизнь.

Истер, как она и предупреждала, не могла потянуть в одиночку и бухгалтерию, и финансовое планирование, да ещё и безопасность впридачу.

Может быть мы смогли бы избежать и тех самых неприятностей, связанных с диверсией в складском комплексе, если бы я вовремя прислушался к ней.

В общем, теперь мы навалили эти проблемы на нашу кошечку, на Ня. Она, надо сказать, не пыталась отбрыкаться от поручаемого ей дела, а наоборот, со всем своим энтузиазмом окунулась в проблему.

Сейчас она под руководством Семёна постигала все мелкие технические премудрости, позволяющие правильно распределить имеющийся личный состав, с тем, чтобы перекрыть максимальное количество наиболее уязвимых участков.

Само собой, всё никогда закрыть не получается, потому, что потенциальных лазеек всегда больше, чем людей, имеющихся в наличии.

Хотя мы, естественно, никоим образом не пренебрегали и электроникой. Все наши производственные площадки, многочисленные здания, сооружения, стройплощадки были буквально опутаны сложнейшей сетью, насыщенной датчиками, камерами, сканерами и прочей шпионской аппаратурой.

Основной задачей этой аппаратуры было препятствовать несанкционированному доступу посторонних на нашу территорию.

То же самое относилось и ко всем обладателям пропусков, если они пытались получить доступ на охраняемую территорию в те промежутки времени, когда они не выполняли своих служебных и производственных обязанностей.

При возникновении нештатной ситуации тут же уходило оповещение на центральный пост, откуда ни минуты ни медля, отправлялся один из дежурных нарядов, чтобы решать проблему на месте.

В общем и целом, работа была проделана просто титаническая.

Теперь, без всяких преувеличений, без нашего ведома даже суслик средних размеров не мог преодолеть сигнальные сети без того, чтобы об этом тут же не узнали наши безопасники.