За отсутствие трудовой дисциплины (спал и пил пиво на работе) Хартунг был уволен и отправлен отбывать условный срок в Бервальд на Лужицкий буроугольный бассейн. Там он переучился на экскаваторщика. Через несколько лет Стена пала и наступила свобода. Как следствие, большинство восточных немцев предпочло отапливаться чистым природным газом, а не вонючими брикетами, и добыча бурого угля прекратилась.

Последующая карьера Хартунга в качестве торгового представителя фирмы спутниковых антенн в берлинском Хеллерсдорфе резко оборвалась, когда кабельное телевидение начало свое победное шествие по федеральным землям. Очередная попытка совершить наконец профессиональный рывок казалась многообещающей: при помощи школьного приятеля Майка Фишера Хартунгу удалось влиться в торговлю портативными сотовыми телефонами. Это были аппараты размером с чемодан. В начале девяностых ими пользовались прежде всего западные пособники восточной реконструкции и русская мафия. Хартунг продавал их целыми грузовиками, на его визитных карточках значилось «заместитель директора», и ездил он на темносинем «БМВ-Купе». «Наконец-то судьба мне благоволит», — думал он. А несколько лет спустя на рынке появились первые мобильные телефоны и полностью разрушили его бизнес-модель.

Так и получилось, что с годами у Хартунга сложились скорее фаталистичные отношения с прогрессом, из-за чего летом девяносто седьмого года, когда Маркус, с которым он был знаком по телефонному бизнесу, предложил ему работу в «Кинозвезде», он сперва отказался. Хартунг хотел любой ценой избежать новой технологической революции. «Ты уверен, что у видеокассет есть будущее?» — спросил он Маркуса. Тот не понял вопроса, но срочно нуждался в сотруднике и предложил Хартунгу немыслимые две тысячи немецких марок в месяц за полную занятость.

С тех пор Хартунг сидел за прилавком этого почти не изменившегося видеопроката. За исключением того, что вскоре видеокассеты на полках сменили дивиди и блюрей-диски, но это не было проблемой, поскольку Маркус заработал на «Кинозвезде» столько, что легко мог позволить себе переход. В каком-то смысле этот успешный скачок в эпоху цифрового видео даже смягчил технологическую травму Хартунга и укрепил его веру в будущее — напрасно, как оказалось.

Два года назад произошла очередная перемена, связанная не столько с технологическим прогрессом, сколько с финансовым положением Хартунга. Она вынудила его очистить заднее помещение (где стояли ужасы и порнофильмы), чтобы освободить место для кровати, шкафа и душевой кабинки с пластиковой перегородкой. Так он не только экономил на квартплате, но и, благодаря сокращенному пути до работы, каждое утро спал на полчаса дольше, что для Хартунга было веским аргументом. В общем, одни плюсы. Он даже спрашивал себя, почему раньше до этого не додумался.

Хартунг отхлебнул пива из бутылки и сосредоточился на фильме. На экране Луи де Фюнес ехал по набережной Сен-Тропе в своем открытом «ситроене». Сейчас начнется одна из его любимых сцен, где жандарм Крюшо с коллегами прогоняют нудистов с пляжа. Хартунг откинулся на спинку стула, муха слетела с его руки.

Дверь «Кинозвезды» открылась. В магазин вошел мужчина, которого Хартунг прежде не видел.

— Моя фамилия Ландман, я работаю в новостной газете «Факт» и хотел бы взять у вас интервью.

Хартунг снова перевел взгляд на экран ноутбука, где происходила великолепная сцена погони жандарма Крюшо в сопровождении ликующей монахини.

— Я очень занят, в чем дело?

— Как вы наверняка знаете, через шесть недель будет тридцать лет со дня падения Стены.

— Угу.

— Мы готовим спецвыпуск, и у меня есть к вам пара вопросов. Речь о бегстве со станции Фридрих-штрассе двенадцатого июля восемьдесят третьего года. Городская электричка уехала на запад. Массовый побег. Да вы и сами знаете.

— Ну и?

— Я просмотрел документы Штази: вас тогда арестовали как главного подозреваемого, организатора побега.

Хартунг нажал на паузу — Луи де Фюнес застыл в приступе ярости — и поднял взгляд на журналиста, стоявшего перед ним с широкой улыбкой.

— Организатор? Я?

— Вы же в то время были дежурным стрелочного поста рейхсбана на станции Фридрихштрассе?

— Заместителем дежурного.

— Да, как скажете. В документах указано…

— Вы интересуетесь кино?

— Да, а почему вы спрашиваете?

— Потому что здесь видеотека, а не справочное бюро.

— Я всего лишь хотел задать вам несколько вопросов.

— А у меня сейчас дел невпроворот. Вы уже бывали у нас?

— Нет, я хотел только…

— Тогда для начала заполните этот формуляр, вступительный взнос восемьдесят евро.

— Да зачем мне… восемьдесят евро?!

— Чтобы я мог говорить с вами в свое рабочее время. Вы также можете выбрать премиум-членство за сто двадцать евро. Тогда я смогу уделить вам чуть больше внимания.

Журналист с раздражением посмотрел на Хартунга, но покорно стал заполнять формуляр.

— Но здесь ни слова о вступительном взносе.

— Его ввели совсем недавно, должен же я как-то сдерживать наплыв клиентов.

Журналист, смиряя гнев, оглядел пустой салон.

— Ладно. Где расписаться?

Довольный Хартунг принял заполненный формуляр и выдал квитанцию о получении ста двадцати евро.

— Что же, теперь можем и поговорить.

— В документах написано, что вы работали на организацию, оказывающую помощь беглецам, но вашу причастность не смогли доказать.