Шрифт:
Дальнейшая жизнь Д. А. Лухманова так сложна и разнообразна, так тесно связана с географией и этнографией чуть ли не всех стран мира, что для того, чтобы дать о ней хотя бы приблизительное понятие, пришлось бы написать целую книгу. Д. А. плавает по разным морям, командует судами, занимает различные административные должности, связанные с морским делом, подолгу живет в Китае, в Японии, в Восточной Сибири, усердно занимается самообразованием, литературой, изучает иностранные языки и принимает активное участие в революционной борьбе.
С 1924 года он занимает должность Начальника Ленинградского Морского Техникума Водных Путей Сообщения и посвящает себя почти исключительно работе по воспитанию нашей морской молодежи.
Летом 1927 года, по совместной просьбе Цумора, Цутранпроса и Совторгфлота, он принимает под команду рабоче-учебный парусный корабль „Товарищ“ и делает на нем рейс в Аргентину.
Перу Д. А. Лухманова принадлежит целый ряд научных статей по разным морским вопросам. Кроме того, он пишет рассказы из жизни торговых моряков и стихи.
Торжественный пленум Губпрофсовета, посвященный десятилетию ВЦСПС, представил Д. А. Лухманова в числе четырнадцати выдающихся работников Ленинграда к званию Героя Труда».
Осталось добавить, что в 1933 году Дмитрий Афанасьевич Лухманов стал директором Потийского морского техникума, затем был сотрудником Наркомата морского флота СССР.
Несколько слов об иллюстративном материале, использованном при подготовке настоящего издания. Рисунки Григория Филипповского взяты из книги «Под парусами» (М., «Молодая гвардия», 1948), а чертеж корабля «Товарищ», сделанный автором, и рисунки П. Рябова к «Маленькой морской энциклопедии» и «Краткому словарю морских терминов» — из книги «Соленый ветер» (М., «Молодая гвардия», 1933).
Приложения — энциклопедия и словарь — авторские. Дмитрий Афанасьевич включал их во все свои книги, пополняя от издания к изданию.
Надеюсь, что вы, читатель, испытаете радость от общения с капитаном и писателем Дмитрием Лухмановым.
Соленый ветер
В этой книге нет ни одного слова неправды. Нет выдуманных приключений, нет приукрашенных или подтасованных фактов. Эта книга — кусок действительной жизни.
Мой отчим хотел сделать из меня офицера, а моя мать — образованного человека.
Желание матери более или менее исполнилось, хотя и не совсем обычным для русского интеллигента способом.
Из желания отчима ничего не вышло, но меры к его исполнению принимались довольно радикальные.
Началось с того, что меня десятилетним мальчиком отдали в 3-ю московскую военную гимназию. Это было удивительное учебное заведение, характерное для своего времени.
В период увлечения «великими реформами» Александр II задумал демократизировать офицерский состав русской армии. Для этого в дополнение к уже имевшимся в столицах двум военным гимназиям, бывшим кадетским корпусам, куда принимались дети только потомственных дворян, были основаны в Петербурге и Москве добавочные «третьи» гимназии, куда повелено было принимать детей всех сословий.
Само собой разумеется, что равенство всех сословий было понято высшим военным начальством очень своеобразно. В эти «демократические» гимназии охотно принимали незаконных детей высшей аристократии, менее охотно — детей богатых купцов и столичного духовенства и, наконец, в самом ограниченном количестве, только, так сказать, «для запаха», — детей «благонадежных» ремесленников, рабочих и крестьян.
Но и принятую с таким разбором детвору жестоко фильтровали во время прохождения курса и выпускали только «благонравных и вполне воспитанных молодых людей».
Дисциплина была железная. Наказания жесточайшие. За невинные детские шалости, которые наказывались в других военных гимназиях оставлением без пирожного или, много-много, без воскресного отпуска, в «третьих» гимназиях держали ребят по нескольку суток в карцерах размером аршин на аршин, где можно было только смирно сидеть на узеньких скамеечках, и даже спарывали погоны, что считалось тогда самым позорным и унизительным наказанием.
Я как сейчас помню нашего директора, генерала Берталоти, барабанящего пальцем по погону стоящего «у стенки» перепуганного первоклассника, пойманного на игре в перышки. «Я вам погоны спорю!» — шипит генерал, а от начищенного мелом погона несутся из-под жесткого пальца клубы белой пыли.
За три единицы, полученные в течение одной недели, беспощадно выгоняли из гимназии.
А единицы эти наши добрые преподаватели, имевшие на сей счет особые инструкции начальства, сыпали «нежелательным» субъектам без стеснения.