— … чего? — усмехается Младший и переглядывается с худощавым и седым, откровенно веселясь: — ты?! Да у тебя еще молоко на губах не обсохло такие вещи нам говорить. Если бы не твой уважаемый отец, тебе бы уже ноги сломали и за город вывезли.

— Говорят, что триада практикует такое, когда задолжавших молодых парней сперва под нож кладут, делают из них девочек, а потом в Тайланд продают. Хочешь взглянуть на курорты Пхукета? — добавляет пожилой: — думай перед тем как говорить, пацан.

— Я сказал. — Бон Хва встает и берет со стола чашку с чаем, к которой он так и не притронулся. Поднимает ее вверх и медленно — поворачивает кисть, выливая чай на полированное дерево. Ставит пустую чашку дном вверх.

— Завтра. — говорит он в наступившей тишине: — завтра вечером. В восемь вечера на стройке, где именно — Старый Ван знает. Пусть приходит сам Ву-старший и вы все. Там все и решим. Один на один, как когда-то все решалось. Если он не придет, значит зассал. Если вы не придете — значит такие же ссыкуны как и он.

— Что ты сказал?! — пожилой вскочил было с места, но Младший — вскинул руку, останавливая его. Бон Хва еще раз окинул всех взглядом и вышел в дверь, чувствуя, как сердце его колотится как бешеное.

— Что это такое было вообще?! — повышает голос Ким Ву Сан, хлопая ладонью по столу: — сопляк нам угрожать вздумал?! Да будь он хоть сто раз сын Сирасони я такого не спущу!

— Тихо. — говорит Младший: — тихо. Ван — объяснись. Что тут происходит и почему мы должны терпеть подобное? Ты хочешь нести ответственность за оскорбление, нанесенное моему брату молодым выскочкой?

— Я с ним пришел, чтобы он не натворил чего. — ворчит Ван и вздыхает: — молодой да горячий, сами видите. Но несмотря на это он вполне управляем. Просто ситуация вышла не очень. Действительно Ву-старший на эту Чон Джа нацелился. У меня спрашивал не должна ли она чего… а потом на квартиру к ней пришел, выследил.

— Что за Чон Джа еще? — хмурит брови Младший, смутно вспоминания что старший брат перед пропажей говорил, что «будет занят», а помогайка со сломанным носом… как его там? Ах, да — Кику. Так вот, этот самый Кику говорил, что нашел эту девушку, выследил ее и дал наводку старшему брату. Когда брат пропал, они осмотрели эти квартиры, но те уже были пустые. Так значит эта Чон Джа…

— Девушка, на которую этот Бон Хва глаз положил. — отвечает Ван: — живут они вместе. А тут твой старший братец появился и натворил дел. — он качает головой: — вот о чем я пришел поговорить. Сам видишь, со своим отцом малой не ладит, не считает его своим папенькой. Но вот Сирасони на старость лет сентиментальным стал… да и годы, проведенные в тюрьме даром, не прошли. В общем он считает малого своим наследником и все тут.

— Прямо сериал какой-то. — откидывается назад Младший: — а мы тут при чем? Пусть Сирасони своего щенка на поводок возьмет и намордник наденет, а то ведь мы не посмотрим кто он такой. За такие слова…

— Слова? — хмыкает Ван: — Слова?

— Он же напрямую…

— Слова? — перебивает его Ван, вставая с места и нависая горой над столиком: — ты говоришь, что среди братства отвечают за слова? Что же ты скажешь, если к тебе в дом придут чтобы изнасиловать и сломать твою женщину? Сломают дверь и станут таскать ее за волосы? Что если кто-то забудет о правиле «не трогать семью» и нападет на твоих детей?! Как принято за это отвечать?!

— Ты сам знаешь. — хмурится Младший, чувствуя, как в груди у него что-то захолонуло. Точно, думает он, старший брат же пошел ломать эту Чон Джа, получается, что она — девушка этого мелкого и наглого пацана. А пацан — сын Сирасони! Младший знал, что именно делает его старший брат с девушками, которых нужно сломать. Что самое главное — знал, как именно он это делает. Видел пустые, стеклянные глаза тех девушек, которых он «поломал», они были словно куклы без души, послушно выполняющие все, что им скажут. И если Ву-старший все-таки добрался до этой Чон Джа, если он успел что-то сделать…

Он поднимает глаза и встречается взглядом с Ваном. Сглатывает. Он уже понимает, что почем, понимает куда пропал его старший брат. Потому что Сирасони по прозвищу Рысь убивал и за меньшее. Сын, который его не признает, а это значит, что Сирасони испытывает чувство вины перед ним. И тут — к девушке его драгоценного сына, его наследника — приходит Ву-старший…

— Моего брата нет в живых, верно? — глухо спрашивает он, уже зная ответ и ни капли не удивляется, когда Ван — кивает головой.

— Старый Рысь как с ума сошел. Совсем тормоза полетели. — вздыхает Ван: — я столько кровищи со времен разборок в девяносто седьмом не видел. Паренек пока не знает… и знать ему не обязательно. Думает, что подерется с Ву-старшим и вопрос закроет, но тут все куда как глубже. В общем я что сказать пришел… Сирасони сказал, что вам всем не жить. Или ему в ноги падаете или… ну ты понимаешь. И я вот вижу, что ему больше понравится если вы второй вариант выберете. Все-таки в тюрьме его в одиночке держали… некому там глаза выдавливать ложкой или голову пробивать молотком.

— … — сглатывает Младший.

— Знаешь ты вот говорил за девушек и ваши заведения. — доверительно наклоняется к нему Ван: — мне кажется, что ему женщины уже без надобности. Сам понимаешь, возраст и длительное воздержание… мне вот кажется, что он как твой старший брат. Только тот любил над женщинами издеваться, а вот у Сирасони таких преференций нет.

— Ты в своем уме, старик?! — вскакивает на ноги Ким Ву Сан: — у нас сорок пять человек бойцов! Может в свои молодые годы он и мог разогнать сорок человек, но сейчас он старая развалина! И у нас есть оружие! Будь ты хоть сам Бодхисатва кунг-фу, от пули это не спасет!