Кира запрокинула голову. Здание академии уносилось ввысь огромным скальным ансамблем. Над ним реяли птицы и неспешно плыли облака, и только над садом источников контур облаков искажался, огибая невидимый поток магии. Кира невольно содрогнулась.

«Что ты здесь делаешь, Кириана? Вчера ты чудом ушла из лап главы Совета Лордов, а сегодня решила подергать за хвост дракона? Надеешься, что тебе есть чем торговаться с Роттерфордами? Или, может, уповаешь на кровное родство? Ведь Роттерфорды – твои предки, ты же внучка Дораны, твоя драконья ипостась – прямой потом Киары. Конечно, ты веришь, что этот факт что-то значит для Ингариона Роттерфорда и для драконьей королевы… Вспомни же, глупая девчонка, Рудольф Керинар был родным братом Лилианы! Остановило это его руку? – Кира сердито сжала кулаки и перевела взгляд на двери. – Не имеет значения, кто кем был в той битве, ты не Лилиана, а Ингарион Роттерфорд – не Рудольф Керинар!»

Эти мысли не давали ей спать всю ночь. И даже в Черном Лабиринте (нет – особенно там) ее решение идти в Академию казалось капризом избалованной принцесски, которой надоело, что ее судьбу решают за нее. «Когда мы решим вопрос с Орденом и подготовим почву», – сказал вчера лорд Славис, и Кира впервые в жизни ощутила острое желание причинить собеседнику физический вред. «Когда придет время», – повторил глава Совета Лордов, показывая, что решать, что время пришло, предстоит вовсе не ей. Но что он знает о времени? Он планирует что-то, плетет длинные нити интриг, словно действительно верит в собственное бессмертие. Кира помнила, какой толстой и сильной была нить Йозефа Пфейхера, а еще она видела собственную нить – едва различимую золотую молнию, унизанную, словно бусинами, мелкими узелками. Ей нельзя откладывать ни на год, ни на день – слишком тонка ее нить, и слишком сильно ее шаги колышут Великую паутину. Поэтому сколь глупым и неосмотрительным ни казался ей сегодняшний «поход», он был необходим и неизбежен.

– Счастлив видеть Вас в моей Академии, леди Олрикс! – Неестественно мягкий заискивающий голос ректора прервал ее размышления. – Уделите мне несколько минут?

Ректор был последним, кого Кира хотела бы видеть до разговора с Роттерфордами, но бежать было поздно. Девушка развернулась, приседая в реверансе:

– Добрый день, лорд Ректор. Мне, право, неудобно занимать Ваше время.

– Ну что Вы, леди Олрикс, это большая честь для меня. И мы не на балу, здесь принято здороваться со мной легким поклоном, – ректор расплылся в настолько неестественной улыбке, что у Киры свело скулы.

«Не пристало тебе морщиться от таких улыбок, Кириана, ты же их на каждом королевском приеме видишь. А ректор ее скоро снимет, будь уверена».

Кабинет ректора поражал роскошью столь безудержной, сколько и бессмысленной. Кира привыкла к дорогому интерьеру отцовского кабинета, но там все было в строгом стиле и исключительно по делу.Оленьи рога над камином – мощный поглотитель боли с разветвленной системой защиты от всех видов атакующей магии, огненные чернила – следствие необходимости «сцеживать» избыток огня при особо нервной работе, драгоценные камни, которыми испещрен камин и изукрашено кресло, – защитные амулеты… Каждая вещь в кабинете главы МинМагии выполняла свою функцию и стоила своих немалых денег. Такой же порядок был и в кабинете самой Киры. Здесь же вызолоченный потолок и дорогая мебель были исключительно данью моде, а яркий ковер в форме распахнувшего крылья феникса, тоже не обладающий никакими защитными или усиливающими магию свойствами, вызвал только резь в глазах от слишком ярко сверкающей золотом бахромы.

В кабинете ректор действительно сбросил улыбку и принял властный вид, и Кира мысленно улыбнулась: она могла просчитать лорда Ректора, а значит, он был относительно безопасен. По крайней мере, всё опасное можно было предугадать и заранее принять меры. Позвал ее ректор, вероятнее всего, для того, чтобы вести разговор о деньгах. О чем еще может говорить ректор Академии с представителем одного из богатейших родов, которые когда-либо здесь учились?

Кира не ошиблась, и это было единственным, что ее радовало, когда через четверть часа она наконец покинула кабинет лорда Ректора. Да, первая партия в игре «Выбей спонсорскую помощь у богатого рода» осталась за ней – ректор лишних денег от Олриксов не получит. Но после таких переговоров у нее всегда возникало устойчивое ощущение, что она измазалась в смоле – руки и лицо казались черными, липкими и не отмывающимися, а когда наконец отмывались, на них еще долгое время оставался тяжелый запах. Огонь внутри бурлил, норовя выплеснуться и сжечь все вокруг, и ей, привыкшей при малейшем дискомфорте выпускать его в камин, становилось все труднее и больнее сдерживать стихию.

Кира посмотрела на часы – на встречу с Роттерфордами она опоздала уже на десять минут, но сейчас ей в первую очередь нужно найти поглотитель магии и успокоить огонь. Для разговора с профессором Реем нужна мирная стихия, ясная голова и безупречный самоконтроль, это правило было писано демонской и драконьей кровью, и нарушать его она больше не собиралась.

Поглотитель обнаружился в холле первого этажа и представлял собой изящный фонтан с ледяной водой. Кира с опаской оглядела его. Она редко использовала воду в качестве поглотителя – это было болезненно для огненного мага, достаточно шумно и поднимало целое облако пара. Но искать другой сейчас было страшно – непонятно, как поведет себя под слишком длительным воздействием огня поврежденная печать, да и раны от когтей феникса, которые снова открылись после взрыва источника, на огонь реагировали весьма ощутимо.

Кира накинула на поглотитель защитный купол и присела на край фонтана. Камень был холодный, гладкий и черный. «Совсем как в Черном лабиринте,» – невольно мелькнуло в голове. Хотелось верить, что и эффект от этого поглотителя будет таким же сильным и основательным. Чародейка затаила дыхание и осторожно коснулась поверхности воды. Ледяные струи стремительно оплели пальцы и дернули вниз, Кира испуганно пискнула и схватилась за борт, чтобы не потерять равновесие.

– Что это за птичка прилетела к нашему фонтану? – сквозь брызги и шипение, сопровождавшие работу поглотителя, Кира услышала звонкий баритон и переливчатый, почти девичий, смех.

В бурлящей воде отражались красные, белы и бордовые пятна, не давая возможности составить какое-то определенное представление о говорящем. Кира обернулась.

Перед ней стоял редкий образчик не совсем мужественной мужской красоты: молодой, среднего роста, статный, с ярко-красными, собранными в хвост волосами и бесподобными нежно-голубыми глазами. Крепкий, ненавязчиво мускулистый торс призывно выглядывал из распахнутой на груди белоснежной батистовой рубахи, чуть прикрытой бордовым замшевым жилетом. Образчик с интересом взирал на девушку, обрисовывая глазами скрытые под струящейся тканью контуры ее тела. Когда этот взгляд бросился к ее губам и впился в них, Кира поперхнулась воздухом и опустила глаза.