— Куда собрался? — кричу прямо вслух, — а ну, давай обратно.

Начинаю делать СЛР*. Ору санитару:

— Дефибриллятор тащи, живо!

Десять минут мучаемся — все зря. Умер наш морячок. На душе сразу стало так тоскливо…

*СЛР — Сердечно-лёгочная реанимация.

Пока оперировали неотложных, Эльдар рассказывал все подробности сегодняшнего бесконечного утра и невыносимо продолжительного дня. Когда он замолк, у меня даже скальпель из рук выскользнул от усталости.

— Все, — говорю, — не могу больше. Нужен перерыв. Да и темно стало. Ни черта не видно.

Солнце совсем за горизонт ушло. Это сколько же сейчас времени? Часов восемь, может, и больше.

— Можно машину подогнать, — предлагает санитар, — верхний прожектор сюда направить. Светло как днем будет.

— Давай сам занимайся, — отвечаю, — справишься?

— Так точно!

Прибежал посыльный от Эмиссара, скороговоркой протараторил доклад. Быков немедленно требует список раненых и убитых.

— Подождет до утра, — нагло отвечаю, — или пусть выделяет специального человека для писарской работы и не отвлекает врача от своих прямых обязанностей.

Посыльный растерялся, ничего не сказал, развернулся и ушел. Видимо, в таком тоне еще никто с Эмиссаром не общался. Ну и черт с ними со всеми. Пусть думают, что хотят. Я что вам, железная? Весь день оперировать, а потом полночи списки составлять?

Ушла в машину, завалилась на заднее сиденье и вырубилась на полчаса. Ни вопли раненных, ни чужие разговоры, ни рев двигателей грузовиков не смогли мне помешать бессовестно дрыхнуть.

Разбудил Эмиссар лично.

— Лидия Андреевна, простите ради Бога…

— Что случилось? — подскочила я как ужаленная, — раненых привезли?

— Да нет, — вдруг смутился он, — вы нам срочно нужны на совещание как представитель администрации.

— Че-е-го? — я даже поперхнулась от неожиданности, — с каких это пор, Родион Сергеевич, вы врача записали в командный состав?

— Лидия Андреевна, — довольно сухо отрезал Быков, — немедленно прекратите балаган. Я вполне серьезен. Вы нам нужны.

— Даже не начинала, — буркнула я недовольно, — совещайтесь сами, а мне дайте поспать хотя бы пару часов. Я с ног валюсь от усталости, причем вашими же стараниями. В войнушку поиграть захотелось? Половину состава экспедиции угробили.

— Отставить! — Эмиссар от злости аж позеленел, — господин военврач, извольте принять вертикальное положение и немедленно следовать за мной. Это приказ! Все возражения — потом.

Уж коли до прямых приказов дело дошло, то шутки закончились. Значит, дело совсем дрянь. Ворчи — не ворчи, психуй — не психуй, а без тебя, Лидия Андреевна, отцы командиры ныне справиться не могут. Дальнейшее сопротивление железной воли Эмиссара вызовет только сильное встречное противодействие. Эдак за неподчинение можно вполне серьезно выхватить на орешки.

— Есть, господин полковник, — отчеканила я по-уставному. Очень хотелось заехать по скуластой небритой щеке, но сдержалась. С большим — пребольшим трудом удержалась. Чертов сапог! Никакой жалости к подчиненным, никаких манер. Тьфу на тебя!

— За мной, — скомандовал Быков и, не оглядываясь, зашагал к штабной машине.

Ладно, прогуляемся, послушаем последние новости из первых уст. Из самых что ни на есть первых и главных.

В броневике уже все сидели по своим местам и нас с Быковым дожидались. Забралась я в салон, огляделась — «мама родная», и вот тут только до меня и дошло…

Чекист погиб при обороне лагеря. Главному столичному профессору бандиты голову отрезали, чем-то он им не понравился. Помощник Быкова — Федя Шибарин, с тяжелейшим ранением лежит под навесом в коме.

Иными словами, командный состав экспедиции резко и значительно сократился. Эмиссар, собственной персоной. Его заместитель и по совместительству начальник охраны конвоя — Пауль Нойманн. Да прижухший, как осенний лист, одинокий аспирант Реввель, чьей обязанностью всегда было служить материальным дополнением к профессору Жмышенко, упокой Господь его душу.

Помощники и советчики у Быкова как на подбор. Один — вояка до мозга костей и кроме «упал — отжался» ничего более умного из себя выдавить не сможет. А второй привык только поддакивать и во всем полагаться на безвременно ушедшего профессора и собственного мнения, в принципе, не имеет.

Тут самое время вспомнить о, так сказать, руководителях второго уровня.

Чернецкого при форсировании проклятых озер черви пожрали. Боцман убит в перестрелке с бандитами. Младший научный сотрудник Василий, как я поняла, присутствующий в экспедиции чисто номинально для солидности при господах ученых, и тот — с тяжелым ранением. Следовательно, к административной работе привлечен быть не может. Даже Стивен, которого Чекист окрестил Комиссаром и готовил на смену «сексуально озабоченному особоуполномоченному», и тот куда-то запропастился. Бедный Мишка по всему лагерю полдня бегает, разыскивает. Уже не меньше, чем по пять раз у всех и каждого уточнил, — «вы не видели Стива?» Нет, мы не видели. Вот и получается, что в администрации у нас осталось всего три человека. Кворум отсутствует.