– Что вы хотите? – смело произнесла я, но пальцы предательски сжались в кулачки.

– Того, чего и все хотят: положения и денег, Ваше Высочество.

– Вы знаете, в каком я положении, – проговорила я. Губы дрожали, и я плотно стиснула их, чтобы не выдать отчаяния. – Сейчас у меня самой нет ни денег, ни положения.

– Но вы сумели пробраться сюда, в дом одного из предводителей Ирсланда, значит, у вас, как минимум, есть связи и… теперь есть и деньги – сто крон, с ума сойти! Мне и половины того не платят! И вы же наверняка пришли сюда с каким-то умыслом? Покрывать врага моего хозяина ой как дорого встанет.

Я яростно сжала кулаки, краснея от злости. Ведь у меня нет никакого умысла – мне просто очень нужны деньги! Мама болеет! И госпожа Линдон из-за меня получила сильный ушиб. Если бы она не получила это место, то не смогла бы обеспечивать детей. Мы договорились, что я буду должна ей половину. Внутри меня поднялась горечь. Я всех подвела.

Соберись, Элизабет!

– Мне просто нужна эта работа, – сказала я. – Мы плохо живём, мама болеет. Я пришла заработать денег.

– Врёшь ты, Лиззи. Ну, ничего, может мне и не нужно знать большего. Знаешь ли, ирсландцы мне не очень нравятся… Так и быть, будешь отдавать мне своё вознаграждение, тогда я ничего не расскажу!

– Но у меня мама больна, вы же слышали!

– Ладно, будешь должна мне девяносто крон в месяц за молчание.

– Сколько?! Тридцать – не больше!

– Нет, ты жила богато, теперь я хочу, чтобы ты узнала, что такое бедность. Восемьдесят.

– Поверьте, я знаю, что такое бедность! Тридцать пять. Или я ухожу сейчас же. Пока будете звать Олэнтора, я успею скрыться.

Госпожа Рут долго глядела на меня, стиснув зубы.

– Пятьдесят. И это моё последнее слово, – сказала она наконец.

– Сорок и договорились.

– Ладно…

Договорилась, слава богам. На один визит лекаря хватит, а так посмотрим по ситуации.

– И лучше смотри за детьми! – прошипела госпожа Рут. – Это тебе не в куклы играть! Генерал Олэнтор только кажется порядочным, он тёмный и за этих детей голову в прямом смысле оторвёт!

– Скажите, как вы меня узнали? Иллюзия не помогла?

– Какая иллюзия? – хмыкнула госпожа Рут.

Я повернулась к зеркалу и обнаружила, что иллюзии нет! Пока ехала в дилижансе, я держала “маску”, но потом пришлось долго идти пешком, я устала, замёрзла и промокла, я отменила заклинание, чтобы сэкономить силы. А потом… видимо, от усталости и недосыпа, забыла вернуть “маску” обратно.

Какой ужас.

Значит и башмаки мои прохудившиеся Олэнтор видел?!

Тогда понятно его удивление, что он так рассматривал меня и назвал слишком молодой. Какая же я дура! Но очень везучая! Меня приняли в няни, несмотря на внешность двадцатилетней девушки и худые туфли.

– Ты чего так побелела, Лиззи? – хмыкнула госпожа Рут.

– Нет, ничего. А где мама девочек, вы не знаете? – поинтересовалась я.

– Без понятия! Их подкинули два дня назад, они всё время ревут, какие-то ненормальные. У нас перебывало уже пять нянь, и все от их ора сбегали. Не дети, а демонята какие-то, вообще не унимаются и ни к кому на руки не идут, ну, кроме его светлости – наверное, чуют родную кровь. Он из-за этого службу пропускает и бесится. А ты-то знаешь, что бывает с тёмными, когда они бесятся!

Госпожа Рут бросила на меня укоряющий взгляд, и я вынужденно отвернулась.

– Не знаю почему, – продолжила управляющая, – но как только ты вошла в дом, дети сразу притихли, ты им понравилась. Заснули вон даже. Может, из-за того, что в тебе есть тёмная кровь?

– Во мне нет тьмы! – я уверенно помотала головой. – Сами знаете, какая во мне магия.

– Знаю-знаю… странно, что генерал Олэнтор этого не почуял.

– Защита, – призналась я, указывая на талию.

Пусть госпожа Рут считает себя посвящённой в мою тайну про защиту – может, будет осторожнее себя вести.

– У меня дел по дому полно, я пошла. Разбирайся тут с пелёнками сама. Но, если что, Лиззи, – заговорщицки прошептала управляющая, – зови меня. Но только если очень-очень понадоблюсь!

Да как-нибудь без вас… спасибо.

Я улыбнулась и закрыла дверь.

Обвела взглядом сладко спящих девочек. Они очень похожи друг на друга: розовые щёчки, обе темноволосые и курчавые, но у Кэти волосы вились чуть заметнее и были более тугими, а у Мэри, наоборот, воздушными, как пушок. Не представляю, что сподвигло мать оставить этих сладких крох!

Я подошла к кровати и ощутила, как разом накатила усталость, закружилась голова и затряслись колени. Я поправила подушку, скинула башмаки и прилегла на край к девочкам – благо кровать широкая. Уже и забыла, когда спала на такой, словно это было в прошлой жизни.

Сегодня выдался очень тяжёлый день. Пришлось встать за час до рассвета, чтобы успеть на собеседование к Олэнтору. Пока ждала дилижанс на станции, моросил дождь, дул зябкий ветер, и ноги закоченели в прохудившихся башмаках. Я, конечно, подлатала их иллюзией, они выглядели для окружающих изящными туфельками, но чулки от этого не стали более сухими. Поездка в имение Олэнтора заняла три часа, и всё это время рядом на сиденье дилижанса сидел толстый, пропахший хмелем мужчина в сером потрёпанном камзоле. Он постоянно икал и прижимал меня к стенке, я беспрестанно ворчала на него, так что поспать, как рассчитывала, не удалось. До летнего особняка я добралась к обеду. Я совсем ничего не ела, и вчера ещё весь день промоталась, когда ездила к Витто на унизительную встречу. И вот результат – валюсь с ног, как простолюдинка, которая провела весь день в поле кверху местом, которое нельзя называть. Да я теперь и есть… простолюдинка.