— Ты хочешь сохранить ему жизнь?

— Я не хочу, чтобы он отнял наши жизни, пока мы будем отнимать его. Не хочу ошибки, столь глупой, что отнимет у нас без того поредевших людей. А если у него есть друзья, и если они такие же как ты, крови будет очень много, уж поверь мне.

Удивительно было наблюдать за столь разными людьми с разными взглядами на жизнь, где одни пытались найти гармонию с миром в то время, как другие пытались подстроить этот мир под себя, стараются найти общий язык.

— Ладно, пусть живёт, твоя взяла, ты умеешь убеждать, — стрельнул он в её сторону глазами.

— Ой всё, — сразу же отмахнулась Азурлина и пошла к реке, нет-нет, да бросив на него косой взгляд, будто проверяя, смотрит он на неё или нет.

Я рассказал всё, что знал сам. Не видел смысла как скрывать, так и врать, так как это было и незачем. Я не делал того, что могло бы бросить тень как на меня, так и на мои действия. И теперь мог точно сказать, что этому солдату про линкор было хорошо известно. Возможно, он сможет пролить свет, как тот здесь оказался и что за существо бродит теперь по лесу.

А пока меня оставили в доме. Наручники не надели, хотя охрана у дверей снаружи точно была. Мне не доверяли.

Я бы тоже не доверял, если быть честным. И всё из-за этих сил хаоса, который стали каким-то проклятием, клеймом, что будет меня преследовать вечно, пока хаос не пожрёт мою душу. Не было бы его, уверен, что мы бы нашли общий язык.

Поэтому они поступили правильно. Жаль лишь, что я оказался с другой стороны этого вопроса.

По итогу, что я имею. Курги и солдат из ордена Грозовой вал. Действительно, таких сложно представить вместе.

Если судить по курги, то они были, по-видимому, из какого-то достаточно миролюбивого племени. Будь это воинствующие курги или кто другой, меня бы бросили на арену сражаться с их бойцами или принесли в жертву. Да и космодесантник вряд ли бы смог ужиться с каким-либо ещё племенем, кроме такого. Эти же явно предпочитали мир войне.

Что касается самого космодесантника, то он был из ордена Грозовой вал, который специализировался по большей мере на захватах. На захватах баз, космических станций и кораблей. Они чаще всего не принимали участие в крупных столкновениях, выполняя более точечные миссии. Похожи на орден Чёрного сокола, — и мы даже имели, кажется, операции вместе, — однако всё же больше специалисты именно в штурме и абордаже.

Инквизиция и Грозовой вал. Скорее всего, они возвращались после того, как взяли на абордаж какой-то корабль с еретиками. Инквизиция часто пользовалась их услугами. У меня даже есть предположение, что они могли взять на абордаж как раз корабль кургов, после чего и попали сюда. Зачем? Не знаю. Но у инквизиции всегда был свой взгляд на мир. Хотя я не исключал варианта, что эта группа могла взять на абордаж и самих инквизиторов.

Может звучит странно, но среди них тоже встречали не еретики, но люди, которые переходят все границы ради того, чтобы добиться победы, и такое пытались пресекать, так как от желания постичь новое до ереси один шаг.

Как бы то ни было… И всё равно поверить не могу, что космодесантник живёт с курги. Да он их перебить должен был сразу же.

Ещё меня интересовало, почему он сохранил как свои импланты, так и свои размеры в то время, как моя группа их потеряла. Я чувствовал что-то вроде обиды, если честно.

Когда они ушли, я ещё несколько минут просто сидел и смотрел на дверь. Вряд ли меня собирались убивать, но и безоблачным моё будущее было назвать сложно.

Осторожно встав с кровати, я размял шею, после чего огляделся. Подошёл к окну, выглянул в него…

И лицом к лицу встретился с остроухой, которая в этот момент так же заглядывала в окно.

Мы одновременно дёрнулись назад, одарив друг друга враждебным взглядом.

Я для них будто диковинная зверушка, смотрю.

Мне пришлось сидеть в доме до самого вечера. Я бы мог выйти, однако решил не конфликтовать с теми, кто меня ещё не убил, хотя имели на это все права. Конечно, я бы не сдался им без боя, но остроухие всегда славились своими пси-способностями, и вряд ли бы мне удалось продержаться долго.

На вечер ко мне заглянул сам космодесантник с подносом, на котором была деревянная тарелка с какой-то едой и кружка. Смешно смотрелось, как он вошёл с ним, будто какой-то дворецкий, однако я чувствовал, что со мной хотят поговорить.

— Сядь, — с порога произнёс он. — Не заставляй меня применять силу.

Я бы поспорил с ним в этом утверждении, кто к кому ещё силу может применить, однако спорить и испытывать гостеприимство не стал. Надо знать, когда показывать зубы, а когда проявить терпение. Только дураки будут слепо бросаться в атаку на любого, кто им не нравится.