— Мне сегодня не для еды… то есть я хочу вон мальчишек угостить. Но мне нужен арбуз такой, какой поместится вот сюда.

— У вас в России что, вообще нет сумок? Каждый раз вы что-то придумываете… как вам вот этот? Мальчишки точно будут довольны. Вам порезать?

— Ни в коем случае! — Вера аккуратно положила арбуз в свой шлем, проверила, что он входит туда довольно плотно, затянула потуже «подборочный» ремень и, поблагодарив хозяйку лавки, вышла на улицу. Почти вышла, а в дверях попросила:

— Фру Тулин, вы можете никого не выпускать из магазинчика минут пять? Просто что-то может упасть с крыши…

— Да что вы говорите? Вы что-то на крыше заметили? Я немедленно поднимусь и уберу!

— Подождите, мы вместе поднимемся, я сначала людей на улице предупрежу.

Возле машины, как и всегда последние дня три, крутились двое полицейских. Городские власти знали, что машина принадлежит советскому постпредству, и не хотели «дипломатического скандала» в случае, если какой-то прохожий отвинтит на сувенир какую-то деталь с этого уже всему городу известного авто. Вера подошла к ним:

— Господа, я сейчас буду объяснять детям почему нужно беречь голову при падении с… с велосипеда, и вот там сверху может что-то тяжелое упасть… вы не последите за тем, чтобы никто там пару минут не ходил? Спасибо…

Пожилой хозяйке овощной лавки она быстро объяснила, что ей, молодой, будет куда как проще и быстрее подняться наверх, так что фру Тулин только провела ее через магазинчик к лестнице, ведущей на верхние этажи. Забравшись на крышу, Вера, немного подумав, привязала к шлему шелковый шарф, который она надевала чтобы довольно жесткая ткань комбинезоне шею не натирала. Решила, что шарф точно поможет шлему «упасть правильно». Подошла к краю — и несколько удивилась увиденному: народ почти всю улицу заполонил. Хотя чему тут удивляться: все с работы ушли, без дела по улицам болтаются — а тут движуха какая-то намечается, ну как тут удержаться и не подойти посмотреть, что случилось? Так что девушка лишь громко поинтересовалась, не спрятался ли кто под крышей и, тщательно прицелившись, кинула шлем вниз.

— Эй, не трогайте его, я сейчас сама спущусь и все покажу…

Трогать шлем никто не стал: два полицейских за этим внимательно следили и шикали на особо шустрых мальчишек. Но народ все равно довольно плотно подступил к валяющемуся на брусчатке шлему, так что пробраться к нему у девушки получилось с некоторым трудом. А когда она все же к нему подошла, давешний мальчишка, стоящий со своим велосипедом буквально в «первом ряду», с некоторой грустью в голосе сообщил:

— Фрёкен, а ведь ваш шлем треснул…

Вера, прилично волнуясь (все же эксперименты — экспериментами, но стеклянный шар — это совсем даже не арбуз), подошла к шлему, подняла его:

— Да, треснул, жалко, хороший был шлем… — она аккуратно расстегнула ремешок, — но вот арбуз, который был внутри, не треснул. Это я к чему, — она с улыбкой повернулась к мальчику, — шлем можно и новый купить, а вот где продаются запасные головы, я пока не знаю.

— А как же вы теперь без шлема? — никак не хотел угомониться мальчишка, но у Веры Андреевны, с детьми много лет проработавшей, в общем-то, и на это был заготовлен подходящий ответ:

— Я без шлема уже никак, а вот со шлемом… — она подошла к мотоциклу и из прикрепленного позади сиденья ящичка достала другой шлем. — Со шлемом, как я тебе сейчас показала, я могу чувствовать себя в безопасности.

— А зачем вы второй с собой возите? — Вере даже показалось, что мальчишка как-то «прочитал» заготовленную ею «игру в вопросы и ответы».

— Ну сам-то подумай: если я упаду и шлем разобью, но останусь жива — мне что, такой тяжелый мотоцикл руками до дома толкать? Это же не велосипед, его толкать тяжело, а я, как видишь, на портового грузчика не очень похожа. А без шлема, как ты, наверное, уже заметил, на мотоцикле кататься опасно. Как, впрочем, и на велосипеде. Но на велосипеде… хотя и если на нем упасть, радости будет не особо много. Погоди, — Вера подошла к машине, покопалась внутри, и протянула мальчишке шлем уже велосипедный. — Вот, держи, а то видела я как ты за моей машиной на велосипеде мчался…

— Фрёкен, а… а у меня нет на этот шлем денег…

— Это тебе подарок, за любознательность. Я его на всякий случай купила: он и не дорогой особо. Но на меня он, оказывается, маловат… держи! И арбуз тоже держи, друзей угостишь.

— Спасибо, фрёкен!

— Фармоль, с тобой все в порядке? — раздался голос протискивающегося через толпу Олафа. — А то я иду, вижу машина твоя, толпа, полицейские вокруг тебя… — Олафу, вероятно, кто-то в его художественной школе сказал, что «художник должен игнорировать общественные запреты» и с Верой разговаривал буквально на грани хамства — но так как это «хамство» было явно показное, а Вера все же в тонкостях шведского языка и менталитета разбиралась плоховато, то к парню все равно она относилась по-приятельски:

— Все в порядке, Олаф, я детям показывала, как нужно голову беречь при езде на велосипеде.

— Фрёкен Фармоль, — тут же к Вере подлетела какая-то невысокая пухленькая женщина, — а где вы этот шлем купили? — она показала рукой на мальчишку, уже успевшего шлем на голову нацепить. Народ вокруг рассмеялся, ведь обращение прозвучало буквально как «девушка бабушка», но Вера решила на него «не реагировать»:

— Где? Тут неподалеку, в гараже на улице Квамгатан, хозяина вроде Карлом Густафссоном зовут.