Мрачный Кастьон попытался растянуть прощание «со своей милой подругой» Фодель почти до момента отъезда. В конце концов дракон потерял терпение вместе с остатками вежливости, отёр Кастьона плечом, хлопнул у него перед носом крылом и увлёк Фодель подальше от человеческо-котульского бурления.

— Ты будешь осторожен? — тихо спросила жрица и прижалась щекой к его щеке.

— Нет, — весело пообещал Илидор и подхватил Фодель на руки.

Как Юльдра ни пытался убедить Йеруша остаться — тот лишь отмахивался: ему не терпелось добраться до мест, где могут быть другие проводники, «потолковей этих лапостных котиков», так что верховный жрец в конце концов оставил Найло в покое, хотя было видно, что ему страшно не хочется отпускать эльфа. И жука Юльдра согласился выделить лишь после того, как Йеруш сердито заявил, что ему, в принципе, плевать, он может отправиться в путь и пешком, взяв себе проводника из прайда, если Храм будет такой неимоверной неблагодарной задницей, что не одолжит несчастного жука гидрологу, благодаря которому никто из жрецов до сих пор не помер от холеры или сыпняка.

— Мы будем ожидать вас с добрыми вестями обратно через шесть или семь дней, — донёсся до Илидора голос Юльдры, и дракон неохотно разжал объятия, опустил Фодель. — Мы очень сильно рассчитываем встретить вас в этом самом месте не позднее чем через семь дней! Не позднее!

Илидор и Фодель поспешили на голос: эти слова верховного жреца были сигналом к отъезду. Kрылья дракона трепетали и требовали немедленно нестись навстречу новой упоительной авантюре.

— Ведь семи дней достаточно, Тай? — продолжал зычно вещать Юльдра. — Этого точно достаточно?

— Тай много раз сказа-ула, — отвечала котуля, подрагивая хвостом и глядя на Юльдру сверху вниз со спины своего волочи-жука. — До земель шикшей, которые привлекаю-уют внимание верховного жреца-у, мы доберёмся за два дня-у-ау. Тай не зна-ует, сколько времени понадобится твоим жрецам, чтобы договориться с шикшами-у.

— Ыкки знает! — влез котуль, привстав в седле на колени. — Домовкаться с шикшами потребствует вечность времени!

Младшие жречата, котули и некоторые жрецы рассмеялись. Илидор, наконец вскарабкавшийся в седло, тоже сверкнул зубами и поёрзал, устраиваясь поудобнее. У Йеруша был взгляд эльфа, который в своих мыслях уже находится за тысячу переходов отсюда. Лица жрецов, сидевших верхом, остались непроницаемыми.

— Полагаю, от моего предложения шикши не захотят отказываться, — ровным голосом произнёс Кастьон и похлопал по одному из множества плотных тюков, навьюченных на волочи-жука. — У меня есть для шикшей весьма важные и весомые доводы. Весьма неожиданные.

— Мы только должны довезти эти доводы побыстрее, пока о них не прознал весь лес, — неожиданно даже для себя заявил Илидор. Его кровь бурлила и требовала немедленно начать путешествие, а не сидеть, как болван, на солнцепёке. — Так что давайте скорее поедем!

И, щёлкнув своего жука по панцирю, как учили котули, Илидор с радостно-шальным «Уо-о-у!» помчался в лес, на северо-запад. Остальные всадники поспешили следом. От толпы котулей им в спины неслись пожелания удачи и «Чтобы батько-солнце много света подарил вашему пути». А от жрецов сыпались наставления «Берегите себя» и заверения «Мы будем ждать!».

Прежде чем окончательно затеряться среди деревьев, Илидор обернулся и помахал Фодель.

Пока маленький отряд углублялся в лес, то справа, то слева за деревьями, на большом удалении, мелькали какие-то существа. Некоторые были похожи на недовитые гнёзда размером с человека. Другие походили на людей — эти быстро отстали от шустрых жуков. Всадники делали вид, что никого не заметили.

Удалившись от поселения, путники придержали волочи-жуков. Если они будут ехать в таком средне-быстром темпе достаточно долго, отставшие полунники сумеют их нагнать.

Котульские владения заканчивались редколесьем с чахлыми корявыми ольхами, жухлой травой и многочисленными кочками, на которых какая-нибудь лошадь в два счёта сломала бы ногу. Волочи-жуки же деловито и ловко перебирали лапами, переползая с кочки на кочку. Многоногие, они лишь едва заметно оступались, если попадали одной из ног в ямку или чью-нибудь нору, и всадников даже почти не качало.

Полунники догонят процессию задолго до заката. Шикши пока не показываются, преследуют отряд на большом удалении — они слишком заметны, чтобы спрятаться среди редких тонких ольх.

Над головами путников летит, чуть сгорбившись, большеглазый желтоклювый сокол. То ли пожелал проводить всадников, то ли кто-то велел ему послужить ориентиром для тех, кто не должен потерять всадников из виду.

А может быть, сокол просто летит куда-то по своим неотложным птичьим делам.

***

Выезд с территории прайда был обозначен группой голых древесных стволов толщиной в ногу. На одном висел основательно объеденный мухами труп котуля и вонял так, что подкатывало к горлу — как пояснила Тай, презрительно скривив губы, прайд решил «завялить этого негодного кота на солнце» за то, что тот ловил рыбу, шедшую на нерест, и, хуже того, продавал икру шикшам.

Илидор даже не знал, что его больше озадачило: что шикши едят икру или что мирные с виду котули способны столь жестоко расправиться со своим сородичем, а вожак, выходит, совсем не шутил, когда говорил, что прайд, возможно, завялит Ньютя. Хотя тот, на взгляд Илидора, не сделал ничего ужасного. Ну подумаешь, вызверился на чужака, за которым хвостом ходили женщины. Кому бы такое понравилось, на самом деле?