Зима — это время чудес, время, когда можно оглянуться назад и рискнуть. Рискнуть простить и быть счастливой. Рискнуть довериться и любить. Рискнуть прислушаться к совету от незнакомца и не прогадать. Это время, когда сбываются мечты и реальность превосходит все ожидания. Зима — это состояние души и песня сердца.
***
Москва
25 декабря, за 7 дней до Нового года
Дедлайны бывают разные: активные, скучные, сумасшедшие, нервные, а с повышенным давлением еще и интересные. В чудный декабрьский день, когда осталась всего неделя до заслуженных праздничных выходных, погода решила сделать кульбит и послать мое здоровье нафиг. Утром я уже проснулась с головной болью. С ней же выпила таблетку, в надежде немного подобреть, но, увы, магнитные бури, ретроградные планеты вопили в унисон: «Терпи, Оля, и за терпение воздастся».
Я, конечно, им не поверила и приехала в офис с поганым самочувствием, настроившись на чокнутый по всем фронтам день. Все вокруг знали, что, если у Олечки утро не задалось, то возможно, оно таким будет у всех. Не умела я абстрагироваться от проблем и выливала весь негатив на них. При этом только иногда чувствовала себя виноватой.
В приемной, которую я облагородила по своему вкусу сидела какая-то незнакомка и убирала МОИ вещи в коробку. Ее наманекюренные пальчики брезгливо трогали мои статуэтки.
Теперь понятно, почему «любимые» коллеги неохотно здоровались и прятали взгляды. Явился новый босс с секретаршей. У нас год уже как сменился хозяин Павел Олегович, мой непосредственный шеф стал заместителем Анонима, имя которого держалось в секрете, и даже я не имела понятия кто он. А тут под Новый год вылез блин подснежник. А с ним, видимо, и кадровые изменения.
— И как это понимать? — Я кинула сумку на кожаный диван и стянула пальто. — Почему Вы без спроса трогаете мои вещи?
— Полагаю, вы Ольга, — ухмыльнулась секретарь.
— Петровна, — съязвила я.
— Мне все равно. Вы уволены.
Села на диван, закинула ногу на ногу и потерла виски. Голова начинала трещать сильнее и вместе с болью раздражение норовило вылиться за берега и оплевать новенькую.
— Вы кто такая, чтобы меня увольнять? Акционер компании? Начальник? Да даже если два в одном, то могу вам наизусть рассказать один интересный закон, а так же предупредить о жалобе в трудовую инспекцию.
Да, я бываю стервой, и что вы мне сделаете? Эта компания вытащила меня со дна, после тяжелого расставания с парнем, после сложной беременности, после декрета… И я отсюда легко не уйду.
— Ольга Петровна, Виктор Михайлович сказал, что должность помощника моя. Я с ним работаю уже три года, — смягчилась девушка. — В штате идут сокращения, и вам придется подчиниться.
— А могу ли я побеседовать с Виктором Михайловичем?
Как же меня бесило это имя. До невозможности, до зубного скрежета. В память врывались воспоминания о бывшем, который в один прекрасный миг растоптал чувства наивной скромной девочки. Его тоже звали Витя. Козел первостатейный.
— Я ожидала этого. Вы можете пройти к нему сейчас.
Какая нелогичная мадам. То зубы показывает, то язык показывает. Не быть ей Цербером босса, не быть…
— Отлично, хоть кто-то внесет ясность в этого идиотский день.
Телефон пиликнул.
«Привет, дочур, приедешь на выходных? Даша очень ждет. Скоро Новый год»…
Когда дочке исполнился год пришлось оставить ее в деревне с родителям, а сама вернулась в ЗАО «Стройпромос» и работать.
Навещала раз в две недели, безумно скучая по своей малютке. Мне хотелось быстрее накопить на квартиру и наконец-то забрать ее. Сейчас я снимала комнатушку на окраине Москвы, где только ночевала и отсыпалась в выходные дни.
— Виктор Михайлович, Ольга Петровна желает с вами побеседовать.
— Инна, отдай ей белый конверт. Сумма должна устроить…
Странно, но голос показался мне до боли знакомым и вызвал бурю эмоций: страх, ненависть, желание сбежать.
— Да, Инна, дайте конверт, я им запущу в эту мерзкую рожу, — прошипела я и, отодвинув девушку плечом, ворвалась в кабинет, — хотела бы сказать, как рада тебя видеть, но, увы.
— Оля? — Мужчина, сидевший в кресле Павла Олеговича поднял взор и закрыл ежедневник.
Все такой же красивый… Витя всегда притягивал взор статностью, ростом, разворотом плеч. Темные, почти черные волосы взъерошены, а синие глаза с удивлением смотрели на меня.
На Витю всегда все заглядывались. Не было ни дня, чтобы ему не строили глазки. Я не ревновала, потому что доверяла. Как оказалось зря…
— Надо же, хоть имя помнишь и на том спасибо, Виктор Михайлович, — фыркнула я, пройдя вперед.
Теперь я не маленькая рыжая девчонка с веснушками, которая смотрела в его рот и проглатывала вранье.