– Известное дело!
– поддакнул завхоз.
– С шестнадцатого века обитель стоит, чего тут только не случалось - и битвы, и...

– Ну ладно.
– Сенчук поднялся из-за стола, выглянул в окно, за которым лиловели холодные апрельские сумерки.
– Я думаю, в целях общего развития недурно и взглянуть на всю эту археологию, но, чтобы не возбуждать население общим составом нашей компании, двинем-ка мы потихоньку, без габаритных, как говорится, огней, через овраг... Лопата у тебя в каптерке есть? Нет? Надо прихватить, покопать возле сундука, вдруг чего предки наши обронили, а вдруг и умышленно в землицу уместили, а сундук с ломом для отвода глаз на показ выставили, у них ведь тоже головы не на гончарном круге делались...

– Толково!
– простодушно восхитился завхоз.
– Это ж надо так это... заподозрить, а?! Вот так ум, а?!

– Мне и платят, чтобы я подозревал тогда, когда подозревать нечего, процедил Сенчук, натягивая телогрейку.
– А о том, что я большой красавец, я знаю самостоятельно. Ты, дед, вот что... Иди к хозяйке своей, скажи, что на рыбалку с нами собрался, сети проверить. Народ будоражить не надо, а то, не ровен час, весь монастырь на кирпичи разнесут. Ты, - кивнул племяннику, вместе с ним сходи, уговори старуху его, коли ерепениться будет.

Племянник кивнул, с жалостью глядя на недопитую бутылку. Три дня назад он отвез в городскую больницу жену, страдавшую женскими недомоганиями, и теперь активно предавался пьянству, наверстывая упущенные дни вынужденной трезвости, к коей принуждала его сварливая и властная домоправительница.

Глядя на его угрюмую спину в проеме двери, Сенчук подумал, что лучшее, на что может рассчитывать этот недоумок, - на долгую жизнь в качестве участкового милиционера, а после выслуги лет - на непродолжительную жизнь участкового милиционера в отставке.

Порой его даже коробило от надменного хамства племянничка и его склонства к неоправданному рукоприкладству по отношению к безответным селянам, продиктованному, видимо, какой-то саднящей озлобленностью к своему бытию, которое в общем-то отличалось сытостью и безмятежностью.

Этот парень мог бы быть счастлив, но счастлив не был. Хотя кто видел хоть раз счастливого милиционера?

К монастырю они прошли оврагом, затем взобрались на холм с бастионом угловой сторожевой вышки и, отперев чугунную низенькую дверцу, очутились у здания бывшей монашеской трапезной, где располагалась каптерка.

– И это же надо!
– восторженным шепотом восклицал завхоз, нащупывая на стене выключатель.
– Двадцать лет над этим сундуком сидел и даже не думал, что такое счастье под моей, извините, люди добрые, задницей!

– Какое еще счастье?
– хмуро вопросил участковый.

– Как?!
– Старик испуганно оглянулся на него, затем перевел ищущий взгляд на степенного Сенчука.
– Ведь закон... Если клад, то полагается... Двадцать пять процентов... Ведь правда, товарищ полковник?

– В любом случае, братец, - подтвердил тот.
– Даже если кладом является твоя супруга.

Старик захихикал, мелко тряся высохшей головой и оголяя фиолетовые десны, усаженные кривыми и редкими, как незадавшийся сельдерей на грядке, зубами. На Сенчука повеяло ядреным чесночным перегаром, и он дернул щекой досадливо.

Вошли в каптерку, чьи окна занавешивали грязные темно-синие портьеры из траченного молью бархата.

Старик наклонился над зевом подвала, из которого несло ледяной сыростью.

Включив "переноску", спустились в тесное подземелье, достали из него тяжелый сундук, окованный пушистым от рыжей ржавчины железом.

Откинув крышку, Сенчук невольно закусил губу, с первого же взгляда уяснив неподдающуюся исчислению ценность старинных ювелирных украшений.

– Ну?
– дрогнувшим голосом вопросил завхоз.
– Как это... а? Племянник, достав из сундука золотое распятие, украшенное изумрудами и рубинами, ошеломленно прокомментировал:

– Ну, бля, дела, бля...

Данный неопределенный артикль являлся существенной частью его общего словарного запаса.

– Как официальное лицо, - торжественно произнес Сенчук, обращаясь к завхозу, - выношу вам государственную благодарность за обнаружение самого полезного из встречающихся в природе ископаемых, то бишь - клада, и, думаю, Родина употребит его по конкретному, как и нас, назначению...

– И... вот как... это... с процентами-то?

– В обязательном порядке!
– заверил Сенчук.
– А сейчас слушайте боевой приказ: обследуем подвал, далее переложим ценности в мешок и идем составлять акт.