А проснулся лишь на следующее утро.

Не сразу понял, потому что за окном ярко светило солнце. Удивился поначалу, что потребовалось несколько часов, чтобы восстановиться. Но оказалось, что всё же побольше.

И меня никто не будил, за что я был домашним отдельно благодарен. В доме, где постоянно случается что-то, непременно требующее моего участия, такое просто подарок.

— Вы бы магичить, как не в себя, перестали б столько, — ворчал Прохор, колдуя над первой чашкой кофе для меня.

— Как не в себя? — уточнил я странную формулировку.

— Ну дык судачат так, молодые-то, — чуть покраснев, объяснил слуга. — Типа жаргон такой…

Неугомонный Прохор взял за правило лично ходить на рынок в поисках как провианта, так и вдохновения для кулинарных подвигов. Общался с лавочниками, вызнавал рецепты. Там-то он и столкнулся с разницей поколений. Набрел на юных торговцев редкого заморского кофе, а те буквально атаковали его непонятными выражениями.

Ну и он, не будь дураком, спросил у своей «бабы», что это значит. И теперь активно обучался новым словам.

— Не кошмарьте себя, вот что, ваше сиятельство, — выдал старик в итоге, сам болезненно морщась от произнесенного.

— Вот что, Прохор. Обещаю, что буду беречь себя. Только и ты, прошу, брось выражаться…

Как именно, я не смог сформулировать, но слуга понял и с готовностью закивал. Его облегчение читалось по всему виду.

— Дык я с радостью. Тьфу, прости господи, срамота ж это, а не речь. Чаво язык-то коверкать? Словей своих штоль мало?

Я только улыбнулся в ответ, с благодарностью принимая чашку с кофе и свежую булочку с творогом, изюмом и орехами. Язык всегда менялся и будет, это естественный процесс. Но если это не по душе, ни к чему себя мучать.

— Там этот, — он опять поморщился, — прецедент явился.

— Кто? — я даже закашлялся от неожиданности.

— Ну, Людвих Михалыч. В малой гостиной ожидает-с.

Претендент в помощники тоже угощался кофе. Я разделил с ним вторую чашку и Крещенский отчитался по порученному ему заданию. Обновленный ресторан Янина был полностью готов к открытию.

Меня приятно удивила скорость решения почти всех вопросов. А их список был весьма длинным. Богдан Борисович, по нашей договоренности, сообщал обо всех решениях, но когда я увидел общую картину, то это впечатляло гораздо больше.

Всё ненужное сбыли и очень выгодно. Людвиг нашел несколько соответствующих заведений и устроил аукцион. В итоге дорогая утварь была продана с двойной прибылью. Закупку нового он провернул наоборот, неплохо сэкономив. Отыскал закрывающиеся заведения и выкупил всё за смешную плату.

Как объяснил мужчина, те рестораны не обанкротились, а просто надоели. Поэтому хозяева и отдавали как мебель, так и обрудование, за символические деньги. Вроде как выкинуть жалко, а так хоть пригодится кому-то. Он даже не торговался, настолько несущественные суммы были.

В общем, Людвиг сумел не просто обойтись малыми средствами, но и неплохо заработать. Что позволило нанять отличного повара, который сошелся с Яниным как характером, так и гастрономическими пристрастиями. Кулинар запросил немалую оплату своего труда, но согласился сначала получать помесячно, то есть дождаться открытия и успеха, в котором помощник того убедил.

Помимо этого, Крещенский мне отдал ворох бумаг с другими идеями. Более подробно расписал он проект с селминским наместником по поводу курорта. Предложил несколько вариантов развития деревни и шахты. Даже про ресторан адмирала там нашлось место.

Я слушал его, потягивая горячий напиток, и лишь поражался. Госпожа удача не просто благоволила мне. А бессовестно баловала.

— Только один вопрос остался, — в конце сообщил мужчина. — Я не осмелился без вашего одобрения принимать решение. Но это лучше увидеть.

Заинтригованный, я отправился с ним к Янину. Прогулка перед завтраком дело хорошее.

Сад утопал в ароматах цветов и пряных трав. Журчал фонтан, а в озере вовсю плескалась форель, которую туда запустили для кухонных нужд. И развлекательных тоже. Людвиг придумал предоставлять возможность гостям самостоятельно выловить себе на ужин рыбу.

Сам Богдан Борисович отсутствовал, поехал в деревню навещать маменьку. Но всю боль делового партнера передал Крещенский одним словом:

— Вот…

Мастер Овражский, как всегда, заказ выполнил безупречно. Искусно вырезанный из мармора виноградный лист выглядел, как настоящий. В соответствии с размером того, что должен был прикрывать.

В итоге выглядело это приличнее с той точки зрения, что видно ничего не было. Но в общем изменение скорее подчеркивало то, что скрыто, чем маскировало… То есть стало ещё хуже.