После паузы послышалось: – Что вам нужно, капитан?..

– Маккарти. Капитан Джеймс Эдвард Маккарти из Спецсил. Помощь. Мне нужна помощь.

– О да, я понимаю. Один момент. На этот раз пауза сильно затянулась.

– Доктор Шрайбер? – Да?

– Послушайте, я не знаю, знакомо ли вам мое имя…

– Я вас знаю, – холодно сообщила она.

– Тогда мне не нужно притворяться скромником. Я знаю, что я делаю. Я – один из самых опытных специалистов Специальных Сил.

– Да, мне это известно. Большинство из ваших коллег были съедены молодыми.

– Простите? Я стараюсь делать дело. Откуда эта неожиданная враждебность?

– Я смотрела ваше представление в новостях на прошлой неделе. Очень смешно, Вы поставили всех нас в неловкое положение.

Я вздохнул.

– Приглашаю вас отправиться со мной на следующее задание; там вы продемонстрируете, как надо вести себя. А тем временем, я думаю, мы столкнулись здесь с настоящей находкой, и хочу разобраться в ней. Мне не помешало бы некоторое руководство. Вы собираетесь помогать мне или нет?

Она не ответила.

– Доктор Шрайбер?

– Помолчите, – распорядилась она. – Я говорю по другой линии. – Спустя несколько секунд доктор снова вернулась на связь: – Мне жаль, но я не могу оказать вам никакой помощи.

– Потому что я не нравлюсь вам лично?

Она замялась. Чувствовалось, что она принуждает себя говорить ровным тоном.

– Мне жаль, капитан, но я ничем не могу вам помочь. Я и в самом деле растерялся.

– Эй, что происходит?..

– Я кончаю связь.

– Доктор Шрайбер! Переключитесь на обычный канал, немедленно! – Я включил канал для неслужебных переговоров. – Вы меня слушаете?

К моему удивлению, Шрайбер слушала.

– Да, капитан?

– Ответьте мне прямо. Что происходит?

– Ничего не происходит.

– Брехня.

– Вам не следует грубить…

– Нет, следует. Я участвовал в достаточном количестве операций, чтобы знать протокол. Еще никто никогда не получал отказа на просьбу о помощи.

– Ну, а вам отказано.

В ее тоне было что-то странное.

– Вам приказали не поддерживать со мной связь, верно? – Я понял, что это правда, даже не договорив до конца.

– Не говорите глупости…

– Значит, если я напишу рапорт, вы возьмете на себя всю ответственность?

Она замялась.

– Можете писать что угодно, капитан. Не думаю, что. вы сами или ваши рапорты будут восприняты серьезно.! Независимо от того, как высоко вы обратитесь.

– Все понятно, – сказал я.

Мне действительно было все понятно. Я лишь хотел знать, кто суфлировал по параллельной линии связи. Данненфелзер? Или кто-нибудь из его жаб? До чего же это гнусно – лизоблюд Данненфелзер.

– Если не возражаете, я отключаюсь, капитан. – Ее тон был так приторно вежлив, что от него тошнило.

– Желаю приятно провести день, – столь же ласково ответил я и выключил связь. Крутанувшись на кресле, я повернулся к Уиллиг.

Капрал Кэтрин Бет Уиллиг, бабушка шестерых внучат, сохраняла невозмутимость в течение целых двух с половиной секунд. Потом сказала: – Ну как, вычеркивать доктора Шрайбер из списка на рождественские поздравления?

– Я так чертовски зол…

Я прикусил язык. Операция в самом разгаре. Гнев пользы не принесет. Я взглянул на Уиллиг. Она выглядела одновременно и печальной и расстроенной.

– Простите, – извинился я. Она покачала головой.

– Я же вижу, что они делают. Тебя подставляют. Если что-нибудь случится, вся вина падет на тебя одного.

– Черт с ними. – Я думал полсекунды, прежде чем принять решение. – Прервите связь. По всем каналам. По всем без исключения. Никаких контактов с сетью. В журнал занесите это как ввод в действие статьи двадцать-двадцать. Мы надеваем железный колпак. Если они не хотят помогать, будем работать без них.

Уиллиг неодобрительно посмотрела на меня.

– Вы не ослышались, – сказал я. – Если они захотят получить копию наших записей, то им придется выпрашивать ее, стоя на коленях. Я не дам материалы до тех пор, пока научный отдел не примет на себя обязательства оказывать оперативную помощь в полном объеме. Какого дьявола! Кому-то захотелось поиграться в политику ценой моей жизни? Мы вскроем гнойник – пусть все полюбуются. Я страшно устал от всего этого дерьма.

– Вы уверены? – Уиллиг давала мне шанс еще раз продумать решение.

Я продумал.