Я снова лег на спину. Такого звона во всем теле я еще никогда не испытывал. Что я делал, когда в последний раз сходил с ума? Не знаю. Даже не могу припомнить, когда я был таким ненормальным. Нет, неправда. Я был еще ненормальнее, чем сейчас. Намного ненормальнее. Но в тот раз это доставляло мне удовольствие.

– Я не знаю, – прошептал я. – Просто не знаю.

И услышал в голове голос Формана: «Это я понял. Ты не знаешь. Но если бы ты знал… что бы ты тогда знал?» – Нет. Я действительно не знаю.

«Я тебя слышу, – засмеялся он. – Но если бы ты действительно знал… что бы ты знал?» Я невольно рассмеялся. В прошлый раз, почувствовав себя загнанным в чудовищную ловушку и потерявшим всякую надежду, я сочинил больше сотни лимериков. Некоторые были настолько ужасны, что даже я смущался читать их.

Сочинение лимериков не вылечило тогда моего сумасшествия – только направило его в русло более приемлемого поведения. В том и состояла вся соль шутки. Доктор Дэвидсон говорил, что абсолютно нормальных людей не существует. Максимум, на что способен любой – научиться как можно ловчее обманывать окружающих, чтобы никто не мог увидеть правду.

Лимерики… Дурацкая идея. Хотя – это было хоть ка-юш-то занятием. Занятием, которое отвлекает.

С чем бы срифмовать Марано?

Ничего не приходит в голову. Придется попробовать се имя.

Рано или поздно я подберу вторую рифму на Уиллиг. Я заснул прежде, чем смог ее придумать.

Нерифмуемая Уиллиг легонько потрясла меня, чтобы разбудить.

– Капитан Маккарти?

– А? Что? – Пытаясь сесть, я треснулся головой о верхнюю койку. Потом боком скатился на пол, потирая лоб. – Который час?

– Половина восьмого. Ничего не происходило, поэтому мы дали вам поспать подольше.

– А вот этого не надо было делать…

– Вы нуждались в отдыхе.

– Простите, но в армии, в которой я служу, капралы имеют обыкновение подчиняться приказам капитанов.

– Добавьте это к списку обвинений в мой адрес в будущем трибунале. Я дала вам поспать подольше, но…

– Что стряслось?

– Пока ничего. Мы перезарядили и заново загрузили тигра. Я думала, вы проснетесь от шума. Он отправился обратно в дыру в шесть тридцать утра. ИЛ провел его без каких-либо проблем. Мы уже имеем данные с половины широкоспекторных датчиков. Зигель устанавливает остальные.

– Что «но»?

– Что-то двигается наверху. Пока оно за горизонтом…

– Как пыль?

– Прекратила выпадать еще ночью. День стоит ясный. Видимость почти неограниченна. Пейзаж такой розовый, что так и ожидаешь увидеть Изумрудный Город.

– И?.. – подтолкнул я ее, пробираясь в нос машины. Уиллиг шла следом.

– Вдали видны столбы пыли. Как показал анализ, там двигаются три объекта.

Я похлопал Локи по спине, чтобы он освободил мое место.

– Давайте посмотрим, Локи показывал через мое плечо: – Здесь и вот здесь…

– Вижу.

– Это черви?

– Похоже на червей, – сказал я. – Но с таким же успехом это могут быть джипы. Или сумасшедшие мотоциклисты. Или бандиты.

– Угу, – подтвердила Уиллиг. – Ни один человек в своем уме не полезет в это дерьмо.

– Ну, тогда круг сужается всего до двух миллиардов оставшихся в живых. Нормальных людей больше не существует.

– Вы знаете, что я имею в виду.

– Слыхали когда-нибудь о ренегатах? Уиллиг прикусила язык.

– Однако, – добавил я, – я все-таки склоняюсь в пользу червей. Здесь их места, а не людей. Вы проследили за ними?

Локи протянул руку над моим плечом и нажал на клавишу.

– Вот карта, на нее наложена схема перемещения. Видите, они рыщут туда– сюда, но все время продвигаются на северо-восток. Через час будут здесь.

– Хорошо, – сказал я. – Тогда у нас есть время позавтракать. – Оттолкнувшись от консоли, я развернулся в кресле к Уиллиг: – Мне подайте ветчину с яйцами – яйца вкрутую, ветчина с корочкой, большой бокал апельсинового сока, белый тост с плавленым сливочным сыром и клубничное желе. Грейпфрут дольками в сиропе. Очистите три штуки.