– Что «но»?

– Она – как морской бриз. – мечтательно проговорил Микаэль. – Когда мы общаемся с ней, мне кажется, что я стою около моря, босыми ногами на песке, и чувствую, как этот бриз обдувает меня. Мятный бриз.

Петр поморщился, но свои ехидные слова говорить не стал. Ланде – человек творческий, а у них в голове действительно какой-то свой особенный ветер. Сам Смерчинский был скорее технарем, расчетливым и умеющим многое просчитывать человеком, которому многие душевные порывы Ланде были абсолютно чужды. Но именно с ним он дружил с самого детства, именно с ним многое узнавали и понимали, именно они вместе когда-то дрались против Черри и его наглого дружка, что сейчас умудрился стать музыкантом. Микаэль и Петр были непохожи совершенно, но эта непохожесть заставляла их общаться.

– Бриз? Ну-ну, пусть будет бриз. И не уходи в просторы Интернета вслед за своим бризом. Тебя все-таки ждет реальность, – напомнил занудливый Петр другу. – Давно переписываешься со своей девчонкой?

– Прилично. Говорю же, мы еще и разговариваем. Знаешь, с ней можно общаться даже не о чем, и все равно кажется, что я знаю ее уже тысячу лет. Как будто тысячу лет уже стою на этом пляже, и она вокруг меня. – Голос Ланде еще больше потеплел, и Петр даже улыбнулся этому. – Везде. Ощущение, как при медитации…

И он пустился в долгое рассуждение, из которого Смерчинский понял, что его друг таки встрял.

Минут через десять, когда он уже подъезжал к своему дому, Петр перебил Микаэля.

– Слушай, ты же у нас эксперт в области чувств, – за насмешкой в его голосе пряталось любопытство. – Ответь мне на один вопрос.

– Какой же? – свысока поинтересовался Ланде.

– Если есть три таких составляющих: мне плевать на ее социальное положение, на ее высокий рост, и я не могу сделать ей что-то против ее воли. Значит ли это, что она мне нравится? – выдал очень неспешно Петр, потому что боялся, что сможет, как глупый подросток, протараторить эту волнующую его проблему.

– Тебе, вероятно, – да, – не слишком удивился такому вопросу беловолосый парень. – М-м-м… А я всегда говорил, что, в конце концов, твоим последним выбором будет девушка высокого роста. У тебя комплекс, дорогой друг. Наполеона комплекс.

«Дорогой друг» тут же поморщился. Зря он сказал об этом Ланде. Идиот.

– Ладно. Пока, – отрывисто произнес он.

– Подожди, ты что, нашел себе кого-то? – всполошился друг по телефону.

– Нет, – отрезал Петр и отключил мобильник. Он заехал в подземную стоянку дома и припарковал авто. Вновь откинулся на спинку удобного сиденья и провел пальцем по губам. Странно, но послевкусие все еще оставалось. Впрочем, как и у Лиды, бесстрашно сидевшей в это время на перилах балкона. Оно напоминало ей то самое вино, что они пили в ресторане, и, кажется, имело легкий, едва уловимый приятный привкус миндаля и винограда. И чего-то еще весьма необычного. Поцелуи с Женей никакого послевкусия не имели. А Петр вообще не придавал им особенного значения, считая всего лишь прелюдией. Он поднялся на лифте в свою квартиру и долго стоял под холодным душем, а Ланде в это время торчал в своей квартире, сидя на барной стойке с ногами, наслаждаясь одиночеством, и разговаривал по мобильному телефону голосом Черри. Марина и правда напоминала ему мятный бриз, вот только как сказать ей о том, что с ней все это время общался не Сашка, Микаэль пока не знал.

Глава 10.

За пару дней до самых грандиозных событий этого года, а может быть, и десятилетия: свадьбы брата и Насти и концерта моей любимой группы, случился акт разбивания моего сердца. Ну, тот самый, когда сердце разрывается на куски или разламывается на тысячу осколков, а ты ходишь грустный и понурый, про себя все время повторяя: «Почему все так? За что? Почему именно со мной?» Со стороны на такого человека смотреть даже забавно. А вот чувствовать себя им – не очень. Очень не очень. Мега паршиво.

Это произошло днем, солнечным ужасным днем, когда я приехала в университетскую библиотеку – сдать, наконец, учебники. Предки, которые в последнее время слегка сошли с ума и после ночевки у Лиды не хотели меня никуда отпускать под самыми разными предлогами, сказали, что, мол, учебники я сдам как-нибудь потом. Например, осенью. Но я пригрозила им, что в таком случае мне влепят веселенький штрафик, на который я буду работать полгода, а в следующем учебном году и вовсе не выдадут книг. Тогда папа самолично вызвался отвезти меня в университет. Я расселась на заднем сиденье в его служебной машине, балдея от того, что еду в универ не учиться, а просто так. Засунув в рот апельсиновую жвачку, я беззаботно смотрела в окно, болтала с отцом, одновременно переписывалась с подругами. Они обе у меня рехнулись – почти как и я. И почти одновременно со мной.

Лидка вдруг ни с того ни с сего стала общаться с двоюродным братом Смерча, тем самым Петром-Гарри. Они уже были на паре свиданий, и, как я смогла вытянуть из нашей Мисс Скрытность, часто и долго целовались. Не то чтобы я была против их общения, но для меня был удивителен тот факт, что моя подруга встречается с братом моего Дениса. Это у меня даже в голове не укладывалось, честно сказать, и я не совсем понимала, подходят ли они друг другу или нет, с тем же ее Женей, придурком, посмевшим бросить мою подружку, все было как-то понятно, а вот этот Петруша… Он не то, чтобы не нравился мне – настораживал. И боялась, что он сделает Лидке больно, но та вроде бы пока была довольна их общением, хотя мне казалось, что она что-то скрывает от нас.

А Маринка все продолжала оставаться в восторге от своего Сашеньки. Конечно, я не знаю, как у нее язык повернулся называть этого здорового чувака с пирсами и тату на руках Сашенькой, но факт оставался фактом. Маринка все больше в него влюблялась и выглядела восторженной дурочкой. Правда, они пока так и не встретились, но ей, по-моему, было достаточно просто разговаривать с ним и переписываться по телефону или Интернету.

– Опять ты с телефоном не расстаешься, – сказал неодобрительно отец и осторожно поинтересовался: – С Денисом переписываешься?