— Вы ему открыли, — скучным голосом процедил Маккензи. — А раньше говорили, что застали его в кабинете.

— Да, правильно. Только виноват все равно я. Я тут думал, пытался анализировать и… — Генри тяжело вздохнул. — В общем, я… не могу точно припомнить, что действительно запер кухонную дверь, прежде чем идти спать.

— Раньше вы утверждали, что она была закрыта.

— Да, я так предположил. Понимаете, я всегда запираю ту дверь. В смысле как правило…

— Но не сегодня.

— Я не… уверен. — Генри откашлялся. До боли ясно, что ему не по себе. — Получается, не запер.

— А шкафчик? Тоже не заперли?

— Этого я не знаю. — Кажется, Генри сильно устал. — Ключи держу в ящике стола. Он мог их найти или…

Голос его становился все тише, пока не пропал совсем.

Что же касается Маккензи, то полицейский, похоже, едва сдерживался, чтобы не взорваться.

— Скольким людям было известно про хлороформ?

— Бог его знает… Банка всегда там стояла, еще до меня. Я никогда не считал это секретом.

— Значит, любой вошедший мог ее увидеть?

— Наверное, да, — угрюмо признал Генри.

— Здесь ведь амбулатория, — сказал я инспектору. — Всякий знает, что у врачей имеются опасные вещества. Транквилизаторы, седативные средства, да что угодно…

— Которые должны храниться под замком, — ответил Маккензи. — Словом, грабитель просто зашел и взял, что ему нужно.

— Слушайте, я его сюда не приглашал! — вскинулся Генри. — Вы что, не видите, мне и без того не по себе! Тридцать лет работаю врачом, и никогда не случалось ничего подобного!

— А вот сегодня случилось, — напомнил ему Маккензи. — В тот самый вечер, когда вы забыли запереть дверь.

Генри опустил голову.

— Если честно… может быть, это было не в первый раз. Бывали такие случаи, когда я… просыпался утром, а дверь не заперта. Пару раз, не больше. Я обычно сам себе напоминаю, что надо все закрывать на замок, — торопливо добавил он. — Но… знаете, последнее время я какой-то… забывчивый.

— Забывчивый. — Голос у Маккензи стал совершенно невыразительным. — Однако же в дом к вам проникли впервые, я правильно понял?

Я чуть было не ответил за Генри, мол, да, конечно. Меня остановило измученное выражение его лица.

— Ну… я… — Он принялся нервно переплетать пальцы. — Не уверен…

Маккензи молча смотрел на него в упор. Наконец Генри потерянно пожал плечами:

— В общем, пару раз мне показалось, что в шкафу… кто-то копался…

— Копался? В смысле что-то пропало?

— Я не знаю, не знаю… Не уверен… Может, память выкидывает фокусы. — Он виновато взглянул на меня. — Извините, Дэвид. Мне следовало сказать вам об этом. Да я надеялся, что… Ну… я думал, если повнимательнее следить за собой…

Он безнадежно всплеснул руками. Я уже не знал, что и сказать. Острее, чем раньше, ощущалась вина: ведь он в последнее время столько раз вел за меня прием. Если оставить в стороне его инвалидность, мне всегда казалось, что Генри физически совершенно здоров. Сейчас же, глубокой ночью, стали видны признаки, которых я раньше не замечал. Мешки под глазами, глубокие складки на шее, провисшая кожа под небритым подбородком, седая щетина… Даже если учесть пережитое потрясение, он выглядел старым и больным.

Я перехватил взгляд Маккензи и мысленно приказал ему остановиться, не давить слишком сильно. Сжав губы в тонкую бескровную полоску, инспектор вывел меня в коридор, оставив Генри сидеть в одиночестве с чашкой чая, которую ему приготовила молоденькая женщина-полицейский.

— Вы понимаете, что это означает? — спросил Маккензи.

— Да.

— В дом могли проникнуть далеко не в первый раз.

— Понимаю.

— Очень хорошо, что вы все так понимаете. Потому что ваш друг может потерять лицензию. Одно дело, если бы просто наркоманы, но мы же говорим про маньяка! А сейчас получается, что убийца преспокойненько мог сюда заходить и брать что нужно. И еще неизвестно, сколько все это длилось!

Я успел остановиться, прежде чем у меня вылетело очередное «да».

— Преступник должен обладать определенными медицинскими познаниями, чтобы сделать правильный выбор. И как этим пользоваться.

— Ой да бросьте! Он убийца! Вы что же, думаете, он станет беспокоиться о правильной дозировке? И не надо быть нейрохирургом, чтобы знать, как применяют хлороформ.

— Если он бывал здесь раньше, то что ему мешало забрать всю банку с самого начала? — спросил я.

— Может, он не хотел, чтобы стало известно, чем он пользуется. Если бы его не застали врасплох сегодня, то мы бы так ни о чем и не узнали, верно?