Теперь мне кажется, что после поисков я чувствовал какое-то неудовлетворение. Будто что-то просмотрел. Но последующие события заставили меня забыть о Монке. Я думал, что навсегда.

Терри похоронил сестёр Беннетт в одной могиле. Вряд ли из сентиментальности, так ему было удобнее. Под давлением земли их конечности искривились, и они теперь лежали, словно обнявшись. Торф волшебным образом сохранил их тела. Кожа, плоть, волосы почти не подверглись тлению.

В отличие от Тины Уильямс у них не было заметно никаких повреждений.

— Интересно, почему? — спросил Лукас, разглядывая мёртвых девушек. — Неужели он их пожалел?

Нет, жалость тут ни при чем. Терри изувечил Тину Уильямс, мучаясь виной перед ней.

Полицейские нашли дневник Зоуи Беннетт в его машине, в заляпанном глиной пластиковом пакете. Терри продал свой яркий «мицубиси» много лет назад, но тогда он на нём ездил. И именно об этом автомобиле говорили свидетели после исчезновения Линдси Беннетт и Тины Уильямс. Речь тогда шла о белой машине, но ночью человек, а особенно монохромная камера наружного наблюдения, не отличает жёлтый цвет от белого.

Нейсмит рассказал мне, что в дневнике не нашли ничего обличительного. Да, там упоминался Терри. Семнадцатилетняя девушка признавалась, что она в восторге иметь любовника полицейского. Терри, наверное, это льстило. Может, поэтому он и сохранил дневник.

— Симмз ведёт себя неправильно, — сказал Лукас, когда мы возвращались к машинам. — И я рад, что ушёл на пенсию. Вас бы следовало благодарить, а он… — Пожилой полицейский эксперт устало махнул рукой.

— Мне всё равно, — ответил я.

Поскольку никто мой рассказ о происшедшем подтвердить не мог, Симмз делал всё, чтобы поставить его под сомнение. Ведь теперь получилось, что он не только построил свою карьеру, обвинив в убийствах невинного человека, но и доверил участвовать в расследовании убийце. Пресса жаждала его крови, и впервые в жизни Симмз не желал появляться перед телевизионными камерами. Поскольку на карту была поставлена его карьера, он шёл на всё. Даже высказывал предположения, что я не являюсь достаточно вменяемым свидетелем, поскольку пережил сильный психологический стресс. Правда, пока грязь, которую он в меня кидал, ко мне не прилипала. И вообще Симмз меня уже давно перестал волновать.

Он следил, чтобы меня держали подальше от расследования, однако Нейсмит взял на себя смелость позволить мне сопровождать группу сегодня утром в торфяник.

В отеле я вошёл в номер, и сразу зазвонил телефон. Я узнал усталый женский голос.

— Это Мэри Эллиот, сестра Софи.

Я сильнее сжал трубку.

— Слушаю.

— Она пришла в сознание. Хочет видеть вас.

Я примерно представлял, в каком Софи состоянии, но всё равно удивился. Голова выбрита, замотана бинтами. Худая, бледная, руки тонкие, слабые, в вену вставлена игла капельницы.

— Уверена, что выгляжу ужасно… — прошептала она.

Я покачал головой.

— Главное, что ты выкарабкалась.

— Дэвид, я… — Она взяла мою руку. — Если бы не ты, я бы умерла.

— Но ты выжила, теперь поправляйся.

Её глаза наполнились слезами.

— Нейсмит рассказал мне о Терри. Извини, что утаила от тебя кое-что. Насчёт дневника. Мне нужно объяснить…

— Не сейчас. Мы поговорим позднее.

Она слабо улыбнулась.

— Но нашли Зоуи и Линдси, это хорошо… я тогда всё же была права…

Глаза Софи закрылись. Я подождал, пока она заснёт, и мягко высвободил руку. Посидел у постели, глядя на неё. Подумал. Пока было не ясно, станут ли её обвинять за сокрытие дневника Зоуи Беннетт. Но во-первых, Терри сказал, что дневник попал к ней уже после того, как Монка осудили, а во-вторых, там не было ничего опровергающего вину маньяка. Нейсмит сказал, что состава преступления тут нет и скорее всего её обвинять не станут.

Софи быстро поправлялась, опровергая ожидания докторов. Теперь в полном выздоровлении уже никто не сомневался. Это было неслыханное везение после такой травмы и всего, что она перенесла. Я ждал, пока её самочувствие станет достаточно устойчивым, чтобы поговорить. И вот наконец время настало.

Я шёл по больничному коридору к палате Софи. Мне показалось, мучительно долго. С ней была медсестра, мне знакомая. Когда я вошёл, они смеялись. Видимо, говорили о чем-то весёлом. Медсестра с улыбкой кивнула:

— Я вас оставляю.

Софи сидела, улыбаясь. Повязку с головы сняли, и волосы уже отросли, образуя золотисто-каштановую щетину, прикрывающую подковообразный шрам. Она стала уже походить на себя прежнюю. На ту, какой была восемь лет назад. Будто с неё сняли тяжёлый груз.

— Мэри говорила с страховщиками, — сказала Софи. — Они согласились заплатить полностью за материалы и оборудование, которые я потеряла при обрушении килна. Насчёт его самого вопрос пока не ясен, но я получу больше чем достаточно, чтобы всё восстановить. Замечательно, правда?