Я вдохнул аромат ее влажных после душа волос.

— Тебе вовсе не обязательно было вставать так рано.

— А вот и нет. Я хотела приготовить завтрак. Я ведь знаю: если не приготовлю, то ты уж точно не удосужишься. Ты вообще ел хоть что-нибудь со времени вчерашнего ленча?

Я вспомнил до ужаса крепкий чай, который принес мне констебль.

— Что-нибудь — да.

Рэйчел скептически повела бровью:

— Ты успеешь принять душ.

Я улыбнулся невысказанному намеку: после нескольких часов истекания потом в душном комбинезоне душ мне не помешал бы. Впрочем, улыбка моя мгновенно померкла, стоило мне войти в спальню и увидеть стоявший у двери упакованный чемодан. Самолет Рэйчел вылетал ближе к полудню, но ей приходилось брать в расчет возможные пробки на дороге в аэропорт. При мысли об этом внутри у меня как-то сразу сделалось пусто.

Не на такую последнюю ночь я рассчитывал.

«Скорая» приехала довольно быстро, но эти несколько минут показались мне бесконечными. Я с облегчением перепоручил свои обязанности молодой женщине, которая продолжала пережимать артерию, пока ее коллега доставал жгут и бинты. Я отошел в сторону, чтобы не мешать им, стараясь не вытирать окровавленные руки о комбинезон. Теперь у меня появилась наконец возможность получше осмотреть место, в которое я попал.

Бригада «Скорой» была с собственными фонариками, и их дополнительный свет позволил разглядеть три стоявшие в темной части помещения койки. Ближняя пустовала, на двух других лежали неподвижные фигуры.

Я не стал подходить к ним: понимал, что чем меньше лишних следов на месте преступления, тем лучше, а пыли там и так добавилось. Но слабая надежда на то, что это какой-то розыгрыш, что это пара манекенов, оставленных здесь какими-то шутниками, когда больница закрывалась, исчезла сразу. В воздухе стоял запах, на который я прежде не обращал внимания только потому, что был занят спасением Конрада. Слабый, почти задавленный запахами пыли и штукатурки от обрушившегося потолка, и все равно характерный, сладковатый запах разложения.

Насколько я мог разглядеть с места, где стоял, оба тела лежали полностью одетыми, на запястьях и лодыжках темнели какие-то ленты. Я не сразу сообразил, что это, потом до меня дошло.

Они лежали, привязанные к койкам.

Меня тронули за локоть.

— Давайте не будем им мешать, — произнес Уэлан. — Вот, возьмите.

Он протянул мне пару чистых резиновых перчаток. Не без труда стянув окровавленные, я надел эти, обернулся к бригаде, хлопотавшей над Конрадом, и шагнул к стремянке. Поставив ногу на нижнюю перекладину, я оглянулся в последний раз. Как Уэлан и говорил, у помещения не было ни двери, ни какого-либо другого выхода — лишь глухая стена, еле различимая в тени.

Меня выпроводили с чердака, да и вообще из здания больницы. На втором этаже пришлось задержаться, пропуская пожарных со всем их снаряжением. Выйти в ночную прохладу было почти блаженством. Я пропотел и чесался с головы до ног от стекловаты, пыльный и окровавленный комбинезон стянул просто с наслаждением. Низко над горизонтом висел молочно-белый полумесяц; добродушный констебль протянул мне чашку чая. Я не успел еще допить ее, когда из здания появились медики. Они несли на носилках неподвижного Конрада. Вид профессор имел удручающий. Он до сих пор не приходил в сознание, и его окровавленное тело несли привязанным к носилкам и в специальном воротнике, обеспечивавшем неподвижность шеи и головы. Конрада осторожно погрузили в карету «Скорой», и та, взвыв сиреной и мигая синими огнями, сорвалась с места.

Еще через несколько минут из здания вышла Уорд. Она пообщалась с несколькими подчиненными (в одном случае разговор сопровождался сердитой жестикуляцией) и лишь потом приблизилась ко мне. Стянув маску и откинув капюшон, Уорд глубоко вздохнула и облокотилась на каменную тумбу у крыльца.

— Господи, ну и ночка! — Она принялась стягивать перчатки. — Спасибо — за то, что вы сделали с Конрадом.

— Как он?

Она откинула с глаз пропотевшую прядь волос.

— Рано утверждать что-либо определенное. Пока пожарники готовили подъемную лебедку, медикам удалось зафиксировать его. Зрачки реагируют, что хорошо, но пока ему не сделают рентген, трудно сказать, насколько все серьезно.

— Конрада эвакуировали через чердак?

— Решили, что так быстрее, чем ломать перегородку. — Уорд нагнулась, чтобы снять бахилы. — Даже зная, что искать, мы с трудом нашли это место. Перегородку возвели поперек подсобки при одной из палат и снаружи покрасили так, что ее не отличить от стен. Не знай я, что она там должна находиться, я бы ее не заметила. Кто-то как следует постарался, чтобы ее не обнаружили. И отсюда следует неизбежный вопрос: как вы думаете, это связано с мертвой женщиной на чердаке?

— Честно? Без понятия.

Она кинула запылившиеся бахилы в пластиковое ведерко.

— Совпадение это или нет, пока мы не посмотрим внимательно, что там, в этой замурованной комнате, я воздержусь от каких-либо заключений.

Я указал в сторону массивной видеокамеры на стене, объектив которой смотрел на входной портик.

— А видеонаблюдение?

Тот, кто возвел перегородку, вряд ли мог миновать вход в здание, однако Уорд покачала головой:

— Муляж. Вероятно, администрация решила, что настоящие камеры себя не окупят. Да и будь они настоящими, это не сильно помогло бы. Обычно записи хранят несколько недель, потом стирают, а нас интересует более давний отрезок времени.